На исходе ночи, делая пометки в секретной тетради, Исаев закончил работу, убрал дело в сейф, оделся, запер кабинет и спустился вниз. Там, сдав ключи дежурному, вышел во внутренний двор, завел стоявший рядом с несколькими служебными автомобилями «Цундап» и, прогрев двигатель, выехал наружу через откатившиеся в сторону металлические ворота. По земле мела поземка, с неба сеялся мелкий снег.
Утром Исаев проснулся от того, что кто-то таскал его за нос. Открыл сонные глаза — сверху довольно пыхтел Алешка.
— Гулять пойдем? — приблизил вплотную краснощекое лицо. И тут Николай вспомнил, что сегодня воскресенье.
— Пойдем, сын! — схватил мальчика подмышки и подбросил над кроватью. Тот радостно завизжал, началась шутливая борьба, которую прекратила вошедшая в спальню, улыбавшаяся, жена.
— Мужчины, завтрак готов. Вставать и умываться!
— Я уже! — спрыгнул вниз Алешка и убежал на кухню.
— А я сейчас, — поднявшись, чмокнул ее в щеку Николай.
Когда чисто выбритый и с влажными волосами, он вошел в зал (по выходным семья завтракала там), все были в сборе: Алешка с чинным видом сидел за столом, накрытым кружевной скатертью, Рекс у потрескивающего камина уже приступил к своему завтраку, состоявшему из миски сваренной на костях овсянки, а Оксана раскладывала по тарелкам золотистые ноздреватые блины, стопка которых исходила паром в центре. Здесь же в глиняной корчажке снежно белела сметана, а сбоку пофыркивал только что вскипяченный чайник, рядом с которым стояла сахарница.
Вскоре все с аппетитом уплетали воскресный завтрак, особенно преуспевал Алешка.
Съев очередной блин со сметаной внутри, свернутый мамой в трубочку, и шумно запив его из чашки, он, улучив момент, сунул второй (без сметаны) своему заползшему под стол другу, прикончившему овсянку. Родители весело перемигнулись и сделали вид, что этого не заметили.
— Так, какие планы на дальнейшее? — поинтересовался Исаев по окончании трапезы.
— Пойдем кататься на санках, ты обещал, — сказал Алешка.
— Ну, коль обещал, пойдем, — взъерошил ему голову отец.
Они с Оксаной убрали со стола, вымыли посуду, а затем вся семья, одевшись, вышла, сопровождаемая Рексом, из квартиры. Во дворе под зимним солнцем искрился снег, ветви берез прогнулись от инея, на одной чирикала стайка снегирей, похожих на красные яблоки.
— Хруп-хруп-хруп, — засеменил валеночками к каретному сараю сын, отец неспешно пошагал сзади. Ну а Рекс, радуясь снегу, стал носиться по двору, изредка взлаивая. Затем был открыт замок, на свет извлекли санки, на которые Николай усадил Алешку, и все отправились в находившийся по соседству парк.
Там на летней эстраде играл духовой оркестр, а по расчищенным от снега аллеям гуляла публика. В разных их местах в киосках торговали пирожками и горячим чаем, настроение у всех было праздничное. С одной аллеи вниз полого уходил спуск, откуда на лыжах и санках, радостно визжа, скатывались детишки. Алешка со своими санками тут же присоединился к ним, Рекс созерцал в сторонке, а родители, стряхнув снег, присели на одну из скамеек.
— Вот о таком мы и мечтали на войне, — закурил папиросу Николай. — Просто не верится.
— Давай не будем о ней, — прислонилась к мужу Оксана.
К полудню, вернувшись домой, пообедали, а вечером Николай с Оксаной, оставив Алешку с Рексом на попечение соседей, отправились в кино, где с удовольствием посмотрели новый фильм «Встреча на Эльбе». Возвращались домой в свете ночных фонарей, спокойные и умиротворенные.
На исходе следующего дня Исаев доложил начальнику управления полковнику Майструку план мероприятий по розыску «Волка». С учетом же того, что изученные материалы позволяли сделать вывод о нахождении Шухевича на территории Львовской области, включил в них выход на связи фигуранта с последующим их захватом и получением информации о местах, где тот может укрываться. План начальник (внеся некоторые дополнения) утвердил, после этого Исаев приступил к его реализации, для чего собрал оперработников отделения, изложил им суть дела, ознакомил с материалами и поставил каждому конкретную задачу. Им в помощь была задействована служба наружного наблюдения, разведчики которой получили дубликаты необходимых фотографий.
В конце января появился первый результат. Один из находившихся на связи у лейтенанта Михальского агентов сообщил, что видел в городе тоже находящегося в розыске члена Центрального провода ОУН Гасина (псевдоним «Лыцарь»). Он же назвал несколько адресов, где тот может появиться. На одном из таких, по улице Богуславской в доме дом 14 и был зафиксирован фигурант, которого взяли под наблюдение.
При выходе оттуда оперативники попытались задержать «Лыцаря», но он, отстреливаясь, вскочил в проезжавший рядом трамвай, пытаясь скрыться. Когда же попытка не удалась, сунул ствол пистолета в рот и застрелился.
— Как же так, мать вашу?! — бушевал в своем кабинете Исаев, когда те доложили о случившемся. — Три здоровых лба не смогли живым взять этого плюгавого (убитый на рыцаря не тянул, был щуплым и малорослым)!
— Виноваты, товарищ майор, — развел руками старший, по фамилии Осмачко, а остальные двое, покраснев, потупились.
— Что при нем обнаружили? — усевшись за стол и понемногу остывая, показал начальник на стулья.
Осмачко молча выложил перед ним на стол пистолет «зброевку» с запасной обоймой, паспорт на имя Буряка Тараса Степановича и кожаный бумажник. В одном из его отделений помимо крупной суммы денег и нескольких облигаций находилась фотография симпатичной женщины. «Саше от Оли. 1946 год» значилось на обороте.
— Хоть что-то, — сказал Исаев, внимательно разглядывая снимок. — Хозяев квартиры куда приходил этот «Лыцарь» задержали? — вскинул на оперативников глаза.
— Так точно. Хозяйка некая Савицкая, — доложил Осмачко. — Кроме того, соседка по дому, Махно, сообщила, что убитый навещал ее и раньше. — Вот объяснение, — достав из папки, протянул начальнику лист бумаги.
Исаев пробежал его глазами, на минуту задумался, после чего встал и извлек из сейфа розыскное дело. Полистал его, нашел нужную закладку, а затем, вернувшись к столу, прочел вслух оперативную справку. Из нее следовало, что Савицкая — дочь священника села Конюхи Стрыйского района Дрогобычской области, в котором, по оперативным данным, в мае-июне 48-го года укрывался Гасин. По этому поводу состоялась чекистская операция, которая результатов не дала, обоим удалось скрыться.
— Таким образом, с Савицкой нужно плотно поработать, — констатировал майор. — И выяснить, кто такая Оля. Ты, Осмачко, старший.
— Понял, — ответил капитан. — Разрешите выполнять?
— Выполняйте.
На вторые сутки непрерывного допроса, именуемого «конвейер», подследственная стала давать показания и рассказала, что на фотографии жена убитого — Ольга Гасин, имеющая фиктивный паспорт на имя Анны Бодьо, занимающаяся во Львове подбором явочных квартир для мужа и Шухевича.
— Ну вот, уже лучше, — ознакомившись с протоколом, сказал по этому поводу Исаев. — Ведь можете, когда хотите, а Опрышко?
— Ну, дак, — пожал плечами старший лейтенант.
Этим же днем наружная разведка вместе с милицией, получив дубликаты фотографии Гасин-Бадьо, были ориентирована на ее розыск. Спустя месяц он увенчался успехом — жену убитого «Лыцаря» задержали на одной из львовских улиц и поместили в следственный изолятор.
На первичных допросах она сообщила только общие сведения о муже, назвала линии связи, по которым контактировала с ним лично, но показаний о месте нахождения других членов Центрального провода, их встречах и связных не дала. А в конце мая в УМГБ Львовской области, в числе других, из республиканского министерства поступила специальная ориентировка с приложением фотографий личных связных Шухевича, подготовленная Управлением 2-Н. Таковыми значились:
«Анна» — Дидык Галина Томовна, 1909 года рождения, уроженка села Шибалин Бережанского района Тернопольской области, со средним образованием, украинка, незамужняя. В описании внешности указывалось: «Выше среднего роста (165–170 см), худощавая, темная шатенка, лицо продолговатое, смуглое, с румянцем, глаза темно-серые, брови черные, широкие дугообразные, нос… широкий у основания… зубы большие, ровные… на середине левой или правой щеки имеет родинку — розоватое пятно размером 5–8 мм, волосы темно-русые, сплетает и укладывает вокруг теменной части головы, шея короткая, туловище щуплое, узкобедрая, движения энергичные, ходит быстро, шаг короткий. Разговаривает чисто по-украински с галицийским акцентом. В совершенстве владеет польским языком»;
«Роксолана» — Илькив Ольга Фастовна, 1920 года рождения, уроженка города Стрый Дрогобычской области, украинка, с незаконченным высшим образованием, нелегалка. Внешность: «Низкого роста (до 160 см), худая, темная блондинка, волосы подстригает, лицо овальное, глаза голубые, брови короткие дугообразные, нос короткий, прямой тонкий… подбородок округленный, выступает немного вперед, в движениях спокойная;
«Дарка» — Гусяк Дарина Юрьевна, 1924 г. р., уроженка г. Трускавец Дрогобычской области, со средним образованием. В описании внешности указывалось: «Высокого роста (до 175 см), худощавая, тонкая, плечи опущенные, шея длинная, брюнетка, носит косу, лицо длинное, симпатичное, лоб высокий, ровный, глаза темные, брови широкие дугообразные, нос длинный, тонкий, рот небольшой с приподнятыми углами, губы тонкие, подбородок угловатый…»
Ориентировка явилась основанием для дополнительных допросов Гасин и Савицкой, которые показали, что знают Дидык и Гусяк как связных Шухевича, назвали места, где встречались с ними, а также ряд других лиц, представлявших оперативный интерес. Указанные места тут же были взяты под наблюдение, за появлявшимися там установлена слежка, разработка набирала обороты.
В ее ходе, помимо прочего, было установлено, что Шухевич в силу ухудшения здоровья пользовался услугами двух львовских врачей, подозревавшихся в связях с оуновским подпольем. За ними установили оперативный контроль, агентура из числа медиков получила необходимые фотографии, а в управлении, усилив отделение Исаева, организовали опергруппы, перекрывшие городские окраины на маршрутах Львов — Ходоров, Львов — Стрый, Дрогобыч — Станислав. Однако, как порой случается, долгожданная информация поступила откуда ее не ждали.