Он не слишком понял, как оказался на станции, как поднялся в комнату.
– Нагулялся? – усмехнулся Альмод. – Я ставил на месяц. Ошибся, шустра оказалась девчонка.
Эрик не повернул головы в его сторону. Вытряхнул на кровать сумку, раскрыл книгу. Сухо хрустнула, ломаясь, резная закладка слоновой кости. Хорошо, что у него не осталось подарков от Лейва. Снова шагнул к двери.
Альмод прислонился к косяку, скрестив руки на груди. Эрик встретился с ним взглядом.
– Выпусти. Хочу побыть один. – Тот помедлил, и Эрик добавил: – Не бойся, не сбегу и не… – Он хмыкнул. – Много чести.
Он и вправду хотел побыть один, но вскоре стало ясно, что деваться в Солнечном некуда. Не было здесь места, не навевавшего воспоминания. Вот под этой вербой они поцеловались в первый раз – тогда, как и сейчас, на ветках висели пушистые сережки. Только тогда сквозь ветви слепили глаза солнечные блики, а сейчас едва просвечивал месяц. А вон на той поляне Лейв учил первогодков обращаться с огнем так, чтобы не навредить ни себе, ни другим. Вон тот сеновал… роща… река…
Ему не осталось здесь места, и ничего с этим не поделать.
Когда Эрик вернулся, на резных перильцах крыльца, разглядывая звезды, сидела Ингрид. Когда он шагнул на ступеньки, зажгла светлячок.
– Разомнемся?
Эрик поколебался. Шевелиться, тем более махать мечом, не хотелось совершенно. Хотелось рухнуть лицом в подушку и увлеченно, вдохновенно жалеть себя, несчастного, всеми преданного, никому не нужного…
Так ли уж никому?
Он поднялся на крыльцо.
– Давай.
Но, вместо того чтобы отойти в сторону, шагнул ближе как раз тогда, когда Ингрид спрыгнула с перил. Заставить потерять равновесие и пошатнуться, подхватить за талию, вроде бы поддерживая, наклониться к губам, а дальше – как получится… В конце концов, ее намеки были более чем откровенными. Только все пошло не так с самого начала. Отшатываться девушка и не собиралась. Ладони жестко легли на грудь, отталкивая, так что это он едва не потерял равновесие, вынужденный отступить. Хорошо хоть мимо ступеньки не промахнулся, а то бы точно полетел кубарем.
– Ты мне нравишься, – сказала Ингрид. – Очень нравишься. Но сейчас ты хотел не меня, а забыть ее. Поэтому – нет.
Эрик отступил еще на шаг, невесело рассмеялся.
– Удивительно, насколько всем есть дело до… – Осекся. – Прости. И спасибо.
Смотреть ей в глаза оказалось трудно, но и отводить взгляд не годилось. И он действительно был благодарен, что ей хватило мудрости на них обоих. Наутро объяснение вышло бы очень неловким.
Девушка едва заметно кивнула:
– Предложение размяться еще в силе. Пока окончательно не стемнело.
– Спасибо, – повторил он. – Давай.
Это куда полезнее, чем жалеть себя. А вот Ингрид жалеть его не стала – после того, как клинок второй раз остановился на волоске от шеи, Эрику пришлось выкинуть из головы все горестные мысли и защищаться изо всех сил. До тех пор пока из дверей не высунулся Фроди и не загнал их спать. Уснуть, правда, все равно удалось не сразу – но все же удалось.
Чтобы ни свет ни заря проснуться от ругани Альмода, велевшего собираться немедленно. Как и хотел Первый, их все-таки застиг Зов.
19
В этом мире солнце казалось солнцем, небо – небом. Зеленые холмы до самого горизонта, запах молодой, еще не прибитой пылью и не выжженой солнцем травы. И стремительные крылатые тени, при виде которых Альмод присвистнул:
– Ну надо же! А я думал, командир тогда все-таки приврал.
Эрик тоже поднял голову, разглядывая змеиное искрящееся на солнце тело, огромные перепончатые крылья – жаль, далеко, толком не увидишь. Но в следующий миг Альмод рявкнул: «Бегом!» – и пришлось бежать. Он был прав, этакое создание снесет проход, даже не заметив, и – в лучшем случае! – они останутся тут до конца жизни, наверняка короткой: надо же драконам что-то есть. Но почему, почему каждый раз приходится убегать, так и не успев толком разглядеть самое интересное?!
Командир как в воду глядел: тварь молнией метнулась вниз, и они едва проскочили сквозь облако. Эрик не удержался – оглянулся. Никогда не повторяется. Все-таки жаль.
Уже знакомо затрепетала ткань бытия. Альмод вскинулся:
– Ко мне, быстро!
Развернул плетение пологом над головами – и все же Эрик едва не шарахнулся, когда стеклянные капли, уже безвредные, посыпались на плечи чудовищным дождем. Глянул в небо, туда, где в невероятной выси разверзся прорыв, – не дотянуться, не перекрыть. Ингрид подхватила под локоть поскользнувшегося на дохлой твари Фроди, очертила барьер вокруг них четверых – вовремя. Упавшие с огромной высоты твари отскакивали от земли, разлетаясь во все стороны, норовили ударить по ногам.
Альмод огляделся:
– Туда! Фроди, жги!
Полыхнула огненная стена, расчищая путь. Они сдвинулись следом за пламенем, втаптывая в землю трупы тварей. Хорошо, что основной удар приняла на себя трава и земля не везде оплавилась, а то катались бы не хуже, чем по льду.
– Оживет, задницей чую, – сказал Альмод.
– Типун тебе…
Стена огня опала, чтобы через миг подняться снова.
– Эрик, смени его. Ингрид, держишь?
– Да.
– Хорошо.
Жечь тварей в самом деле было труднее, чем развернуть плетение и ждать, когда те сдохнут сами. Но как его развернешь, когда они повсюду? Даже если вчетвером одновременно, всех не перехватишь.
– Кажется, я знаю, что сказала Тира. – Голос Альмода прозвучал так, словно они болтали за игральной доской.
Фроди промолчал.
– Видение или предчувствие? – настаивал командир.
– Отстань!
– Не отстану. Видение или предчувствие?
– Заткнись, а то я сам тебя пришибу, чтобы сбылось!
Альмод расхохотался:
– Попался! Так видение или предчувствие? И смени Эрика. Ингрид?
– Держу.
– Пришибу.
– Когда-нибудь все равно придется, – сказал Альмод. Поймал озадаченный взгляд Эрика и пояснил: – Бдящий прорицатель чует только командира. Если тот мертв – значит, нужно посылать подмогу. До того, как бы плохо ни шли дела, об этом не узнают.
– Заткнись уже, а?! – рыкнул Фроди. – Хватит каркать.
– Не вяжется, – произнес Эрик. – Командир может сбежать – все мы люди. Может валяться без сознания где-нибудь вне досягаемости тварей, может напиться до беспамятства… Будут ждать, пока сожрут все окрестности и вести докатятся до столицы своим чередом?
Альмод хмыкнул:
– Пророки говорят, что твари в каком-то смысле сжирают само бытие… Тира пыталась объяснить – проще, наверное, описать червю радугу. В общем, заметят – когда они начнут жрать все подряд. Но…
Да. Озерное. Хотя в той истории Эрику тоже мерещилась некая неувязка, но не сейчас же об этом раздумывать?
– Все, можно распускать, – сказал Альмод.
Эрик оглянулся. В дюжине ярдов от них все лился и лился чудовищный дождь, отскакивали от земли «капли» – лишь луж и пузырей не хватало для полного сходства. Вот только под дождем не рассыпается в труху трава и капли с неба не оставляют в земле оплавленных пятен. Окажись прорыв невысоко, просто перекрыли бы плетением, как в прошлый раз, но сейчас казалось, что небо разверзлось где-то, где гуляют лишь тучи. Хотя кто его поймет, птицы разве?.. И пока твари летели к земле, они успевали рассеяться так, что ни плетением не перекроешь, ни барьером не огородишь.
– Деревня там, – Альмод указал большим пальцем за спину. – Значит, не пропускаем в нашу сторону и убиваем, сколько получится. А дальше видно будет. Пока вроде…
Откуда взялись те стрижи и что их понесло прямо на тварей, Эрик не понял. Но от стаи не осталось и половины в мгновение ока – лишь закружились в воздухе перья. Заковыристо выругался Альмод – да, Фроди было чему завидовать, такое не всякая память удержит. Шагнув вперед, потянула меч из ножен Ингрид. Помрачнел Фроди.
Еще минуту назад мерно сыпавшиеся на землю разрозненные твари начали группироваться в воздухе, а упавшие перестали отскакивать от земли и покатились друг к другу, собираясь в плотный сгусток… Больше всего это походило на диковинную рыбу с щупальцами, которую Эрик как-то видел на картинке в книжке про дальние страны. Там еще были деревья, похожие на метелки, гигантские змеи и…
Щупальце взметнулось и ударило так, что он едва успел отскочить. Бездумно кинул плетение, которое тут же распалось, точно коснувшись небесного железа. Ингрид рубанула щупальце – отсеченное, оно немедля рассыпалось, но с ладони Фроди полыхнул огонь, и на землю твари упали уже дохлыми. А из тела тянулись и тянулись новые щупальца, так что Ингрид пришлось откатиться в сторону, и Эрик едва не заорал, когда на миг показалось, что вскочить она не успеет. Хорошо хоть те, что падали сверху, превратились из рассеянного дождя в подобие тугого каната, идущего к «голове» получившегося многорукого создания.
– Я рублю, ты жжешь, – велел Альмод. – Не глазей по сторонам, некогда.
Эрик перехватил отсеченных тварей. Огонь – это просто и быстро, чистая сила, никаких тебе замудренных схем. Вот только устаешь почти мгновенно. Отстраненно подумал: интересно, сколько они продержатся? Сжег еще одно отлетевшее щупальце. Чудом успел отшатнуться от следующего. Да сколько ж их и когда это кончится?!
Альмод срубил очередное, уклонился от второго… ровно для того, чтобы выпрямиться навстречу третьему, с размаху полоснувшему по левому плечу у шеи. Он успел взмахнуть мечом, прежде чем с криком рухнуть на колени. Эрик тоже заорал – то ли от страха, то ли от неожиданности, отшвырнул командира подальше в сторону, метнулся следом.
Альмод бездумно стряхнул тварей с груди, снова закричал – ладонь разъело до сухожилий, попытался сесть. Эрик ухватил его за плечи, едва сам не вляпавшись, толкнул на землю. Заткнуть бы уши, чтобы не слышать крик, закрыть глаза, чтобы не видеть, как расползаются кожа и мясо, обнажая ключицу. Не слышать, не видеть, позволить всему идти своим чередом, и пусть судьба сама за него отомстит.
Он отогнал паскудную мыслишку. Накрыл тварей плетением – точно прицелиться не вышло, захватило живую плоть, только что бывшую живой, но и эти сдохли… кажется. Нет, вот еще живая… была. И еще. И…