Вдобавок на квартире бывшей няни Руслановой по адресу: Петровка, 26 были изъяты хранившиеся в тайнике под плитой 208 бриллиантов, а также изумруды, сапфиры, золотые и серебряные изделия.
Так что следствию было что предъявить Руслановой. Но надо отдать ей должное, в отношении Жукова она держалась стойко и никаких показаний против него не дала, так же как и ее муж.
В январе сорок восьмого года все-таки настал момент, когда маршал вынужден был объясниться по поводу «трофейного дела». Вот что он писал на имя Жданова:
«12 января 1948 г.
В Центральный Комитет ВКП(б)
Товарищу Жданову Андрею Александровичу
Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошенных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался…
Я считал, что все это поступает в фонд МГБ, т. к. дача и квартира являются в ведении МГБ…
…Сервизы я купил за 9200 марок, каждой дочери по сервизу. На покупку я могу предъявить документы…
…О гобеленах я давал указание т. Агееву из МГБ сдать их куда-либо в музей, но он ушел из команды, не сдав их…
Член ВКП(б) Жуков».
Но ценности Сталина интересовали только потому, что при случае это будет одна из зацепок в деле дискредитации военачальника. Ведь Сталин знал, что Жуков был далеко не единственным военным, который использовал свое право победителя.
И закончим с этим.
Почувствовав мертвую сталинскую хватку у себя на шее, резкий, несгибаемый Жуков дрогнул, начал оправдываться и оставлять документальные следы. Теперь Сталин мог себе позволить время от времени разжимать пальцы. Он был уверен, что Жуков ему еще понадобится, ведь в узком кругу Сталин все чаще стал говорить о третьей мировой войне. В конце жизни Сталин был уверен, что ее Советскому Союзу не избежать. И активно к ней готовился. В начале 1950-го опала Жукова постепенно стала сходить на нет.
Косвенные признаки того, что Жуков будет прощен, маршал получил еще в пятьдесят первом году: ему разрешают баллотироваться в Верховный Совет, а потом его включили в состав делегации, отправляющейся в Польшу на празднование седьмой годовщины возрождения Польши. Более того, он даже выступил с речью на торжественном заседании, состоявшемся 21 июня в Варшаве. Это был явно добрый знак, просто так в те времена за границу людей не отправляли.
Жуков закончил свою речь здравицей в адрес великого Сталина. Но здравствовать вождю осталось недолго. На знаменитом страшном последнем сталинском Пленуме ЦК после XIX съезда, где Сталин объявил начало новой великой чистки, заявив, что «у нас в Политбюро раскол», Жукова вновь избирают кандидатом в члены ЦК. Сталину, объявившему за три месяца до смерти войну своему ближайшему окружению, Жуков теперь нужен был под рукой.
Ну а что заставило Сталина за неделю до удара на Ближней даче срочно вызвать Жукова в Москву — до сих пор остается загадкой.
С. Марков: «21 февраля, это точно, Жукова срочно отзывают из Свердловска в Москву. Это мне после секретарь военного совета написал, я ее именно просил, когда Жуков уехал оттуда. Вот, значит, 21 февраля, это при полном здравии еще товарища Сталина».
Почему такая срочность и что замысливал вождь в последнюю неделю жизни, мы, наверное, уже не узнаем никогда. Еще раз лишь обратим внимание на странные обстоятельства его смерти.
Наступил март. Наследники дела Ленина стояли у беспомощного тела Сталина.
Пришло время делить власть и распределять посты. Было принято решение о коллективном руководстве страной. Маленков стал главой правительства, Хрущев секретарем ЦК. Стареющий Булганин стал министром обороны, а Жуков вернулся на ту же должность, которую занял ровно семь лет назад в марте сорок шестого, перед своей первой опалой. В марте пятьдесят третьего — он вновь первый заместитель министра обороны и главком сухопутных войск. Однако видимая идиллия продолжалась недолго.
Хрущева заставили действовать два обстоятельства. Первое — Берия приглашает членов Президиума ЦК осенью отдохнуть на Черноморском побережье Кавказа. Всех вместе. Для этого даже начинается строительство госдач в Сухуми. Подтекст этого приглашения становится очевиден для Хрущева. Второе — киевский сослуживец Хрущева Тимофей Строкач сообщил Никите Сергеевичу о секретном циркуляре из Москвы — о мобилизации всех сил МВД и переходе их на режим боевой готовности. Секретарю ЦК не стоило больших усилий узнать, что секретный циркуляр послан не только на Украину. Сомнений не оставалось: Берия готовился стать единоличным диктатором.
Начиналась яростная борьба за власть, и каждый, наверное, рассчитывал опереться на жуковские авторитет и популярность. Первым проиграл Берия. И хотя ставка во время подготовки его ареста делалась на давнего протеже Хрущева генерала Москаленко, Жукова привлечь к операции было необходимо. Что и сделали, правда, лишь утром 26 июня 1953 года, за несколько часов до ареста Берии.
С. Марков: «Георгий Константинович сказал, что сейчас на двух машинах сначала он поедет в Кремль с генералами, а потом пришлет машину, и поеду я. Ну, мы стояли на «уголке». Я и охрана других. Мы не знали, что там происходит. Да. Потом появился начальник охраны Берия… К нему подошел… обнял, и они куда-то ушли. Больше мы… не видели». «Уголок» — это один из подъездов 1-го корпуса в Кремле.
Стоит ли говорить, что участие в аресте Берии благотворно сказалось на карьере всех привлеченных к этой акции генералов. Для Жукова — первого замминистра обороны шагом в карьере мог стать лишь пост министра. Начался короткий период почти дружбы Хрущева и Жукова. В тот момент они были нужны друг другу. У хитрого лиса Хрущева на пути к власти мешались под ногами лишь Маленков и непосредственный начальник Жукова Булганин. К началу пятьдесят пятого года своих оппонентов Жуков и Хрущев обыграли. Хрущев становится первым секретарем ЦК КПСС (хозяином страны), Жуков — министром обороны. Его политический вес растет. Культ личности Сталина развенчан. Первый герой войны умер. Да здравствует маршал Жуков — новый главный герой последней войны! Надо отдать должное Хрущеву, он все правильно рассчитал. Впереди был знаменитый доклад на XX съезде о культе личности Сталина, реакция на который была во многом непредсказуема. Жуков Сталина недолюбливал, а значит, Никита Сергеевич вновь мог рассчитывать на его авторитет, прежде всего в войсках.
Ни Хрущев, ни Маленков, ни Булганин, ни прямые подчиненные министра даже и не думают оспаривать возросшую роль Жукова. Без него не принимается ни одно важное политическое решение. Жуков сначала кандидат, а через полтора года — член Президиума ЦК.
Наполеон вернулся и без единого выстрела взял столицу.
Это не художественный образ, так думали многие недоброжелатели Жукова. И не только думали, они сигнализировали. Только теперь не в КГБ, а в ЦК.
На него «писал» даже министр внутренних дел, обвиняя в бонапартизме.
Но Жуков не обращал внимания ни на министров, ни на членов ЦК. История вновь делала его героем и спасителем Отечества. Правда, на сей раз не на полях войны, а на поле политических сражений.
Как и предполагал Хрущев, XX съезд взорвал обстановку как внутри Союза, так и в странах соцлагеря. Знаменитое венгерское антикоммунистическое восстание 1956 года было подавлено советскими войсками в бытность министром обороны жесткого, редко испытывающего сомнения Жукова. А через год, в июне пятьдесят седьмого пошла в атаку пришедшая в себя старая сталинская гвардия. Большинство членов Президиума ЦК решили покончить с непредсказуемым и всех уже доставшим своими разоблачениями Никитой Хрущевым. Тем самым Никиткой, который на глазах у всех отплясывал гопака на даче Сталина.
Осуществить операцию решили на заседании Президиума ЦК, где у Молотова, Кагановича и Маленкова, возглавлявших заговор, была решающая поддержка.
Сергей Марков, офицер охраны. В 1947 г. обеспечивал безопасность маршала Жукова. «Мы заметили, что члены Политбюро как-то ходят группками. В одной группе Молотов, Каганович, Маленков, в другой Хрущев… И Булганин то к одним подойдет, то к другим…»
Итак, 19 июня 1957 года большинство членов Президиума ЦК проголосовали за смещение Хрущева с поста первого секретаря. Однако Никита Сергеевич, которому нечего уже было терять, вдруг не согласился, заявив, что вопрос о первом секретаре правомочен решать лишь Пленум, а не узкий состав Президиума. Хрущев и его оппоненты прекрасно понимали, что созыв Пленума означает победу Хрущева. Счет пошел на часы. Группе Хрущева, в которую входил и Леонид Брежнев, приходит в голову спасительная мысль — вызвать в Москву находящегося на учениях Жукова. Брежнев же до маршала и дозвонился. Как потом вспоминал сам Жуков, в Москву из Солнечногорска он ехал на машине со скоростью 120 км/час.
Появление Жукова переломило ситуацию. Он потребовал созыва Пленума, а затем заявил: «Если сегодня будет принято решение о смещении Хрущева, я напрямую обращусь к армии и народу!»
Пройдет совсем немного времени, и эта фраза аукнется Жукову самым неожиданным образом, а в июне пятьдесят седьмого она решила почти все — Жуков пошел ва-банк и выиграл. Он же организовал срочную доставку в Москву членов ЦК военными самолетами.
Повторим: счет в тот день шел на часы.
Пленум начался 22 июня 1957 года. Открывал его Жуков. Сказать, что выступление его было резким, — ничего не сказать. Жуков призывал принять к зачинщикам смещения Хрущева самые суровые меры, цитировал расстрельные списки с автографами Молотова, Маленкова, Кагановича. Чего стоит следующая фраза, брошенная в лицо противникам: «Если бы народ знал, что у них с пальцев капает невинная кровь, то он встречал бы их не аплодисментами, а камнями».
В общем, прав был Никита Хрущев, когда сразу после смерти Сталина сделал ставку на дружбу с Жуковым. В критический, ключевой момент тот не подвел. И подписал тем самым себе приговор. Своим выступлением на Пленуме Жуков не только помог Хрущеву, он заставил его действовать. Дважды во время своей речи он прямо и косвенно говорил о том, что Хрущев тоже не безгрешен. Читая документы о репрессиях, Жуков не мог не видеть та