Морозным январским утром Исаев, выслушав доклады старших групп, работавших на маршрутах, готовил справку для руководства. Внезапно зазуммерил внутренний телефон.
— Слушаю, — снял он трубку.
Докладывал дежурный по управлению. Он сообщил, что из Львовского горотдела милиции позвонили в отношении некой гражданки Кутовой, явившейся туда с повинной и желавшей сообщить о националистическом подполье.
— Понял, выезжаю, — ответил майор, вернув трубку на место.
Вскоре его служебная «Победа» остановилась у горотдела, хлопнула дверца и майор, взбежав по ступенькам, открыл входную дверь. Пройдя пустынным вестибюлем, подошел к окошку дежурного, раскрыл перед ним служебное удостоверение.
— Вас ждут на втором этаже в одиннадцатом кабинете, — пробежал документ глазами офицер.
Когда Исаев вошел в нужный кабинет, там находилась молодая женщина под охраной лейтенанта.
— Можете быть свободны. — Когда офицер вышел, Николай присел за стол напротив.
— Я майор госбезопасности Исаев, внимательно вас слушаю.
Женщина щелкнула застежкой ридикюля, вынула оттуда газетную вырезку и протянула майору. Это был опубликованный месяц назад в республиканской прессе приказ Министра государственной безопасности Украины об амнистии всех членов ОУН, а также бойцов УПА, которые выйдут из подполья и добровольно явятся с повинной.
— Понятно, — вернул ей вырезку майор. — И кто же вы такая?
— Меня зовут Елена Кутовая. До сорок восьмого года я сотрудничала с органами МГБ, а затем под влиянием близкой подруги Дарины Гусяк прекратила, уйдя в подполье.
«Так это ж «Дарка!» — щелкнуло в голове чекиста, но лицо осталось бесстрастным.
— Гусяк личная связная Шухевича, — между тем продолжила Кутовая. — И я готова вам ее сдать на определенных условиях.
— Каких?
— Вы амнистируете моего брата, состоявшего в УПА, он находится под следствием.
— Хорошо, — выдержав паузу, ответил майор. — Но для этого нужно проехать к нам, оформить явку с повинной и все предметно оговорить. Вы как, не против?
— Нет, — встала со стула Елена.
После этого они вместе вышли из кабинета и спустились вниз, где Исаев сообщил дежурному, что забирает посетительницу с собой.
— Распишитесь в передаче, — подвинул тот ему в окошко служебный журнал.
Вскоре пара сидела в кабинете майора, где тот оформил явку с повинной в отношении Кутовой, а также запротоколировал показания, в которых значилось, что через двое суток в квартире тетки по улице Ленина 5/2 у нее назначена встреча с Гусяк.
— Ну, вот и отлично, — сказал Исаев, когда Елена подписала документы, вслед за чем нажал вмонтированную в стол кнопку. Через минуту в кабинет вошел Михальский, которому майор поручил напоить гостью чаем и опекать, пока он не вернется. А сам Исаев положил бумаги в папку и отправился к руководству.
Выслушав доклад майора и прочтя явку и протокол допроса, начальник управления Майструк воодушевился. Будучи не так давно назначенным на должность, он мечтал показать класс работы. Тем более что дело стояло на контроле у Абакумова. Но его ход курировал начальник управления 2-Н МГБ Украины генерал-майор Дроздов (по совместительству замминистра), которому следовало докладывать обо всех значимых мероприятиях для участия в них республиканских коллег.
Пока, осмысливая все «за» и «против», Майструк расхаживал по паркету, Исаев предложил захватить Гусяк своими силами.
— Одного вы уже захватили, имею в виду убившего себя «Лыцаря», — нахмурился полковник. — До сих пор икается.
— Эту я возьму лично и живой, — заверил Исаев.
— Ну, смотри, Николай Иванович, сам напросился, — принял решение начальник управления.
Спустя два дня, третьего марта по указанному Кутовой адресу выехала опергруппа, возглавляемая майором. Предварительно на агитационном участке напротив дома он выставил наблюдательный пост, у подъезда под видом домохозяйки с сумкой в руках прогуливалась одна из разведчиц.
В 15.40 в подъезд вошла женщина, по приметам схожая с Гусяк, а спустя час вышла оттуда вместе с Кутовой. Пройдя по тротуару вдоль улицы и о чем-то беседуя, они зашли в трикотажный магазин на площади Мицкевича, где приценились к товарам, затем вышли оттуда и попрощались. Гусяк села в подошедший трамвай, шедший в сторону железнодорожного вокзала, а когда стала выходить из него на улице Набайки, рядом притормозил автомобиль. Оттуда выскочили Исаев с Осмачко и зафиксировали связную с двух сторон, после чего хлопнули дверцы и машина с урчанием отъехала от остановки.
— Сидеть тихо, МГБ, — защелкнул Исаев на запястьях женщины наручники, а Осмачко принялся обыскивать ее карманы. Когда из правого был извлечен пистолет, Гусяк задергалась и попыталась зубами куснуть воротник кофты.
— А вот этого не надо, — придержал ей голову майор, после чего надорвал ткань, в ладони блеснула ампула.
— У-у-у! — завыла по-волчьи задержанная.
— В управление, — сунул чекист ампулу в карман, Михальский развернул автомобиль, тот покатил обратно.
О задержании связной Шухевича, Майструк по «вч»-связи тут же лично доложил в Киев Дроздову.
— Что за самодеятельность? Почему не поставили меня в известность? — выразил недовольство генерал.
— У нас практически не было времени.
— Благодарите бога, что операция прошла удачно. Все. Ждите. Вылетаю.
Гусяк в это время еще раз тщательно обыскали, вызвав разведчицу наружной службы, а затем поместили в одну из камер внутренней тюрьмы.
После разговора с Киевом для первичного допроса туда спустился Майструк вместе с Исаевым. Одиночка была обычной для таких мест: с решетчатым вверху, едва пропускающим дневной свет окошком, привинченным к полу деревянным столом с двумя такими же табуретами, нарами в углу и парашей при входе. Задержанная сидела на нарах, подтянув к лицу колени.
— Вот мы и встретились, «Дарка», — сказал начальник управления, когда за ними закрылась глухая, обитая железом дверь, а сапоги охранника удалились по коридору.
— Век бы вас не видеть, — злобно прошипела Гусяк, прожигая чекистов глазами и не меняя позы.
— Зря, вы так, — уселся полковник на один из табуретов (Исаев на второй). — Для таких, как вы, это неизбежно. Ну, так что, поговорим?
— О чем?
— Вы связная Шухевича. Где он скрывается?
— Так я вам и сказала, — опустив ноги на пол, процедила задержанная сквозь зубы. — Пытать будете? Давайте! Я готова.
— Можем и это — согласно кивнул Майструк. — Но лучше договориться полюбовно. Вы нам Шухевича, а мы вам полную амнистию. Женщина вы молодая, красивая, только жить да жить.
— Плевала я на вашу амнистию, — скривила губы «Дарка». — А будете пытать, перегрызу себе вены на руках или разобью голову о стену.
«А ведь разобьет, сука, — подумал про себя полковник. — Знаю я таких идейных».
В отличие от Исаева он служил в органах с начала тридцатых, не раз лично выбивал показания из врагов народа и считал себя неплохим психологом.
Сидевший же молча майор допросов с применением так называемых «специальных мер» вообще не одобрял и никогда в подобном не участвовал. Одно дело проводить операции по зачистке, ликвидировать или захватывать врагов и совсем другое, мордовать их в застенках. В конечном итоге допрос ничего не дал, Гусяк сидела с отрешенным видом и на вопросы не отвечала.
— Ну, хорошо, — встал начальник с табурета. — Подумайте над моим предложением, у вас теперь много времени.
Глаза «Дарки» смотрели в пространство, ничего не выражая.
Поднявшись наверх, Майструк вместе с Исаевым отправились на аэродром встречать Дроздова. Тот прилетел вместе с заместителем — подполковником Шорубалко и сразу же поинтересовался результатами допроса.
— Молчит, Виктор Александрович, — доложил Майструк. — Явная фанатичка.
— А кто брал? Снова ты, Исаев?
— Я, товарищ генерал, — сделал шаг вперед майор.
— Ну-ну, — одобрительно прогудел тот, после чего все сели в машины и покинули аэродром. В управлении высокие начальники повторно допросили Гусяк, с теми же результатами.
— Точно фанатичка, — констатировал Дроздов, — и никакие методы допросов тут не пройдут. Нужна внутрикамерная разработка.
— У меня то же мнение, — добавил Шорубалко. И обратился к Майструку: — Владимир Федорович, — как у тебя с хорошей наседкой?[64]
— Есть такая, псевдоним «Роза», в прошлом активная участница бандподполья. Завербована два года назад, имеет необходимый опыт.
— Срочно организуй с ней встречу, — сказал генерал. — Начинаем действовать.
Этим же вечером на явочной квартире в городе такая встреча состоялась. «Роза» была на пять лет старше Гусяк, имела университетское образование, а также владела польским и немецким.
Для начала агенту сообщили о предстоящей задаче, а также охарактеризовали объект, затем озвучили подготовленную легенду. Согласно ей, проживая после войны в Берлине, а потом в Вене, «Роза» познакомилась там с известными украинскими националистами, хорошо знает Шухевича и его семью, а месяц назад была арестована за сотрудничество с иностранной разведкой, по заданию которой осуществляла связь между заграничным центром ОУН в Мюнхене и его проводом на Украине.
Все это предлагалось сообщить Гусяк под благовидным предлогом, а затем создать у нее впечатление, что, находясь в тюрьме, «Роза» имеет связь с волей. Ну а далее натолкнуть на мысль передать Шухевичу через сокамерницу известие о своем аресте и грозящей ему опасности.
— Для естественности вашей встречи, — инструктировали агента чекисты, — вам имитируют побои и поместят в санитарный блок. Туда же доставят на обследование Гусяк.
— Она что, больна? — поинтересовалась «Роза».
— У нее появится недомогание.
На следующее утро, после завтрака, состоявшего из овсянки с комбижиром, ломтя хлеба и чуть сладкого чая, у Гусяк поднялась температура, начались боли в животе, а потом рвота. Бдительная охрана тут же вызвала врача, констатировавшего пищевое отравление.