Я же тупо сжался в комок, закрыл голову руками и отчаянно надеялся на то, что корабль не переползёт через всю крышу и не рухнет с башни. И судно словно послушалось меня. Оно врезалось в парапет, сломало его, продвинулось ещё пару метров и остановилось, опасно балансируя на краю башни. У меня в этот момент сердце перестало биться. А выживший Сей громко заорал, перекрывая крики раненых светлых:
— Никому не двигаться! Всем оставаться на местах! И не дышать… и не пердеть! А теперь те, кто ближе к корме, тихонечко, как сука мышки, пискнете…
Несколько человек, включая меня, робко подали голос, после чего орк приказал нам медленно ползти к корме и там замереть. Мы ловко проделали это. А я не только добрался до кормы, но и по пути прихватил с собой тело ведьмы, которая вроде бы начала приходить в себя.
Дальше Сей скомандовал тем игрокам, которые оказались посередине палубы, ползти к нам. Они так же ловко справились с поставленной задачей. А вскоре к нам добрались и те тёмные, которые оказались ближе к носу. В итоге мы все очутились на корме, где орк пересчитал нас и сообщил, что от команды осталось восемнадцать игроков и одна мышь, которая раздумчиво выглядывала из покосившейся палубной надстройки. Мы все нервно хихикнули, кроме ведьмы, которая с болезненной гримасой на лице держалась за голову, а затем синхронно спрыгнули с корабля. Он тут же перевалился через край и рухнул на землю, где превратился в груду обломков.
И его смерть будто послужила сигналом для атаки светлых, которые до этого события метались между уцелевших орудий, коих осталось около половины. Но вот теперь защитники башни собрались в группу, насчитывающую почти три десятка рыл, и с дикими криками ломанулись на нас.
Я тотчас с неприятным холодком, пробежавшим вдоль позвоночника, обратил внимание на то, что с ними бежали четыре питомца: метровый паук, белый медведь, который, наверное, весил килограммов сто, двухметровая крыса и неведомая зверушка, похожая на лохматого бульдога с пятью ногами, четыре из коих у него были своими, а вот пятая — человеческая. Питомец сжимал её в зубастой окровавленной пасти. И кажись, он отгрыз её у тёмного, слетевшего с палубы во время столкновения корабля с башней. Эх, бедолага. Он в этой атаке лишился последней жизни. И как бы мне не потерять одну из своих жизней, ведь светлые уже почти добежали до нас. Но я всё-таки успел оживить одну химеру и вызвать Мрака, и лишь потом завязался ожесточённый бой.
Я принялся размахивать топором и подставлять щит под удары, которые, по ощущениям, летели со всех сторон. Это был не бой, а какая-то свалка. Всё смешалось: светлые, тёмные, питомцы. Да ещё вокруг разлилась зажигательная смесь, которая начала жарко гореть и клубиться дымом. Последний выедал глаза и заставлял судорожно кашлять, когда проникал в горло. И к тому же чья-то кровь частенько летела в лицо. А уж какое было акустическое сопровождение у этого боя… Просто мрак. Крики, стоны, проклятия и отборная матерщина, несущаяся из оскаленных ртов.
Пока я сражался, теряя последние человеческие черты и превращаясь в зверя, мне успели разодрать плащ, порезать ногу чуть ниже колена, да ещё чей-то могучий удар обухом топора вмял решётку забрала так, что она разорвала мне верхнюю губу и выбила зуб, но не сломалась. И я уже не верил в то, что выберусь живым из этой мясорубки, где кровь хлестала, будто водица. Но в этот миг за моей спиной прозвучал сильный взрыв, который раскидал в разные стороны оставшихся в живых игроков. Я пролетел пару метров, а потом врезался головой в живот упавшего игрока. В моей шее что-то отчётливо хрустнуло, но это не помешала мне воткнуть кинжал в кадык того светлого, который послужил для меня подушкой. Парень захрипел, открывая окровавленный рот и пытаясь задушить меня. Благо, что силы стремительно покидали его, да и я ещё два раза загнал клинок в его горло, что совсем не способствовало нормальной жизнедеятельности. Поэтому он умер довольно быстро, а затем исчез.
Я же перевернулся на спину, приподнял гудящую голову и огляделся. Кругом полыхал огонь, густо клубился дым, стонали игроки, а несколько катапульт оказались объяты пламенем. Похоже, взрыв прозвучал из-за того, что загорелись горшки, которые лежали рядом с метательными орудиями. Ну а потом взрывная волна расшвыряла людей и питомцев, кого-то покалечив или убив. Я не увидел ни Мрака, ни химеру, ни ведьму. И если судьба первых двоих по разным причинам не так сильно волновала меня, то вот жизнь Искры… За неё я переживал. Мой лихорадочный взор пытался отыскать её, но в этом Аду хрен поймёшь, где она лежит. А может быть, девушка уже и погибла. Но мне всё равно надо попробовать отыскать её.
Я со стоном поднялся на ноги, подобрал щит и топор, а затем стал бродить по крыше башни, глядя в лица оглушённых или истекающих кровью игроков, среди коих было немало врагов. И в какой-то миг один из светлых, который привалился спиной к стреломёту, замогильным голосом прошептал, держа руками внутренности, кои вывалились из разорванного живота:
— Помоги… помоги…
— Помощь утопающих — дело рук самих утопающих, — пробурчал я, облизав потрескавшиеся губы.
— Помоги… это моя последняя жизнь… помоги… — продолжал стонать игрок, чей взгляд становился всё более мутным. Возможно, он даже не понимал, что я тёмный, а видел лишь смутный силуэт на фоне пламени.
— У тебя слишком серьёзная рана. Я могу лишь поссать на неё, но вряд ли это поможет, — злобно пробурчал я, пытаясь подавить тот росток жалости, который проклюнулся в моей душе.
— Зелье… зелье лечения… — просипел раненый, закрыв глаза.
— Вот сука, — выхаркнул я, проклиная свою мягкотелость, после чего достал единственную склянку с лечебной жидкостью и без остатка влил её содержимое между посеревших губ светляка. — На, подавись.
Но парень отнюдь не подавился. Он лишь потерял сознание, а его рана стала медленно затягиваться. Кажется, светлый выживет, но ещё очень долго будет приходить в себя. Наверное, он пролежит без чувств несколько часов, а то и больше. Ну, это если его не добьёт кто-нибудь из наших, которые так же, как и я, принялись бродить по крыше.
Я пробежался внимательным взглядом по ковыляющим по башне фигурам и заметил среди них один знакомый силуэт. Искра! Я тут же обрадованно окликнул её и она, пошатываясь, подошла ко мне. От неё пахло гарью и кровью, лицо покрывали грязные разводы, а волосы превратились в свалявшийся колтун.
Девушка пару секунд поглядела на меня блестящими глазами, а затем устало прохрипела:
— Может, хватит на сегодня? Меня уже утомил этот оупен-эйр.
Я вдохнул полной грудью, разрываясь между желанием покинуть этот дьявольский вертеп и жаждой найти осколок. Если не сейчас, то когда? Ежели я свалю отсюда, то вряд ли потом сумею завладеть камешком.
И, возможно, я бы всё-таки прыгнул на метлу ведьмы и улетел, но к башне подошли сразу два потрёпанных корабля тёмных и началась высадка десанта. Игроки стали спускаться на крышу по канатам и верёвочным лестницам, а потом собирались в группы по десять человек. Я насчитал пять таких отрядов. Они были хорошо вооружены и полны решимости довести дело до конца — их глаза сверкали, губы кривились, а волосы стояли дыбом. Ну, чистые берсерки или бабки, торгующиеся на базаре.
Вскоре один из командиров тёмных заорал громоподобным голосом, воздев над головой меч:
— Вперёд! За мной! Все, кто легкоранен, вставайте на ноги! Вперёд! Мы будем легендами Чистилища!
И он помчался к пролому, который появился в крыше после взрыва горшков. Все прочие тёмные поскакали за ним, точно кровожадные дикари. И кое-кто из отряда Сея тоже последовал за горластым командиром.
Я же посмотрел им вслед, бросил под ноги щит и топор, схватил ведьму за плечи и максимально убедительным тоном проговорил, глядя прямо ей в глаза:
— Искра, ты сегодня уже достаточно покуражилась. Улетай отсюда. Тебе здесь больше нечего делать. Подожди развязки где-нибудь в сторонке.
— Мы вместе сюда добрались, вместе и свалим, — решительно произнесла она, покосившись на тёмных, которые принялись спускаться в провал, используя верёвки.
— Вот ты чего такая дура упёртая? — яростно прошипел я, тряхнув её за плечи.
— Да уж не дурнее тебя, — огрызнулась та и вывернулась из моих рук, а потом стремительно двинулась к отряду игроков.
— Искра, какого хрена ты суёшь голову в огонь?! — гневно бросил я, поднял своё оружие и побежал за девушкой.
— А мне так хочется, — надменно кинула ведьма через плечо. — И если я вдруг погибну, то проследи, чтобы моё наследство досталось пингвинам. Они такие лапочки, не то что ты.
— Вот твердолобая, — раздражённо прошептал я, а потом подскочил к провалу, выхватил верёвку из рук игрока, уже готового сигануть в нутро башни, после чего сам прыгнул в тронный зал, который был аналогичен тому, где сидел Баль-Дур. Здесь тоже имелись плошки с горящим маслом и драконьи головы, вырастающие из стен. Но тут отсутствовали каменные гробы, трон и кости. Зато повсюду стояли ящики, бочки и мешки. Похоже, светлые устроили здесь склад. А ещё я заметил в зале самодельную каменную лестницу, идущую от пола к потолку, где виднелся запертый изнутри люк. Кажется, игроки постепенно переделывали башню под свои нужды. Даже немного совестно ставить жирный крест на их стараниях.
Но светлые не желали так просто сдаваться. Они в этот миг закрыли ворота, отрезая нам путь вглубь башни. Видимо, их осталось не так много, раз игроки не рискнули принять открытый бой. И возможно, я сильно ошибался, уговаривая Искру не идти со мной. Очень может быть, что в башне остались лишь женщины и дети — ну, это я, конечно, утрирую, но вы поняли, что я имею в виду. Ведь многие воины сражались на вершине башни, да и на кораблях должны были находиться какие-то бойцы, поэтому в башне сейчас не может шастать больше шести-семи десятков игроков. Вот они и пытаются забаррикадироваться. А мы же всем стадом ломанулись к воротам, поняли, что их не открыть, и тогда тот самый горластый командир приказал тащить к створкам уцелевшие горшки с зажигательной смесью. Мы охотно выполнили его приказ и подожгли горшки, которые мощно рванули через десяток-другой секунд. Одна из створок не выдержала такого надругательства и слетела с петель, после чего наш отряд с криками бросился в