После ужина Катя принесла порцию Андрея, с ужасом посмотрела на спящего малыша, но взяла себя в руки и поинтересовалась, как назвали кроху. За зиму она вытянулась и слегка округлилась – стала красивой, яркой девушкой, будто красота и харизма Марины передались ей. Даже взрослые мужчины на нее заглядывались, а ровесники так все были влюблены. Катюха же только внешне выглядела взрослой, она по-прежнему любила подурачиться и поиграть в казаков-разбойников и не смотрела ни на мальчишек, ни на дяденек.
Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали – Ваня пришел смотреть на братика. Увидел, испугался. Осторожно поинтересовался, почему ребенок такой красный и сморщенный. Таня рассмеялась, объяснила, что это нормально, и попросила позвать Юлю, Никиту и Стаса. Внизу хлопнула дверь – вернулся Макс, он до вечера не выходил из своей лаборатории – мастерит третий ветряк – и не знал о пополнении.
– Папка! – завизжал Стас. – А у тёть Тани – лялька! Пойдем смотреть.
После того как умерла Марина, Андрей начал избегать Макса, он чувствовал себя виноватым перед ним за свое счастье, ведь оно наверняка ранит.
Послышались шаги – тяжелые шаги усталого человека. Скрипнула дверь, вошел Макс, а за ним – детвора. Впервые за долгое время Андрею показалось, что Макс вырвался из оцепенения и ожил.
– Назовите его Виктором, – проговорил он. – У меня дед был Виктор, отличный мужик.
Таня скосила взгляд на Андрея и кивнула:
– Не поверишь, мы так и собирались его назвать.
Макс потянулся, хрустнул суставами.
– Андрюха, я, пожалуй, послезавтра с вами в город поеду, саморезы нужны и много чего еще.
– Отлично. Нам очень не хватало твоей житейской мудрости.
Макс чуть склонил голову, погладил отросшую рыжую бороду. За последнее время он постарел и сунулся, одно осталось неизменным: холодный, немигающий, почти змеиный взгляд серых как сталь глаз.
Андрей встал раньше будильника, в шесть утра – ребенок раскапризничался. Поцеловал сонную Таню:
– Солнышко, поехал я.
– Возвращайся. – Она устало улыбнулась, приложила ребенка к груди.
Умывшись, Андрей надел камуфляжную куртку и принялся вооружаться. Для таких целей он предпочитал старый добрый АК с укороченным стволом и ТТ для ближнего боя. Ну и, конечно, нож-кхукри. Он надел разгрузку, рассовал по карманам магазины, к поясу прицепил флягу с чаем, в вещмешок положил пирожки, которые вечером напекла Катя, круглые – с мясом, продолговатые – с вареньем, и только собрался к выходу, как распахнулась дверь и выбежал Макс, махнул рукой и исчез в ванной. Андрей невольно улыбнулся: наконец-то вернулся прежний Макс! Ему удалось не просто пройтись по краю над бездной, он рухнул туда и вылез живым.
Андрей шагнул на порог. Солнце еще не выкатилось на небо, но ласточки уже летали. Слава богу, высоко. Без сайтов с прогнозами погоды приходилось туго, потому что если выйти в «поле» в дождь, мутанты одолеют. Они стервенеют во время дождя, и живучесть их повышается. Да и люди начинают ссориться, делаются агрессивными. Наверное, и раньше, до заражения, так было, просто он не замечал.
Теперь прогнозировать погоду приходилось по народным приметам. Главным синоптиком была Мама Валя, у которой на дождь ломило суставы, и Игорь, его мучили фантомные боли, но Игорь часто ошибался.
На порог выскочил Макс, пожал руку Андрея и побежал к воротам. Поскольку мутанты были безмозглыми, машины оставляли за территорией – они не представляли ценности для мутов. Для набега на Мытищи использовали «бардак» и два дизельных грузовика. Андрей отодвинул засов и направился к ним, вертя головой по сторонам. Нельзя терять бдительность. Надо было дождаться Юрца-младшего, вечного залетчика, и его приятеля Пашку, который до часа икс служил в полиции, отличался редкостным занудством и тем самым уравновешивал Юрца.
Когда Андрей подошел к «бардаку», Макс и Пашка проверяли машины. Андрей прихлопнул на щеке комара – Пашка обернулся на звук и проворчал:
– Юрка опять опаздывает. Ну, задолбал.
– Поехали без него, – предложил Макс, повернулся к Пашке.
– Пусть урожай собирает, – поддержал его Андрей. – И мрет со скуки, а мы развеемся.
Макс завел мотор «бардака», Пашка сел за руль первого «мерседеса», Юра – второго. Андрей уселся на броне, сунул в рот травинку и щурился на солнце, прощаясь с последними теплыми деньками.
Выбираться в город было опасно, но и приятные моменты такие вылазки приносили. Нашел полезное – радуешься, набил грузовик под завязку – тоже удовлетворение, привез на базу гостинцы – вообще счастье. Как если кабана подстрелил или лося.
Обчищая всевозможные магазины, наткнулись на один, некогда торговавший немецкими станками для работы по дереву. Валера увидел их и чуть слюной не истек. Сначала он по-хорошему предлагал забрать их, потом начал угрожать, затем – умолять. Впервые в жизни Андрей видел взрослого мужчину, который вел себя как ребенок, выпрашивающий у мамы игрушку. Все, мягко говоря, удивились и уступили ему.
Заполучив станки, о которых всю жизнь мечтал, Валера на неделю засел в мастерской, оборудованной с обратной стороны лаборатории Макса. Аж жена волноваться начала. Зато когда он представил на суд односельчан собственноручно изготовленные табуретки, жена успокоилась и все ему простила.
Погода выдалась сказочная. Вдоль дороги тянулись желтые, красные, золотые деревья, разбавленные пятнами темно-зеленых сосен. Солнце уже выкатилось из-за горизонта, но еще не поднялось над лесом, и верхушки деревьев были подсвечены золотом. На западе, раскрашенное рассветными лучами, тревожно алело одинокое облако. Андрей пообещал себе быть предельно острожным, теперь он не имеет права рисковать.
Красные, серые синие крыши коттеджей, мелькающие среди деревьев, извещали о том, что Мытищи близко. Чем дальше ехали на запад, тем больше было домов.
Грузовики выкатили на расчищенную дорогу и по грунтовке поехали в сторону города. От колонны шарахнулась стая собак, греющаяся на асфальте возле перевернутой легковушки. Вожак, крупный кудлатый кобель, облаял машину, но гнаться не стал.
– Нам до кольцевой развязки, помните ее? – услышал Андрей голос Пашки, который лился из переговорного устройства. – Там еще слева коричнево-белые высотки.
– Помним, – кивнул Макс, – туда и едем. В строительный супермаркет, мне понадобятся электронные платы и кое-что еще.
– И консервов надо набрать, – напомнил себе Андрей.
Проехали мимо заправки, огороженной огромными черными воротами, и Андрей потянулся к автомату. Да, некоторое время заправки будут представлять ценность, но уже скоро бензин начнет выдыхаться, затем выдохнется соляра, и придется переходить на паровые или спиртовые двигатели.
В километре от заправки был развлекательный центр. Склады расположенного в нем продуктового супермаркета удалось опустошить лишь за пять ходок. С каждым разом приходилось все больше углубляться в город, где казалось, что сами дома смотрят окнами-глазами с ненавистью, будто хотят отомстить за то, что их бросили и обрекли на медленную смерть. Даже многочисленные трубы промзоны, которые тут были со всех сторон, не навевали такого уныния, как мегаполис, оставленный людьми.
Остановились возле желтого здания, где на выцветшей рекламной вывеске эффектная блондинка в бикини, расставив ноги, оперлась об отбойный молоток. Вылезли из кабин, обежали небольшую площадку, запруженную легковушками на спущенных колесах, готовые в любой момент отразить атаку мутов. Всякое могло быть: после дождя везде луж полно, некоторые подвалы домов затопило, они превратились в аквариумы, где набирались сил муты.
– Давайте, мужики, по-бырику, – проговорил Валера, потирая руки. Запрокинув голову, он пялился на блондинку и истекал слюной. Его супруга, и так не худенькая, в последнее время сильно набрала и потеряла привлекательность.
Андрей покрутил головой и увидел вдалеке, среди пятиэтажек, супермаркет «Магнит», недограбленный в прошлый раз, махнул туда:
– Вы пока обносите этот строительный, я – за едой.
Он отдал две рации, одну оставил себе и устремился к магазину. Дверь, реагирующая на движение, была приоткрыта, ступени и порог усеивали пустые погрызенные целлофановые обертки из-под колбас и сыров. Возле кассы валялся мумифицированный труп женщины. Когда Андрей вошел, крысы, орудующие на полках с крупами, прыснули в стороны, вспорхнула целая стая воробьев, заметалась по магазину. Твари, столько ценного перевели, подумал Андрей, поводя стволом автомата из стороны в сторону, посмотрел на тележки и отметил, что их стало намного меньше, значит, кто-то здесь побывал, и это не военные: они бы выгребли все. Птицы и крысы подняли такой шум, что шорох за стеллажом не показался ему подозрительным.
Нельзя расслабляться, напомнил себе Андрей и побрел, переступая через поваленные стеллажи, хрустя битым стеклом. Почувствовал взгляд, от которого мороз продрал по спине, взял автомат поудобнее, повернулся вокруг своей оси, сделал вид, что выискивает полезное. Если это человек, надо вести себя так, словно никого нет, а если зверь или мут… Андрей потянулся за водой, чтобы взглянуть в зеркальный потолок: со спины к нему крался волкодав. Не волкодав даже – волкодавище.
Метнуться в сторону, разворачиваясь. Дать очередь по зверю, который уже распрямлял лапы, чтобы броситься. Прыжок у зверя, прошитого пулями, получился неуклюжим, как у лягушки. Он упал на бок, заскулил, загребая лапами, подминая пак с пластиковыми бутылками с водой. Подойдя поближе к издохшему зверю, Андрей отметил, что это кормящая сука. Что за порода, непонятно. Какой-то гибрид дога и кавказской овчарки. Значит, где-то здесь у нее щенки. Хочется надеяться, что маленькие.
Услышав стрельбу, Макс тотчас связался с Андреем по рации:
– Андрюха? Ты там как?
– Да нормально. Собака бросилась, – ответил Андрей, взял синюю пластиковую корзинку, повесил ее на согнутую в локте руку и, не опуская автомата, обогнул второй труп и по колено в разодранных шуршащих упаковках пошел вдоль пустых полок, где когда-то продавались сладости. Законсервированные горох и кукурузу никто не тронул, и Андрей забил ими тележку, отвез ее к выходу. А вот тушенку и рыбные консервы вынесли все. Дрожжи! Надо взять побольше дрожжей, желатина и всяческих приправ! Хорошо, хоть их муты не стали жрать. Н-да, негусто с провиантом. Гораздо больше удается добыть, когда