— Угу.
Самолет на Калининград после обеда, полтора часа лету. Там день-два разобраться, помочь местным ребятам выйти на след — и в отпуск. Северный берег Черного моря в любом варианте лучше южной окантовки моря Балтийского.
— А вы ведь в налоговой полиции работаете? Наверное, интересно.
Интересно, только отпуска задерживают. Да еще в тот момент, когда мужики за ключами от его квартиры в очередь стоят. А ему самому срочно нужно в Крым. Вернее, к тетке, маминой сестре, регулярно передающей винные «слезы». А уж если совсем точнее, то к спрятанному пятнадцать лет назад посланию. Напрочь вроде забытому, но случилось в новогоднюю ночь перебирать старые фотографии, и на одной из них обнаружил метку авторучкой — «Здесь». Стрелка указывала на правый угол третьей плиты водоканала около их поселка Кировское. Там они с Зоей закопали бутылку со своими письмами друг другу через два десятилетия…
На светофоре вспомнил о попутчице, спохватился насчет вопроса об интересной службе. Пожал плечами:
— У нас как везде.
— Симпатичная, — пассажирка тронула покачивающуюся на нито«ке обезьянку, в форме гаишника, останавливающую жезлом машины. — Мария Алексеевна рассказывала, что вы вырезаете по дереву.
Наверное, это любимое занятие каждой матери — расписывать достоинства своих детей.
— Бывает.
Чувствовалось, что Надя тяготилась его односложными ответами, самой поездкой. Но Олег не мог перебороть своего настроения, а соседка выходить посреди дороги тоже посчитала неэтичным. Поэтому оба вынужденно терпели друг друга и ждали лишь конца поездки. Зато, когда въехали в дачный поселок, обтесали днище «Москвича» на колдобинах и с первыми зажженными на столбах фонарями и каплями дождя подобрались к небольшому домику с мансардой, Надя наконец приступила к тому, ради чего и затевалась вся канитель. Поправила очки:
— Сейчас уже поздно…
Да, и именно поэтому он не станет заходить на чай, а развернется и уедет домой.
— …поэтому я вас не приглашаю в дом. Извините. А за то, что довезли, — большое спасибо. Просто у меня дочь одна, поэтому я, если откровенно, в самом деле спешила. До свидания. Марии Алексеевне я позвоню.
Лучше бы она повторила всех предыдущих дам и пригласила в дом!
И именно потому, что впервые обманулся в своих предположениях насчет спутницы, что зря строил из себя недотрогу в тот момент, когда на него и не думали посягать, а на работе провал и на грани срыва отпуск, Олег нервно ухмыльнулся. Надя, настороженная и чуткая, благодаря его же поведению, внимательно посмотрела и взглядом попросила объяснений.
Не дождалась. Оснований для подобного нет — ни сват, ни брат, ни муж с деверем.
Тогда, отдавая дань вежливости, сама произнесла на неопределенное будущее:
— Вдруг окажетесь в наших краях, можете смело заходить. Буду рада.
Ага, как сейчас.
Вновь не стал прятать усмешку:
— Да нет, спасибо. Я в ваших краях не бываю, так что извините…
О, как Надя хотела ответить что-то резкое! Поставить нахулиганившего первоклашку в угол. Все она понимала, все чувствовала, и окажись иной ситуация, а точнее, не сиди за рулем сын ее классной руководительницы, последнее слово оставила бы за собой. И не трудно догадаться, что оно было бы далеким от признаний в любви.
Уважение к учителю пересилило, и Надя молча захлопнула дверцу.
В ответ грянул гром. Дождь, стремясь поддержать собрата по непогоде, подступил плотнее. На месте пассажирки требовалось побежать к распахнувшейся от ветра калитке, но девушка шла медленно, в глубоком раздумье. У каждого, конечно, свои проблемы в жизни, но они-то из ничего не возникают, они рождаются от соприкосновения с другими людьми…
Впервые за время недолгого знакомства Олег попытался посмотреть на попутчицу заинтересованно, но она размывалась дождем, скрадывалась расстоянием и сумерками. Майор только отчетливо вспомнил ее очки и прическу — коротко, под машинку, постриженные сзади волосы. «Словно у солдата первого года службы», — мимолетно подумал он еще в подъезде, потом сравнение забылось как ненужное. И вот отыскалось. Да еще притащило с собой продолжение: солдат-первогодок наиболее беспомощен и жалок…
«А мне-то что?» — грубо оборвал самого себя и принялся сдавать машину назад. Как только начинаешь человека жалеть или ненавидеть, сразу становишься к нему небезразличен. Он же не хотел ни первого, ни второго, ни третьего. И вообще — нечего съезжать с трассы.
Глава 3
Розыскник в налоговой полиции — должность святая. По криминальной фирме можно наработать десятки томов, но ежели клиента не успеют задержать и он «сделает ноги», предварительное следствие приостанавливается именно «в связи с розыском обвиняемого».
И что тут начинается! Следователи кусают локти, но, вместе с Управлением налоговых проверок, засовывают в дальние шкафы все наработки, ставшие вдруг бесполезными. Опера подтягивают ремни и точат клыки для новых многотрудных, но праведных дел. А все вместе глядят на розыскников: найдите. Тогда вроде и хлеб не зря жуется, и погоны недаром носятся. А поскольку «ноги делает» каждый третий аферист, башмаков для полицейских — покупать не накупишься…
Что успел Штурмин перед отлетом — это забежать к «головастикам», друзьям в аналитическое управление. По последнему слову отделанный и оснащенный Главный информационный центр являл гордость и олицетворял будущее налоговой полиции: у других стульев в кабинетах не хватало, ксероксы останавливались из-за отсутствия картриджей, а последняя копейка шла на оснащение Центра. Информация и анализ — это будущее, а копии можно отстучать и на пишущей машинке.
Отыскал среди столов с компьютерами Диму Ярцева:
— Привет. Кто мне обещал помогать, выяснять и раскладывать все по полочкам?
Опережая Диму, отозвался самый главный и любимый аналитик налоговой полиции — попугай Кешка. Он припорхнул на плечо розыскника и дружески пр-рор-рычал в ухо:
— Пр-ривет!
Ярцев тоже кивнул, но не оторвался от экрана компьютера, лишь выставил вверх палец: минуту. С другой стороны к нему подошла корректорша, удивленно подала рукопись.
— Или я ничего не соображаю в русском языке, или этот обзор писала я сама — ни одной ошибки.
Дима и ей защитно выставил ладонь, но корректорша не стала ждать, оставила проштампованные листочки на столе, приняла на плечо Кешку и ушла.
— Розенталь ты наш, — Дима, оказывается, прекрасно успевал все видеть и слышать. Разобрался и в высвеченной схеме. И только после этого подтвердил свою значимость:
— Куда ты без нас?
— В Калининград.
— Конечно же, янтарь?
— Для этого не нужно быть аналитиком.
— Следы лучше всего искать в Прибалтике или Польше, — не обиделся Ярцев, еще, правда, ничего не зная. Попросил уточнений: — Поконкретнее что-нибудь есть? Или снова ветер по углам гоняете?
— Пока пришел послушать обо всем, что касается Калининграда.
— Есть такая музыка. — Дима вернулся к компьютеру, поискал в его памяти все, связанное с Калининградом. Высветилось почти то же самое, что имелось и у самого Штурмина.
Но не нужно было бы держать целое аналитическое управление, если бы они лишь дублировали розыскников. Частный сыск, как бы привлекательно он ни выглядел, в нынешнее компьютерное время из такого сектора, как экономика, ушел безвозвратно. Получить заказ от ревнивой жены на выслеживание собственного мужа или наоборот — тут еще можно покрутиться одиночке. А когда аферы вершатся на громадных расстояниях, в сотнях документов, когда в них гуляют миллиарды — спасение только в коллективном разуме и накопленной информации. И в умении всем этим воспользоваться.
Дима прошелся пальчиками по клавиатуре, и на экран пришла база данных из самого Калининграда: сначала по янтарю, потом отдельно по Богдановичу и его фирмам. Блеск! Вызываем вас на дуэль, Шерлок Холмс.
— Давай рисовать возможные аферы твоего Юрия Викторовича, — подвинул листок Дима. — Можно обозначить и кой-какой кровоток, но фигуру…
— Фигуру сделаем сами. На то он и наш фигурант. Итак…
Дима включил в помощь компьютеру собственный мозг и принялся размышлять, поглядывая на экран:
— У Богдановича просматривается четыре статьи доходов. Первая — лотерея со строительством жилых домов, в первую очередь, для увольняемых офицеров. Смотри, у него мощная строительная фирма. Деньги лились рекой, тем более что любой сомневающийся мог прийти на строительную площадку и убедиться, что котлованы роются. Но…
— Но эти котлованы были не более чем карьерами для добычи янтаря, — поторопил Олег. — Это — твой второй источник?
— Да. Хотя Богданович достаточно хитер: видишь, в договоре на строительство он вписывает фразу: «Попутная переработка янтаря». Юридически придраться очень трудно, он же не виноват, что янтаря оказалось больше, чем самой породы. Молодец, башка на месте, — Дима даже отстранился к спинке кресла, повертелся в нем.
— Как он угадал, что именно в этом месте лежит янтарный пласт?
— Когда узнаешь, скажешь и мне. Но идем дальше. Для сбыта янтаря он открывает сеть магазинов под маркой реализации изделий народных промыслов — это третий источник. Здесь, как я понимаю, его и подловили на неуплате налогов. И он пустился в бега.
— Но, по правилам Сбербанка, он же не мог получить на руки такую огромную наличку, и особенно по жилищной лотерее, просто так! И зачем нужно убегать от такого лакомого куска? Неуплаченных налогов-то по сравнению со всем — мизер.
На последние вопросы Дима не стал даже тратить время, занялся первой частью восклицаний:
— Да, собранные деньги могли храниться на лицевом счету фирмы в банке. Чтобы их снять лично Богдановичу, нужна была какая-нибудь новая программа. Допустим, он перегоняет другу в Эстонию всю сумму по безналу — мол, тот станет поставлять мне экскаваторы, грейдеры и прочую технику. Тот гонит деньги дальше, на тот же Кипр или в любую другую офшорную зону, где нет налогов и не спрашивают, откуда деньга. Улавливаешь?