Все новости давно были известны.
И только изредка до жителей огромной страны доходили слухи о том, что где-то рабочие устроили нечто вроде забастовки, а какие-то люди вышли на Красную площадь протестовать против ввода танков в Прагу.
В моду вошли транзисторы с коротковолновым диапазоном. Именно на этих волнах через треск глушилок можно было услышать странные сообщения о высылках из СССР диссидентов, о гибели советской подводной лодки, о покушении на генерального секретаря.
При тотальном недоверии к средствам массовой информации ставились под сомнения и сообщения «вражеских голосов». Однако настало время, когда спецслужбы начали открывать свои тайны.
Лаврентий Берия
Рывок к власти
Сегодняшний наш рассказ о человеке, тени которого боялись еще при его жизни.
Лаврентий Берия.
Правая рука Иосифа Сталина, которую он то возносил, то опускал, а иногда даже пытался отсечь. Ему в заслугу ставят успех атомной программы в СССР, его обвиняют в гибели миллионов советских граждан. Его имя стало синонимом коварства, жестокости и порочного сладострастия, а блеск его пенсне — классическим символом при изображении злодеев. Его имя стоит первым в кровавом ряду палачей собственного народа. Именно этот набор звучит, когда заходит разговор о Лаврентии Павловиче Берии.
Двадцать первого марта 1953 года дочь Иосифа Сталина Светлана написала в ЦК партии письмо, в котором отказывалась от дачи в Волынском.
Всего через двенадцать дней после похорон отца Светлана Аллилуева была уже в состоянии думать о таких сугубо материальных вещах, как дача.
А может быть, это была эмоциональная реакция, желание поскорее забыть все, что происходило в Кунцево в первые мартовские дни 1953 года. Она не могла не знать о поведении собственного брата. Василий в беспробудном пьяном угаре всех уверял, что отца отравили. Светлана видела, как уже на третий день после смерти Хозяина — именно так называли Сталина все, кто работал на даче Ближняя, — еще до его похорон вся прислуга и охрана — многих она знала 10–15 лет — по приказу Берии собирали вещи, книги, посуду, мебель и со слезами укладывали все это на грузовики.
Их разогнали.
Всех. Кого куда. Для большинства это была настоящая человеческая трагедия. В отставку отправили и Николая Новика, исполняющего обязанности начальника охраны Сталина в последние полгода жизни генсека. Всего лишь в отставку, ему повезло — в день смерти Сталина он лежал в госпитале с гнойным аппендицитом.
Некоторое время он никого не интересовал.
«Потом кадровики меня пригласили и предложили пост начальника Тульского управления», — рассказывал нам Николай Петрович Новик.
В Тулу Николай Петрович ехать отказался, понимая, что это слишком близко от Москвы. Было и второе предложение — в разведку, правда, с огромным понижением в должности.
Н. Новик: «Мне говорят, что выше должности замначотдела просто сейчас нет. Понимаете, так сказать, нам поверить, мы не врем, к вам претензий мы не имеем никаких, но мы вам эту должность не можем предложить, потому что это большое понижение, я говорю… что я согласен».
В результате Николай Новик десять лет проработал в разведке, в том числе и за границей. Это была скорее ссылка, но эта ссылка, похоже, и спасла Новику жизнь.
Рассказывая о Берии, нельзя не напомнить общую обстановку, которая царила в Кремле в последние годы жизни вождя.
Почувствовав ослабление хватки 73-летнего генсека, зная о состоянии сталинского здоровья, его окружение начало подготовку к жизни после смерти.
После сталинской смерти.
Положение усугублялось тем, что вопрос о преемнике Сталин никогда не поднимал, а намекнуть на это вождю мог только самоубийца. К концу 1952-го самая сильная пара Маленков — Берия, казалось бы, прочно овладела инициативой, и прежде всего потому, что могла опираться на спецслужбы. При этом Маленков держал еще в руках весь партийный советский аппарат, но, не обладая качествами лидера, харизмой, нуждался в Берии.
У Лаврентия Павловича харизма была. Однако, отстраненный во второй половине сороковых от работы в МВД, он один в тот момент не имел в руках мощных рычагов власти, поэтому союз Берии и Маленкова был скорее вынужденным, чем добровольным. Действуя совместно, каждый из них мечтал править единолично.
Сталин в последний год очень сильно опасался за свою жизнь, он боялся отравления, боялся покушения.
Вопрос: со стороны кого?
Со стороны западных спецслужб? Может быть, но, как представляется, он ждал удара со стороны своего ближайшего окружения. Давайте представим положение Маленкова и Берии в 1953 году: когда ты стоишь в очереди на трон, а сзади подпирают соратники, то очень трудно не поддаться искушению и не начать «суетиться».
Именно в таком положении находились и Берия, и Маленков зимой 1953-го. Еще они были под впечатлением от сталинского удара на том жутком осеннем пленуме 1952 года, после которого все поняли, что вождь начал новую великую партийную чистку. И выжить в этой чистке было суждено далеко не всем.
Тут и последовала как-то уж очень вовремя эта загадочная сталинская смерть.
Например, сын Сталина Василий до самой смерти был убежден, что его отца отравили. Можно ли допустить такой вариант событий?
Набравшись смелости, можно. Не зря же Молотов спустя много лет не возмутился прямому вопросу об отравлении, а произнес: «Возможно, но кто сейчас это докажет? Не исключено, что Берия приложил руку к его смерти. Из того, что он мне говорил, да я и чувствовал на трибуне Мавзолея в мае 53-го: «Я его убрал».
Подтверждением этой версии служит и тот факт, что малая столовая, в которой со Сталиным случился удар, имеет отдельный вход с улицы. Но все это — предположения. Отметим лишь, что любому, кто имеет возможность восстановить события начала марта 1953 года, становится очевидным, что у Берии были все основания заявить: «Я его убрал».
Ночь с двадцать восьмого февраля на первое марта Сталин провел за столом вместе с Берией, Маленковым, Хрущевым и Булганиным. Расстались они около четырех утра. Сталин отправился спать в малую столовую. В принципе это был обычный сталинский распорядок. Просыпался он часов в 11–12. Но ни в двенадцать, ни в час, ни в два Сталин из малой столовой так и не вышел. Охрана забеспокоилась. Николая Власика, сказавшего перед своим арестом жене и дочери: «Не будет меня, не будет Сталина», рядом уже не было. Власик непременно приказал бы охране войти в комнату. Но в то утро на даче находились только те, кого сковал дикий страх.
Утром Сталин уже лежал парализованный в так называемой малой столовой на полу. Кстати, многие исследователи пишут, что удар случился первого марта вечером. Они просто не знают, что из малой столовой нет прямого прохода в ванную и туалет. А значит, да простят нас зрители за физиологические подробности, Сталин не мог пробыть в этой комнате, не выходя в уборную, с пяти часов утра до восьми часов вечера.
Итак, удар случился утром первого марта. Именно поэтому Сталин не появился в свое обычное время. Охрана с нарастающей тревогой продолжала ждать до девяти часов вечера первого марта и только тогда решилась войти. Сталин лежал у стола. Плохо ему стало, видимо, в тот момент, когда он потянулся за бутылкой боржоми.
Перепуганные офицеры охраны положили Сталина на кушетку, а потом бросились звонить. Нет, не врачам. Они звонили Маленкову, а затем Берии. Нашли их не сразу. Берия и Маленков приехали в одиннадцатом часу. И вот здесь произошло самое интересное. Берия вдруг обрушился на охрану с упреками: мол, вы что, не видите, товарищ Сталин спит и просто храпит во сне?
И уехал.
И опять нам придется обратиться к физиологии. Об этом никто никогда не говорил и не писал. Дело в том, что еще на полу Сталин лежал в луже мочи. И ее резкий запах наполнял комнату в тот момент, когда Берия отчитывал охранников. Эта подробность многое объясняет, если не все.
Берия и Маленков уехали, а охрана через какое-то время решила перенести Сталина в большую столовую на диван. Этот диван был больше, чем тот, что находился в малой столовой. Еще целую ночь второго марта пораженный инсультом вождь пролежал без какой-либо медицинской помощи.
Первый медицинский осмотр состоялся лишь в семь утра второго марта. Таким образом, всесильный Сталин пролежал без медицинской помощи почти сутки.
Может, это и имел в виду Берия, когда на трибуне Мавзолея говорил Молотову: «Я его убрал». А может быть, что-то другое…
Агония Сталина продолжалась еще три дня. А у смертного одра уже вовсю развернулась борьба за наследство. До сих пор считалось, что, узнав о диагнозе, претенденты затаились, готовясь к решающей схватке после кончины вождя. Однако есть документы, которые говорят об обратном. Уже второго марта, сразу после врачебного осмотра, члены ближнего круга дважды собирались в кремлевском кабинете Сталина. Утром и вечером. Причем в этих заседаниях принимали участие не только фавориты — Маленков, Булганин и Хрущев, но и утратившие доверие Сталина: Молотов, Ворошилов и Микоян. Нет сомнений, что дележ портфелей состоялся именно на этих заседаниях — второго марта.
Сталина не стало пятого марта в двадцать один час пятьдесят минут, а еще в двадцать ноль-ноль началось совместное заседание ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета, на котором должности делили уже в открытую. Вперед, как и ожидалось, вырвалась связка Маленков — Берия. Маленков, по предложению Лаврентия Павловича, становится председателем Совета Министров, Берия и Молотов его первыми заместителями, причем Берия возглавляет Министерство внутренних дел, слитое с Министерством госбезопасности. Позиция перед решающим броском — лучше не придумаешь.
Все, кто видел Берию в те дни, отмечают, что он был возбужден и деятелен, он явно считал себя сильнее всех остальных претендентов на власть и при каждой возможности показывал соратникам свою силу. Это была его первая роковая ошибка.