— А Хрюн и ему подобные, они какую функцию выполняют? — спросил я, переворачивая вилы. Ещё пару раз повторить, и можно снимать — первая порция готова.
— Да никакую! — засмеялись мужики. Женщины о чём-то шушукались в стороне с Дарьей и нас не слушали. Молодец напарница, вижу, как ловко она разговорила местных дам. — Просто есть отбитые на всю голову отморозки, не желающие работать и не получившие никакой профы. Вот их и отправляют в разведку, осваивать новые территории. Тут дело такое, сегодня оазис — это заброшенная пятиэтажка, а если там погибнет несколько раз человек, то происходит подмена. И вот вместо пятиэтажки уже стоит торговый дом, в котором полным полно всяких ништяков. Поговаривают, что раньше и огнестрел частенько попадался, жаль, сейчас такое очень редко.
— Давай сюда поднос, — произнёс я, снимая вилы. — Готово.
— От это да, это дело, — обрадовался плюгавенький мужичок, то и дело подскакивающий к очагу, выложенному из каменных блоков, и потирающий свои руки. — Ух, как пахнет. Я сейчас слюной захлебнусь!
— Женщинам передай одни вилы, — сказал я. — Пусть возьмут себе мяса, сколько им нужно. И скажи им — минут через десять плов будет готов.
— От это дело! Эх, ещё бы водочки, и я в раю!
— Шарамыг, не мельтеши, — проворчал Артур, поставив большой медный поднос на край очага. — И чайник тащи, с заваркой вместе. Ишь ты, водочки ему захотелось.
Минут пятнадцать никто не разговаривал, лишь изредка слышалось довольное мычание Шарамыга. Глядя, с какой жадностью насыщаются местные женщины, я поморщился. Видно, что недоедают, да и находятся здесь явно не по своей воле. Или же по своей, но недовольны тем положением, в котором оказались. Расположившись в тени, с железной миской в руках, я неспешно насыщался, внимательно отслеживая поведение каждого.
— Ну, рассказывай, кого ты ищешь, — произнёс Артур, подсаживаясь ко мне с кружкой чая. У меня в руках была такая же. Крепкий напиток бодрил, прогоняя сонливость.
— Проще показать, — я поставил кружку на нагретые каменные блоки и достал из-за пазухи сложенный вчетверо листок. Расправил его и повернул так, чтобы отсветы небольшого костра, разведённого по середине комнаты, выделили рисунок.
— Ага, знаю такого, — обрадованно произнёс бородач. — Неделю назад пришёл в центральный оазис. Кричал что-то про избранных, вёл себя вызывающе, поэтому я и запомнил его. На второй или на третий день Антихрист выгнал его и всем запретил помогать новичку. Мы только позавчера перестали обсуждать этого урода. Шуму поднял столько, что многие хотели убить идиота при встрече. Следом за этим ненормальным два парня ушли и девка, бывшая налож… Одна из жён Антихриста. А тебе он зачем?
— Я за ним пришёл.
— Ну так я понял. Что с ним делать собираешься?
— Такие твари не должны жить, — голос внезапно стал хриплым, и мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не смять рисунок, с которого на меня смотрело ненавистное лицо.
— А, вот оно что. Ну, сразу тебя предупреждаю, это будет непросто. Чтобы стереть человека окончательно, нужно убить его очень много раз. За каждую смерть он будет терять частичку души. Но и ты будешь ухудшать свою карму, ведь ты будешь убивать не потому, что защищался, а преднамеренно. Скорее всего, когда у твоего врага останется процентов шестьдесят души, ты превратишься в зверя, и тогда тебе станет абсолютно плевать на всё, в том числе и на твою месть.
— Чистоту можно исправить, убивая тварей и помогая другим людям, — выказал я свою осведомлённость.
— За одно прямое убийство человека нужно прикончить десять тварей не ниже средних, чтобы выйти из минуса. У тебя годы, если не десятилетия уйдут на такую месть.
— Что значит — прямое убийство? — уцепился я за непонятное словосочетание.
— Ну, это когда ты подошёл к человеку и сознательно нанёс ему смертельный удар. Можно ведь сделать так, что человек умрёт, но ты при этом не наносил удара. В этом случае ты стал одной из причин его смерти, но не убивал сам. Карма уменьшится всего на одну-две единицы. Если ты убил, обороняясь, то вообще ничего не потеряешь. Но, ты же понимаешь, что создать подобные условия для чьей-то гибели непросто.
— Понимаю, — ответил я. — Значит, ты не сможешь указать направление, в котором ушёл белобрысый со шрамом?
— Нет, я в тот день новичками занимался, поэтому не видел. — Артур повернулся к плюгавому мужичку, сонно зевающему у стены. — Шарамыг, ты сможешь указать, в какую сторону ушёл тот придурок, что про избранных орал?
— А, чё? Каких избранных? Не, я ничё не знаю. Я ж тогда бутылку тормозухи нашёл, ну и это, сдох, короче. И в зоне воскрешения отсыпался.
— Сёма совсем свежий, точно не знает, а женщины здесь уже третью неделю живут, — разочаровал меня бородатый. — Так что придётся тебе в центральный оазис идти. В таком деле лучше знать точное направление, иначе годами искать будешь. Наши на три дня пути в каждую сторону ходили, кругом одно и то же. На оазисах обычно развалины, кое-где живут малые группы, но в основном люди сбиваются в анклавы, вроде нашего. Порой твари нападают стаями в десять и больше особей, и тогда только большой группой можно отбиться. К тому же, если на территории оазиса часто умирают люди, происходит реинкарнация. Тогда нужно быстро бежать подальше из такого места, иначе исчезнешь навсегда.
— Стоп! Ну-ка поподробнее. Что за реинкарнация? Бро рассказывал мне кое-что, но как-то невнятно.
— Если на одном оазисе несколько раз подряд твари убивают заключённых, он признаётся ненадёжным и изменяется. Обычно это сопровождается гулом и панической атакой, заставляющей бежать прочь от такого места. Старые развалины, или что там, исчезают, а на их месте появляются новые. Например, полуразрушенную пятиэтажку заменит часть древней крепости. И главное — те, кто не успевает покинуть оазис, исчезают бесследно. Кто-то считает, что их стирают начисто, кто-то думает, что так можно вернуться домой. Я склоняюсь к мысли, что заключённого переносит очень далеко, за сотню километров.
Разговор с Артуром постепенно угас. Нужной мне информацией он не владел, а его рассказы о Чистилище больше походили на домыслы, чем на реальные знания. В итоге бородач отправился на первое ночное дежурство, а мы все дружно на боковую.
— Пётр, я им не доверяю, — шёпотом произнесла Дарья, когда мы улеглись прямо на каменный пол, постелив на него вдвое сложенные одеяла и подложив под головы рюкзаки. Расположились рядом с очагом, от которого шло тепло, но я знал, что к утру станет очень холодно. Эх, нам бы спальные мешки, но, увы, чего нет, того нет. Местные вообще не заморачивались, улеглись на соломенный тюфяк, вплотную друг к другу, и накрылись какими-то тряпками.
— Вот поэтому и будем спать по очереди, — согласился я. — Ты первая.
Примерно через три часа, чувствуя, что больше не могу бороться со сном, я растолкал напарницу. Предупредив, чтобы будила сразу, как почувствует, что не может терпеть, я дождался, пока Дарья сходит по нужде, и тут же вырубился.
Снилось мне, что я преследую своего врага. Вот он, совсем рядом, я не просто вижу его спину, а почти хватаю за плечо. Ещё немного поднажать, и убийца в моих руках. И вдруг он начинает удаляться. Я кричу от ярости, пытаюсь ускориться, и у меня получается. Только всё вокруг внезапно меняется — мой крик превращается в звериный рык, вместо ног и рук мощные когтистые лапы, покрытые чёрной шерстью. Добыча тоже меняется, теперь это здоровенный тушкан, визжащий от ужаса. Врёшь, не уйдёшь!
— Помогите! — раздаётся совсем рядом женский крик. Дарья! Что-то случилось! Резко перекатываюсь в сторону, чувствуя, как кого-то сбиваю с ног. Возглас мужика, которого Артур назвал Сёмой. Падение тела. Рывком поднимаюсь на ноги, морщась от боли, и глаза сразу же подмечают главное.
Два урода в дальнем углу пытаются сорвать с Дарьи одежду, а она сопротивляется изо всех сил. На тюфяке сидят две женщины, с интересом наблюдая за происходящим. А у ног копошится третий мужик, пытаясь нащупать Дарьино копьё, которое обронил при падении. Суки, на свежатину потянуло, значит! Ну, сейчас я вам устрою потрахушки с плясками!
Глава 6Первая смерть
От души пробиваю тяжёлым ботинком прямо под дых идиоту, продолжающему попытки дотянуться до копья. Тот издаёт хрюкающий звук и затихает. Начинают орать женщины, оповещая своих трахарей об угрозе. Шарамыг отвлекается на крики, и Дарья тут же вырывается из его рук. Отлично!
— Н-на! — я на выдохе швыряю половинку каменного блока в корпус щуплого мужика, пытающегося снять с пояса топор, и того буквально сносит тяжёлым снарядом к противоположной стене. Чёрт, похоже, убил.
— Эй, ты чё творишь, лысый⁈ — орёт Артур, рывком поднимая Дарью на ноги и прикрываясь ей, как щитом. — Чё не сказал, что это твоя баба? Да мы бы пальцем её не тронули. А-А! Отпусти, сука-а!
— Заткнись, урод! — моя напарница, сдавив рукой хозяйство бородача, внезапно оказалась в выигрышном положении. — Отвечай, мразь, как смогли одурманить меня?
— У Шарамыга способность, вроде гипноза! Ох-х! Действует десять секунд! Отпусти, Христом-богом прошу!
— Дарья, отпусти его, — как можно более спокойным голосом произнёс я. Спутница, бросив на меня полный ярости взгляд, внезапно остыла и, разжав руку, отскочила за мою спину. Я тут же сократил дистанцию и от души приложил бородача по затылку, отправив того в беспамятство. Затем повернулся к верещащим бабам и рявкнул: — А ну заткнулись нахрен, пока я добрый!
Воцарилась относительная тишина, лишь Сёма поскуливал возле жаровни. Отчего-то жгло левую ладонь. Поднёс к лицу и разглядел в свете догорающего костра приличный ожог. Твою душу мать! Похоже, тот кусок блока был частью жаровни.
— Дарья, достань из моего вещмешка аптечку, там бинты должны быть, — попросил я и повернулся к притихшим женщинам. — В каком направлении нужно идти, чтобы выйти к главному оазису?
— Какому главному? — испуганно произнесла одна.
— К тому, где проживает ваш Антифриз хренов!