Тот перебил, уже зная обо всем:
— Дозвонились? Мы с Клинышкиным сказали, что не можем тебя найти.
— Но что случилось? Бегун, что ли, на дистанции объявился?
— Да нет…
Жора замялся, и Олег безошибочно угадал свой утренний просчет, когда с легкостью, не думая о последствиях, пообещал начальнику заняться вместо Майстренко архангельским охотничьим делом. Оно?!
— Что? — все же попросил уточнений. Вдруг ошибается?
— Что-то с архангельским охотхозяйством, — подтвердил Жора и торопливо, оправдываясь, добавил: — Мне рапорт подписали, с сегодняшнего дня.
— Жора, еду. Вернее, иду, — сказал через мгновение самому себе, вспомнив о выпитом. Но подумал и упрямо поправился: — А все-таки еду.
Мама стояла уже рядом и из услышанных фраз пыталась понять, что ждет сына.
— Скорее всего, поездка в Крым отменяется, — посмотрел на нее Олег.
— Жалко, — искренне огорчилась та. — Тетю Галю не увидишь.
«И не только ее».
— Не то слово… Ты вот что — заверни-ка рыбку для Нади. Когда освобожусь, я сам завезу ей.
Узнать пришлось довольно серьезное.
Лишь войдя в кабинет своего генерала и увидев там еще одного — начальника Управления собственной безопасности, а в уголке и своего Николаича, понял в очередной раз: отпуск летом для оперативника так же мифичен, как северное сияние над Сочи. Тем более, у приставного стола сидел незнакомый парень.
Спасибо, собственный генерал не стал ни лукавить, ни упрашивать: крохи надежды рассыпал по ветру с первой минуты.
— Мы знаем ваш объем работ, знаем о прошедшей командировке, — напомнил ненароком о синяках и царапинах. — Но, поскольку семейное положение Майстренко не позволяет ему больше отлучаться из дома, а ДОР передано вам…
Все же замялся. Хотелось верить, что вспомнил: перед ним не машина-робот, а человек, у которого тоже бывают свои проблемы.
— Товарищ капитан из ФСБ, он пояснит.
«Товарищ из ФСБ» повторил слово в слово то, что наверняка говорил перед приходом розыскника собравшимся:
— В поле нашего зрения попал человек, который в прошлом году несколько раз приезжал из Бельгии охотиться в Архангельскую область. Как раз к тому егерю, которым занялась ваша налоговая полиция. — Капитан повернулся за подтверждением к генералам, оба кивнули. Но в дальнейшем выяснилось, что гость еще раз просил подтверждения, можно ли раскрывать карты вошедшему майору с лейкопластырями на лице. — Сейчас охотник в Москве, но уже в роли представителя некой компьютерной корпорации, работающей на космос. А по нашим данным, он не кто иной, как полковник РУМО — военной разведки США.
— И это дело объединяется в одно? — попытался выяснить главное для себя Штурмин.
— Оно не объединяется, а начинает проводиться совместно, — охотно расставил фигурки, но в своей последовательности, капитан. — У нас пока нет никаких зацепок к полковнику, а вы официально ведете розыск егеря, с которым наш объект неоднократно соприкасался.
— Короче, мы лишь прикрытие.
Олег посмотрел на Николаича: налоговая полиция согласна с уготованной ей ролью подсадной утки? Тот прикрыл глаза: вопрос решен не нами, успокойся и не возникай.
— Когда и куда? — не менее традиционно, чем москвичи насчет погоды, поинтересовался Штурмин. Тем самым отрезая пути к отступлению.
Зато какое удовольствие доставил генералу! Как горд был тот решительностью и готовностью ввязаться в драку со стороны своего подчиненного, которому только утром подписал рапорт на отпуск. Посмотрел на фээсбешника: вы довольны ходом? Следующий — ваш.
А что тому ходить? У ФСБ время и возможности по сравнению с другими спецслужбами, никогда не ограничивались. Право выбора цвета фигур, первого хода, условий игры — тут у них всегда заказывается и неизменно выпадает орел.
— Чтобы всех больше не задерживать, мы с товарищем майором обговорим дальнейшие вопросы сами.
Представителю Лубянки, оказывается, кроме всех перечисленных благ предоставлялись дополнительные возможности: убирать зрителей из зала, переносить игру в любое другое место и на любой час. Как тут не стать гроссмейстером? Дай Клинышкину подобные полномочия, он через неделю сможет командовать Николаичем, а через две — генералом…
Генерал пока перехватил на полпути Олега. Пожимая локоть на удачу, попросил постараться:
— Вопрос государственной безопасности. На контроле у правительства.
«Дело Богдановича тоже на контроле у правительства, — мысленно возразил и постоял за свою службу Штурмин. — И количество „бегающих“ денег — не меньшая опасность для государства».
Но что делать, коль играешь черными. В шахматах при таких дискриминационных условиях в лучшем случае уповай на ничью. А тут еще рыбу для Надежды взял. Протухнет, бедная, пока он освободится.
Фээсбешнику словно бабка в ухо шепнула, сам предложил, лишь вышли на улицу:
— Давай перенесем все на завтра. Не против? Тогда жду тебя в девять утра у второго подъезда. Наше основное здание на Лубянке знаешь? Меня зовут Игорь Николаев. Почти композитор, но не из той оперы.
Не стал возвращаться и Олег. Сев за руль автомобиля, вслух проговорил:
— Продан.
Здание за спиной вновь легко и спокойно засосало его в воронку своих проблем, оставив лишь легкое воспоминание о нежданно свободном сегодняшнем дне. Да не менее легкий, проступивший сквозь пакет запах рыбы. Вот куда нужно ехать — к Наде. К колючей и беззащитной женщине. Он не станет извиняться или давать какие-то обещания, просто вручит рыбу и попросит чаю. Если умная, поймет, что приехал с повинной. Хотя, по большому счету, детей с ней, как в Калининграде с Татьяной Сергеевной, не крестить.
Память не подвела на калитку, за которой прошлый раз скрылась девушка. Но на этот раз на гул мотора выглянула девочка.
— Сударушка, ответьте, пожалуйста: тетя Надя здесь живет? — уточнил все же Олег у юной дачницы.
Та заулыбалась ласковому обращению и сразу выложила всю имевшуюся в семье тайну:
— Это моя мама. Мы с ней вместе здесь живем. Затворницами.
— А она дома?
— Нету. Она в гостях, у соседей. А вы кто? Не хулиган?
— Сударыня! Как можно! Я — мамин знакомый. Держи, — Олег выставил в окно пакет с рыбой.
Девочка огляделась по сторонам, выбежала из укрытия, схватила подарок и юркнула обратно в свою норку. Олег, поискав в салоне машины хоть какое-нибудь угощение, сорвал с ниточки фигурку милиционера, привлекшего в прошлый раз внимание Нади. Протянул девочке:
— Возьми от меня на память.
Второй раз девочка действовала смелее и медленнее. Но у машины все равно не осталась.
— А мама скоро придет?
— Обещала скоро. Она к соседям пошла, там бабушка старенькая одна, ей помогать надо. А мне сказала, чтобы я никому не открывала дверь и ни с кем не разговаривала. Ой! — спохватилась она, посмотрев на улики — подарки в руках. — Она ругаться станет!
— А мы давай скажем, что на лавочке нашла, — приобщил ее к тайне Олег. — Но к машинам лучше в самом деле не подходи, мало ли кто чужой подъедет. Хорошо? Обещаешь?
— Хорошо. Просто мне скучно все время одной.
Олег вылез из машины и сразу увидел Надю. Она бежала от соседнего домика, увидев остановившуюся машину. Узнав водителя, перешла на шаг, переводя дыхание и успокаиваясь. В спортивном костюме, с короткой прической — ни дать ни взять вышедшая на вечернюю тренировку спортсменка.
— Вот, — загодя начал разводить в извинении руками Олег. — Мама сказала, что вы забыли рыбу.
— А при чем здесь вы? — спортсменка в одночасье превратилась в ежа.
— Я? Собственно… вы сами говорили: будете проезжать мимо, можете завернуть. И чай обещали, — нырнул, как в прорубь, с просьбой побыть в гостях.
Как долго и пристально смотрела ему в глаза Надя! Олег не задергался только потому, что лично ему от девушки ничего не требовалось. Дочка ничего не поняла в молчаливом сражении взрослых и неожиданно выступила старейшиной, примиряющим враждующие стороны.
— А нам дядя вот что подарил! — выставила она руки.
Надя узнала фигурку милиционера, и подобная жертва Олега смягчила ее сердце. Показала на ворота:
— Пожалуйста. Вика, бегом ставь чайник.
— А мы же только что пили чай, — выдала маму дочка.
— Но гость-то не пил. Он тебе подарки, а ты? — началась педагогическая поэма кандидата в кандидаты. — Набери водички и включай плиту.
Девочке не хотелось отрываться от щедрого гостя, но терять доверие мамы не решилась. Оглядываясь, побежала к дому по узенькой плиточной тропинке среди цветов. А Олегу одного взгляда оказалось достаточно, чтобы увидеть массу мест, к которым требовалось прикоснуться топором, пилой и гвоздями. И зимой, конечно, здесь не выжить: заметет, выстудит. Так что жизнь заставит, как ни горда Надя, а вернуться домой. Где на кухне крутится уже другая хозяйка…
Комнатки были крохотные, кухня еще меньше, в ней и обнаружилась крутившаяся в фартучке Вика. Олега, начавшего засучивать рукава, Надя собственноручно вытолкнула прочь:
— Вика — девочка самостоятельная и вполне хозяйственная, все сделает сама. И потом позовет к столу. Проходите в комнаты. И туфли не думайте снимать, тапочек нет, а без них холодно.
Сама села на диван, опустила руки между колен. И стала такой маленькой, беззащитной, что Олег с усилием подавил желание подойти и прижать девушку к себе. Мужики и в самом деле сдаются женщинам или в момент восхищения ими, или в приступе жалости.
Но сдаваться не хотелось, тем более перед встречей с Зоей. Штурмин перевел взгляд на стены, где, как в деревенской избе, висели деревянные рамочки с портретами.
— Не мои, подруги, — Надя следила за ним более внимательно, чем он мог предположить. И потому по льду, на который Олег ступил, следовало двигаться осторожно, не теряя бдительности.
Когда попили чай и хозяйки дружно проводили его до машины и даже помахали вслед рукой, он, поглядывая на обрывок нити вместо обезьянки-милиционера, хотел понять для себя самого: зачем он пытался понравиться Наде? Или не пытался?