всех смертных грехах, а чекистов — в иезуитских методах расправы над инакомыслящими и даже поедании младенцев. Хрущев вызвал Шелепина к себе и самыми мягкими словами, которые тот услышал в свой адрес, были «засранец» и «мудак» (очень уж любил Никита Сергеевич народные выражения). Потом смилостивился, заявив, что вернет комсомольца на партийный фронт, найдя тому достойную замену.
Шелепин, вытянувшись, ответил: «Есть!» А вернувшись к себе, устроил разнос всем, имевшим отношение к агенту-изменнику. По принципу «всем сестрам по серьгам», как всегда было в Комитете.
Первым, как и следовало ожидать, под раздачу попал Исаев, накануне получивший полковника. Отозвав из ГДР, резиденту объявили неполное служебное соответствие и отправили в действующий резерв до решения вопроса о целесообразности дальнейшего использования. Из резерва имелось два пути: снова вернуться на службу или кануть в небытие, получив отставку.
— Мавр сделал свое дело, мавр может уходить? — взглянул Исаев на заместителя Председателя по кадрам, ознакомившим его с принятым решением.
— Зачем же так? — хмыкнул генерал. — Мы вас ценим как отличного работника и подобрали на это время неплохую должность.
— Какую?
— Заместителем директора по режиму одного из научных учреждений Академии наук СССР, в Москве. Оно занимается военными исследованиями. Через неделю надлежит туда явиться и приступить к обязанностям.
— Вас понял, — бесцветно сказал Исаев. — Разрешите быть свободным?
— Идите. Удачи на новом месте.
К этому времени его семья жила в столице несколько лет, получив квартиру на Чистых прудах, рядом с Меншиковой башней. Оксана заведовала отделением в военном госпитале на Пехотном, Алешка заканчивал среднюю школу, а Рекса уж два года не было. У «младших братьев», как известно, жизнь скоротечна.
Неделя прошла, словно отпуск. По утрам, когда жена с сыном, после завтрака отправлялись на работу и в школу, Николай Иванович одевал летний костюм и, заперев квартиру, выходил со двора на улицу. В киоске на углу, покупал свежие газеты, после чего отправлялся на Чистопрудный бульвар, где, сидя под липами на скамейке, внимательно их читал.
Затем прогуливался вдоль пруда, любуясь плавающими в нем золотистыми огарями, а также еще недавно установленным памятником дипломату и литератору Грибоедову, окольцованному по пьедесталу героями его бессмертной пьесы. Ближе к полудню, зайдя в продуктовый магазин, возвращался домой, где готовил обед, а когда из школы возвращался Алешка, накрывал стол.
Сын радовал Исаева. Учился он неплохо, помогал по дому и активно занимался спортом: плаванием и боксом. Звезд с неба не хватал, но был сильным и ловким. На вопрос отца, кем хочешь быть в жизни, отвечал, — как ты. Служить Родине. Для начала в погранвойсках, а там будет видно.
Когда вечером с работы возвращалась Оксана, все вместе ужинали, Алешка убегал на тренировку, а они смотрели телевизор. В выходной даже выбрались на природу, в Серебряный бор, где купались в озере, загорали и катались на лодке. Ну а в понедельник Исаев приступил к работе на новом месте.
Оно находилось на северо-западе Москвы, в нескольких корпусах особо охраняемой территории. Директор по режиму, к которому его провели, оказался старым благодушным генералом в отставке. Нового заместителя встретил приветливо и ввел в курс дела.
Как оказалось, учреждение оказалось «почтовым ящиком»[74], в свое время организованным Берией, и занималось атомным проектом. Возглавлял его академик Курчатов, лауреат Сталинских премий. Задача Исаева состояла в обеспечении режима секретности на объекте и пресечении попыток проникновения на него вражеских агентов.
«В самый раз для пенсионеров», — думал Исаев, слушая нового шефа.
И потекли дни размеренной службы: к восьми он приезжал на работу, выслушивал доклад начальника военизированной охраны, затем встречался с имевшимися на объекте агентами, получая от них информацию и давая задания. В течение года прошел сбор «резервистов» на том объекте, где он служил у Дроздова, там Исаев прослушал курс лекций и прошел огневую подготовку.
Оксана была очень довольна новой работой мужа, который теперь находился дома и не болтался по лесам и служебным командировкам. А еще, по просьбе Алешки, семья обзавелась новым четвероногим другом. Щенком немецкий овчарки, которого назвали Рекс. Теперь по выходным оба Исаева с утра тренировали малыша в парке.
— Ничего, боец, — трепал его по острым ушам отец. И вздыхал, вспоминая старого.
Глава 12Операция «Анадырь»
Между тем жизнь продолжалась.
В СССР прошла денежная реформа, Юрий Гагарин совершил первый в мире космический полет, американского шпиона Пауэрса обменяли на советского разведчика Абеля, а над Тихим океаном бесследно исчез самолет «Локхид» со ста семью пассажирами на борту.
В один из таких дней, когда Исаев работал с документами у себя в кабинете, раздался звонок.
— Да, — снял он трубку.
Звонил начальник управления кадров с Лубянки, сообщивший, что в девять утра завтра его желает видеть Председатель.
— Вас понял, — ответил Николай, затем последовали длинные гудки, абонент отключился.
— Наконец вспомнили, — положил трубку на рычаг, вынул из пачки сигарету, размял и щелкнул зажигалкой.
Ровно в девять следующего утра он находился в приемной Председателя.
К тому времени «железного Шурика» как не оправдавшего надежд Хрущев вернул на идеологическую работу, назначив на его место Семичастного. Он тоже был из партийной номенклатуры (чекистам Никита Сергеевич не доверял), но в отличие от предшественника оперативной работой не тяготился. Наоборот, всячески подчеркивал свою значимость и близость «к телу».
Помимо Исаева в приемной на мягких стульях у стены скучали еще трое: знакомый по работе в аппарате начальник отдела, депутат Верховного Совета и генерал-майор погранслужбы. Сидевший за столом у окна с поднятыми занавесями полковник-адъютант что-то писал в служебном журнале, в солнечном луче невесомо плыла пушинка.
Тишину нарушил зуммер одного из телефона на столе (адъютант снял трубку).
— Слушаюсь, — и опустил рубку. — Товарищ Исаев, зайдите.
Провожаемый взглядами ожидающих, полковник одернул китель и скрылся за высокой дверью. Интерьер кабинета с его последнего посещения изменился. Каждый новый Председатель вносил в него изменения.
— Проходите, Николай Иванович, присаживайтесь, — сказал Семичастный, сидевший за столом, под портретом Ленина. Сбоку, за приставным, сидел лет сорока пяти, рослый, с волевым лицом человек.
— Знакомьтесь, капитан первого ранга Тихонов, заместитель начальника Особого отдела Тихоокеанского флота.
А это полковник Исаев — наш лучший специалист по зачисткам вражеской агентуры.
Затем, выдержав паузу, сообщил, что в связи с размещением американцами в Европе и Турции стратегических вооружений, направленных против СССР, Политбюро ЦК приняло решение развернуть аналогичное на Кубе. Для этого создается советская группировка войск, тайно перебрасываемая на Остров Свободы. Контрразведывательное обеспечение операции поручено Комитету государственной безопасности.
«Вот вам и Кузькина мать», — подумал Исаев, бесстрастно внимая Председателю.
— По этому поводу, — обвел тот офицеров взглядом, — мною принято решение о создании в составе группировки Особого отдела. Начальником назначается товарищ Тихонов, товарищ Исаев — заместителем. Полагаю, возражений не имеется?
— Нет, — без раздумий сказали оба.
— Ну, вот и отлично.
После этого Семичастный изложил суть предстоящей операции.
Она имела кодовое название «Анадырь» планировалась ГРУ Генштаба под руководством маршала Баграмяна и заключалась в следующем: войска на Кубу подлежали доставке гражданскими судами Морского флота, а в Гаване создавалась Комендатура военных сообщений. Общая численность передислоцируемой группы войск составляла пятьдесят тысяч личного состава и три тысячи гражданских специалистов.
К перевозке назначалось двести тридцать тысяч тонн материально-технических средств, в том числе сорок пусковых установок с шестьюдесятью баллистическими ракетами, оснащенными ядерными боеголовками.
На острове группировка разворачивалась в сводную ракетную дивизию, три мотострелковых полка прикрытия, подразделения войск противовоздушной обороны, истребительной авиации и Военно-морского флота. Помимо прочего, в прибрежных водах планировалось сформировать 5-й флот ВМФ СССР в составе эскадр надводных кораблей и подводных лодок с ядерным боезапасом.
Командующим Группы советских войск на Кубе был назначен генерал Плиев, командующим 5-м флотом — адмирал Абашвили. Перебазирование туда подводных лодок выделялось в отдельную операцию под кодовым наименованием «Кама».
— Вот такая диспозиция, товарищи, — закончил Председатель. — Приказ о создании вашего подразделения я подписал, сегодня же будет — о назначениях. Завтра представлю вас министру обороны и за дело.
Оставшуюся часть дня офицеры провели на Лубянке. В кадрах они назвали оперативников, подлежавших откомандированию в их отдел (Тихонов — семерых, из флотских отделов контрразведки, а Исаев — Скляра, Гурского и Опрышко), далее отправились на инструктаж к начальнику Второго главного управления, а после обеда ознакомились с оперативными материалами об обстановке на Кубе, поступившими оттуда из советской резидентуры.
Освободились вечером, и Исаев предложил Тихонову переночевать у него: «Сын в летнем лагере, жена на дежурстве. Чего вам скучать в гостинице?»
Приглашение было принято, и вскоре оба с аппетитом ужинали на кухне. Под зеленую окрошку приняли по рюмке, под пельмени повторили — познакомились ближе.
Как и Исаев, Александр Михайловия прошел всю войну, служил на эсминце, а затем — в морской пехоте; после окончания Военно-политической академии продолжил службу в военной контрразведке.