– Не спится? – открыла глаза Ингрид.
– Думаю.
– Расскажешь?
– Не знаю. Я не уверен, но выходит, что целили все же в Альмода. Если бы ты решила его уничтожить, с чего бы начала? Чтобы он сам больше не захотел жить?
– Тира, – пожала плечами Ингрид. – Ульвар. Фроди.
– Ты?
– Нет. Мы с ним скорее добрые приятели, и только. – Она помолчала, размышляя. – Но прорицатели действительно иногда не просыпаются после бдения.
– Как часто?
– Обычно – раз в год-два. Но в тот год, когда Тира ушла из отряда, было трое подряд в течение месяца. Поэтому то, что сейчас второй за месяц, – это много, но не… – Она снова помолчала. – И все-таки я подняла бы записи Первых, прежде чем ответить точно. Память обманчива.
Эрик кивнул. Память обманчива, в ней остается только то, что по какой-то причине оказалось важным, да и сами воспоминания могут меняться со временем: когда детали стираются, разум пытается дополнить картину, сочиняя новые.
– Кто готовит смесь с черным корнем?
– У пророков свои секреты, но… – Ингрид резко села, и Эрику пришлось обхватить ее за талию, чтобы не свалиться с кровати. – Идем к зелейнику! Быстро! Если ты догадался, то Альмод – тем более.
Эрик потянулся за одеждой.
– Зелейник готовит и разводит вытяжку, заодно выверяя ее силу, чтобы всегда была одинаковой, – добавила девушка, заматывая пояс.
Ожидаемо. Количество действующего вещества в черном корне, как и в любой траве, зависит от множества вещей. Сырое или жаркое было лето, на какой почве рос, когда собрали, как сушили и хранили… А по слухам, ошибиться на одну-две капли, принимая свежий отвар, означает верную смерть…
– И только потом каждый прорицатель готовит смесь для себя, время от времени забирая у зелейника запас.
– То есть ничто не помешает зелейнику, скажем, заранее отлить совсем немного неразведенной вытяжки и дать кому-то одному?
– Или прорицателю ошибиться, решив, что ему нужно больше, чем на самом деле, – как они это определяют, ведомо только им. Или неверно отмерить. Усталость, болезнь, бессонная ночь – все это может изменить силу действия, точнее, силу реакции. – Ингрид тащила Эрика за руку так стремительно, что он едва за ней поспевал. – Но надо проверить…
Зелейник жил отдельно от остальных – не с чистильщиками и не со слугами, в комнате, примыкавшей к самой зелейной. Ингрид стукнулась в дверь, когда та бесшумно отворилась, окликнула хозяина. Тишина. Только потянуло гарью и кровью. Вспыхнул светлячок.
– Вот, значит, с чем он собирался справиться без свидетелей… – выдохнул Эрик.
В том, что было привязано к кровати, человек угадывался лишь по очертаниям – две руки, две ноги, голова. Пузыри и струпья ожогов, глубокие раны, искалеченные пальцы, обезображенное лицо. Ингрид шепотом выругалась. Эрик, преодолевая тошноту, заставил себя прикоснуться к шее несчастного. Сердце не билось, но тепло еще не до конца ушло из тела. Жил один, так что вскрой засов – а с этим любой одаренный справится играючи, – накинь плетение, заглушающее разговор, и делай что хочешь.
– Он был просто одаренным или чистильщиком? – спросил Эрик.
Если чистильщиком, подчинить его разум и выведать то, что нужно, не вышло бы.
– Чистильщиком. – Ингрид помолчала. – Но зачем бы ему втемяшилось в голову сводить со света Альмода? Или не ему?
Эрик помедлил. Верить в то, что получалось, не хотелось. Сказать? Но это лишь подозрения, никаких…
– Если вдруг с Первым…
Он осекся на полуслове, услышав тревожный набат.
В ставке действительно оставалось совсем немного чистильщиков: когда они с Ингрид вылетели вниз, там собралось чуть больше трех джюжин. Ульвар, взъерошенный, с опаленными с одного бока волосами, оглядел всех:
– Заговоренный сошел с ума. Только что я застал его над телом Первого.
23
Кто-то охнул, кто-то выругался. Ингрид вцепилась в руку Эрика так, что заныли пальцы.
– Заговоренный давно начал думать, будто кто-то хочет его убить, – продолжал рассказывать Ульвар. – А после того, что случилось…
– Чушь! – перебил Фроди. – Нас на самом деле хотели убить.
– Поверил бы ты в это, если бы не слова Альмода? То, что случилось с его женщиной, видимо, отняло у него остатки рассудка.
– Его женщину звали Тира, – негромко произнесла Ингрид.
Ульвар взглянул на нее озадаченно, но девушка ничего не добавила.
– Заговоренный твердил, что Первый виноват во всем, – продолжал он. – Что он ничего не предпринял, когда Альмод просил защиты, рассказывая, будто происходит что-то странное, будто на его отряд охотятся. Говорил, что здоровье Первого пошатнулось и тот подозревал, что Заговоренный хочет ускорить его конец. Он рассказал мне это, помня, что я его друг, и думая, что я буду на его стороне, что бы он ни натворил. Но всему есть предел… Мы схватились.
– Чушь! – закричал Фроди. – Если бы вы сцепились на плетениях, ты был бы мертв. Если бы на мечах – мертв был бы он.
– К чему бы мне врать? – Ульвар тоже повысил голос. – Мы схватились, он открыл проход и сбежал.
– Он никогда ни от кого не бегал! И не мог… Он считал тебя другом!
Ульвар покачал головой:
– Я много лет не хотел этого видеть, но… Тот парень, что был моим другом, умер под кнутом. На его место пришел другой человек – подозрительный, безжалостный и…
Фроди рванулся, сжимая кулаки:
– Он не мог!
Прежде чем он успел ударить, двое схватили его за руки, третий повис на плечах.
– Альмод сошел с ума, – повторил Ульвар. – Он убил Первого. И, поскольку я хожу дольше любого из вас, мне и принимать на себя эту ношу.
Фроди снова рванулся, отчаянно ругаясь. Кто-то – Эрик не успел разглядеть, занятый своими мыслями, – попытался обездвижить его плетением. Нити лопнули. И снова, и снова.
– Кто-нибудь, кроме Фроди, против? – поинтересовался Ульвар.
Качнулись несколько голов, в очередной раз выругался Фроди. Эрик сжал руку Ингрид, пытаясь предостеречь, и видно было, что промолчать ей стоило изрядного труда. Никаких доказательств: слово против слова, а когда найдут свежий труп со следами пыток…
– Но прежде, чем начать разбираться с делами Первого, я должен остановить Заговоренного, пока…
– Альмод считал тебя другом, ты!
Фроди снова рванулся, начал было плести – но тут же охнул, тряхнул головой. Попробовал снова – и снова плетение разрушили. Астрид. Да уж, эта и в самом деле оторвет и не поморщится. Фроди попытался опять. И опять. Шмыгнул носом, пытаясь остановить кровь. Безуспешно – капли потекли по подбородку, упали, пятная дублет.
– Я тоже считал его другом, – сказал Ульвар. – И мне очень горько сейчас. Но лишь Творец знает, что способен наворотить сошедший с ума чистильщик. Могу пообещать, что постараюсь привести его живым. Для суда.
Фроди расхохотался:
– Не думал, что ты настолько лицемерная тварь! Для суда. После второго побега – или того, что ты называешь побегом. Твою ж…
Не удостоив его ответом, Ульвар оглядел остальных:
– Но от моего отряда остался только Кнуд. Нужны еще двое. Кто-то решится?
– Да скажите же ему! Альмод бы никогда…
– Я пойду, – кивнула Астрид. – Он силен, и…
– Нет. Именно потому, что он силен. Твой отряд может остаться без командира. И кто-то должен заняться делами Первого, пока я не вернусь. Ты вторая по старшинству.
Стоит ли вмешиваться? Альмод действительно силен и не сбежал бы просто так. Готовит ловушку? Или ищет смерти? Ульвар возьмет сильных. Должен ли он вмешаться? Или пусть зло остается безнаказанным?
– Я пойду, – сказал Эрик. – В отличие от остальных, я знаю его совсем недолго. И ненавижу от всего сердца.
Ингрид выдернула руку, развернула его, вцепившись в плечо, уставилась неверящим взглядом. Эрик не отвел глаз. Она поймет, должна понять.
– Ты спас ему жизнь совсем недавно… – медленно произнес Ульвар.
Эрик слабо усмехнулся:
– Тогда я подумал, что не вправе давать выход ненависти. Что так будет правильно. Но… если бы тогда я поддался соблазну, ничего этого не случилось бы. Так что я пойду. Чтобы исправить то, что отчасти произошло из-за меня.
Ульвар кивнул:
– Хорошо. Четвертый?
– А я-то думал, ты человек… – протянул Фроди. – А ты…
Он смачно харкнул. Эрик медленно стер со щеки слюну.
– Если бы тебя не держали…
– Ну так пусть отпустят! – ощерился Фроди. – И посмотрим, кто кого.
– И я пойду, – сказала Ингрид.
Фроди вытаращился на девушку так, словно у нее изо рта посыпались змеи.
– Ты?! – удивился Ульвар. – Но…
– Четверть часа назад мы с Эриком нашли тело зелейника.
Астрид ахнула, прижав руку ко рту.
– Перед смертью его пытали. Это не тот Альмод, с которым я проходила пять лет…
– Час от часу не легче… – выдохнул Ульвар. – Но тебя я не возьму. Кто-то должен учить новичков.
– Сигрид, – пожала плечами Ингрид. – Гест. Моди.
– Нет, – повторил Ульвар. Оглядел остальных. – Кто-то еще вызовется сам? – Тишина. – Хильд?
Женщина покачала головой:
– В открытую выйти против Заговоренного? Я еще не сошла с ума. Лучше карцер.
– И плети, – усмехнулся Ульвар. – Пусть так. Сама напросилась. Магни?
Парень, что когда-то утешал Эрика в харчевне – дескать, привыкнешь, – помедлил, прежде чем кивнуть.
– Значит, четверо, – подытожил Ульвар. – Десять минут на сборы. – Глухо и страшно завыл Фроди. – Этого пока в карцер. Когда вернусь, посмотрим, может, успокоится. И Хильд. – Ульвар в упор взглянул на одного из чистильщиков. – Моди, она в твоем отряде. Полсотни плетей. Выполнить до моего возвращения. И неделя карцера.
– Это наказание за побег, – сказал Моди. – Она не…
– Отказ выполнять приказы ничем не лучше побега! – отрезал Ульвар. – Или хочешь того же? – Моди мотнул головой. – Тогда расходимся. Кнуд, Магни, Эрик – через четверть часа.
– Я готов, – сказал Кнуд, затянул горловину торбы. – Пойдем?
– Я зайду к Ингрид на минуту, – сказал Эрик. – Мало ли…