На отходе разведчиков обстреляла подошедшая мотодрезина, Генка Лебедев получил ранение в бедро и его, меняясь, несли на плащ-палатке. Больше суток шел ледяной дождь, все до костей промокли. И решили зайти на этот хутор, перевязать раненого да обсушиться.
Хромой, заросший сивой бородой поляк оказался радушным и приветливым, как и его хозяйка.
В печь тут же добавили дров, дали сухих тряпок на перевязку, а затем пригласили за стол, угостили салом с ржаным хлебом и сливянкой. Группу разморило, решили остаться до утра, а потом двинуть дальше.
Когда засерел рассвет, в хату вбежал дежуривший снаружи Жора Воропай — немцы! А хозяев не оказалось, исчезли.
На середине пологого склона, ведшего к дальнему лесу, услышали за спиной гул мотора — на усадьбу въезжал бронетранспортер, из которого посыпались люди в касках и длинных шинелях.
— Ходу! — приказал Исаев.
Задыхаясь и хрипя, выбрались наверх, обнаружив там уходящую в обе стороны заиндевелую дорогу, а за ней поле с этими самыми табличками. Немцы, развернувшись в цепь, шли по следу.
Вариантов было два: принять бой и навсегда здесь остаться или попытаться пройти по минам. Избрали второй. Мартовский снег был плотно слежавшимся, и редко проваливался.
Сначала все шло нормально: разведчики, таща за собой плащ-палатку с раненым, добрались почти до середины. А потом один за другим ухнули два взрыва, разметав группу по сторонам.
Очнулся старший лейтенант, когда на землю опускались сумерки. Впереди чернели воронки, а вокруг мертвые тела. Голова кружилась, в ушах стоял звон, на дороге никого не было. Мины сделали за немцев их работу.
Пожевав снега, пополз к опушке леса.
Через несколько дней вышел к своим, а оттуда попал в госпиталь, где поклялся вернуться и посчитаться за ребят. Теперь это время наступило.
Вернув бинокль на место, Исаев бросил Рексу «охраняй», а сам направился по траве вниз, к хутору.
— Дзень добри, — остановился позади хозяина, завершавшего работу.
Тот обернулся, побледнел, в глазах мелькнул страх.
— Узнал? — взглянул исподлобья капитан. — Ну а теперь вперед! — кивнул на склон и расстегнул кобуру «вальтера».
— Ме змусили, — прохрипел поляк.
— Я сказал «вперед»! — приказал Исаев.
Двинулись вверх по склону, миновали терновник, вышли на дорогу — предатель оглянулся.
— А теперь через поле.
— Не можна, там мины, — еще больше побледнел дядько.
Щелкнул взводимый курок. Втянув голову в плечи, сначала медленно, потом все быстрее тот зарысил к лесу.
Отбежал метров сорок, а затем рвануло, швырнув вверх землю и кровавые ошметки…
Следующим вечером Исаев пересек польскую границу на контрольно-пропускном пункте Рава-Русская и приближался к Львову. На душе было радостно и тревожно. Радостно, что наконец-то вернулся домой, тревожно за родителей.
К обеим сторонам дороги подходил густой дубовый лес, она была пустынной. Сбросив перед очередным поворотом газ, он краем глаза заметил в листве дерева на другой стороне солнечный зайчик.
В тот же миг оттуда раздался выстрел — мотоцикл съехал в кювет, с него сползло тело.
Через минуту, озираясь по сторонам, к тихо постукивающему «Цундапу» приблизились двое в черной униформе и с трезубцами на кепи. Один держал в руках шмайсер, другой — снайперскую винтовку.
— Гарно ты вцилыв москаля, Пэтро, — хохотнул тот, что с автоматом.
— Сьогодня цэ дру… — начал второй и не закончил.
Из-за мотоцикла трижды грохнуло — оба повалились на дорогу.
— Так-то лучше, — поднялся за коляской капитан, отряхивая колени. — Вставай Рекс, хватит притворяться.
Лежавшая рядом овчарка, вымахнула на дорогу и обнюхала лежавших. В первых сумерках, они въехали в город.
Глава 3Гэрои Украины
Над Карпатами плыли звуки трембиты[28], опускаясь на покрытые легкой дымкой буковые леса и зеленые, с горными речками полонины[29].
— Тцу-ю-ю-у! — уносились в прозрачный воздух, а потом возвращались эхом.
На одной из полонин, на дальнем склоне белела отара овец, внизу стояла бревенчатая пастушья колыба[30] с двухскатной, из гонта[31] крышей. Рядом с постройкой, на домотканом ковре с узором сидели трое, пили мутный самогон и закусывали соленой брынзой.
Первый был толстяк лет сорока, во френче УПА[32] с погонами сотника, на втором, усатом, чернел полицейский мундир с желтыми отворотами, а у самого молодого, с косым шрамом через лоб на петлицах мундира белели вздыбленный лев и руны.
В нескольких метрах от них горел костер, над которым парил котел (в таких пастухи варят сыр). Там, в котле, по горло в воде сидел связанный человек. Был он в рваной гимнастерке и с раной на голове. Сутки назад лейтенанта НКВД захватили при конвоировании в Хуст арестованного бандпособника. Двух ехавших с ним бойцов убили, «виллис»[33] сожгли, а офицера взяли с собой для экзекуции.
— Ну шо, москаль, припекает? — спросил, опорожнив очередную чарку, сотник.
— Сволочь, — прохрипело из воды.
Эсэсовец довольно загоготал и последовал его примеру, а полицай нахмурился.
— Человека варить нельзя, — мрачно сказал он.
— Человека нельзя, а москаля можно, — парировал сотник.
— Именно, — поддержал его эсэсовец и обернулся к колыбе. — Васыль!
Из дверей возник старый овчар в гуцульской свитке[34], поклонился — слушаю.
— Подкинь дров, — кивнул эсэсовец в сторону костра. Овчар скрылся за постройкой, вернулся с охапкой сучьев и, отворачивая лицо от котла, выполнил приказ.
Через несколько минут вода в котле забурлила (сидящие внимательно наблюдали), а потом в небо полетел крик. Длился он бесконечно долго, на самой высокой ноте пресекся.
— Быстро сдох, — разочаровано вздохнул сотник.
— Наверное, грешил много — ощерился провиднык[35]. — Васыль!
Стоявший в нескольких шагах от котла гуцул вздрогнул.
— Когда уедем, зароешь эту погань в землю.
Затем все трое стали обсуждать предстоящую ночную акцию[36] по ликвидации группы самообороны, созданной из бывших фронтовиков в одном из ближних сел.
Ко времени описываемых событий организация украинских националистов и ее боевая организация УПА представляла собой грозную силу. Созданная четверть века назад в Праге бывшими офицерами австро-венгерской армии, ОУН имела четкую систему связи и административную структуру.
Затем в тридцатых годах основателям помогали итальянская тайная полиция, немецкая служба безопасности СД и военная разведка Абвер, готовившая кадры в своих школах под Берлином и в Варшаве. Эту структуру они доработали и отшлифовали.
В 1943 году совместный проект запустили на полные обороты. Советской армии пришлось затем уничтожать УПА численностью более ста тысяч человек. Чтобы иметь возможность содержать такую армию, оуновцы поступали следующим образом: брали за административную единицу село, в котором имелось не менее двухсот дворов. Если не набиралось столько, объединялось несколько, до нужного количества. Далее националисты действовали по тройственной системе, то есть три села объединялись в станицу, три станицы в подрайон, три подрайона в район, три района в надрайон, три надрайона в виддил.
Надрайон и виддил являлись областными структурами, а вся территория Украины делилась на четыре части (луча). Во главе их стоял Центральный провод ОУН во главе с провидныком. Основным являлся луч «Захид», включающий в себя Галичину[37] с Закарпатьем, другие считались второстепенными и поддержкой местного населения не пользовались.
Структура имела уровни и звенья. Низовым являлось село — основа всей системы. На его базе существовали различные мастерские по всем видам ремонта, цеха переработки сырья и пошива одежды. Вся хозяйственная часть напоминала колхозы с совхозами.
После начала войны бандеровцы не стали ликвидировать эти организации, а использовали как очень удобные для себя структуры. У них была жесткая плановая система.
Заранее давалось задание, кто и что должен вырастить, посадить, заготовить, а осенью сдать. Всей службой заготовки в селе руководил господарчий, который был главным заготовителем — хозяйственником. После заготовки все сдавалось под расписку станичному села. Тот был в роли председателя колхоза, ведающим всеми ресурсами.
Как правило, вся продукция хранилось в лесу, в схронах, на высоком, сухом, хорошо замаскированном месте. Все тщательно учитывалось, велись записи по приходу и расходу материальных ценностей, и станичный точно знал — какими запасами и на какое число людей он располагает.
При надобности он ехал в лес, доставлял оттуда нужное количество припасов и распределял среди тех домов, у которых были на постое боевики. Обычно на селе стоял рой, соответствующий по число взводу, поэтому размещение боевиков в селе не ложилось нагрузкой на семьи. Снабжением одеждой и продовольствием занимался станичный.
Особенностью являлось то, что все подразделения делились на две части — мужскую и женскую, у каждой имелись свои господарчий со станичным.
Женщины занимались ремонтом и пошивом одежды, стиркой белья, перевязочного материала, уходом за ранеными.
Среди населения села в обязательном порядке велась работа по разъяснению идей украинского национализма, которой занимались политработники ОУН. Помогали им в этом все священники греко-католической церкви, проповедуя послушание защитникам, несущим свободу и благополучие.
В каждом селе имелся пункт связи, находящийся в добротной оселе, владельцы которой именовались «пунктовыми». На нем неслось круглосуточное дежурство, так как в любое время дня и ночи мог появиться связной с шифрованным донесением.