Вставал вопрос: кто же передал туда эту мебель на продажу? Первое, что приходило в голову, — это сделал сам Тедди, однако по каким-то причинам Эспинг засомневалась в правильности такого предположения. Как-никак мебель была краденая.
Не мог ли Данне-Отмычка заниматься и кражами, и продажей?
Возможно, однако и эта гипотеза вызывала вопросы.
Она нашла телефон аукционного дома. Записанный на пленку вежливый голос предложил ей выбрать из нескольких вариантов, куда ее могли бы переключить, затем попросил подождать.
Трудно представить себе, чтобы Тедди свободно говорил по-английски. И его грубоватый стиль плохо сочетался с изысканностью аукционного дома. Данне тоже трудно было представить себе в такой ситуации. Зато Сусси не позднее чем утром того же дня почти безукоризненно беседовала по телефону по-английски.
В трубке затрещало, представитель отдела оценки ответил ей сухим голосом. Изложив суть дела, Эспинг услышала, что аукционные дома никогда не разглашают имени продавца. Чтобы узнать, кто сдал на аукцион датское кресло и другие предметы, ей необходимо связаться с британской полицией и попросить их обратиться с письменным запросом.
Эспинг написала Эл-Йо, спрашивая его, знает ли он, кто мог бы ей в этом помочь. Затем закрыла компьютер.
Настало время закончить рабочий день и отправиться домой, к Фелисии и Бобу.
Глава 47
В среду утром, когда Эспинг спала в своей постели, ей приснился Данне-Отмычка.
Она находилась на темном поле и видела, как Данне при свете фар автомобиля тащит по полю в направлении реки тяжелое датское тиковое кресло.
— Поторопись! — крикнул он кому-то за спиной у Эспинг. — Мы должны как можно скорее от него избавиться.
Обернувшись, она увидела Тедди, сидящего в складном кресле. Кепка была натянута на лоб, лицо под козырьком казалось то его собственным, то свиным рылом.
Внезапно он поднялся.
— Сусси, я хочу развестись! — громко крикнул он, и поле мгновенно превратилось в забитый народом ярмарочный шатер.
— Ничего ты не хочешь, старая жаба! — насмешливо крикнула ему в ответ Сусси.
— Я встретил другую, — ответил Тедди. — Ее зовут Пия-Мия, это любовь всей моей жизни.
Откинув назад голову, Сусси громко рассмеялась.
— Йимми, сбегай купи отцу кока-колу. У него от жары солнечный удар.
Казалось, Тедди собирается что-то сказать, но тут он схватился за живот, лицо его исказилось гримасой боли.
— Ай-ай, — произнес Йимми, появляясь рядом с Тедди. — Живот болит, папочка? Может быть, мне сбегать к Линдеману, попросить помощи?
— Нет, — прошипел Тедди. — К кому угодно, только не к нему.
Он согнулся пополам, как будто боль нарастала.
— Помогите! — прохрипел он. — Меня отравили.
— Извините, меня интересует сосновый стол, — прервал его нетерпеливый голос.
В проеме палатки стояла Рената Йонссон-Камински.
— Ну что? — прошипела прокурор. — Вы когда-нибудь закончите это дело? Или передать его в Истад?
Эспинг обернулась к Тедди, который снова рухнул в кресло. Позади него за брезентом шатра, возникли очертания невысокой тени, замахнувшейся кортиком.
Эспинг затаила дыхание. Но еще до того, как Китаец-Герт успел нанести удар, все погрузилось в темноту.
— Вы не можете найти ни стола, ни убийцы! — насмешливо звучал у нее над ухом голос прокурора. — Вы, деревенские полицейские, только на то и способны, чтобы ездить туда-сюда и попивать кофе…
Голос потонул в звоне бокалов и посуды. Звуки нарастали, смешиваясь с музыкой и пением.
Эспинг медленно просыпалась. Выяснилось, что звон посуды и музыка доносятся из ее собственной кухни. Но вдруг звуки сменились истошным воплем.
Эспинг соскочила с постели и вылетела из спальни. Утренний свет, падающий в окна, ослепил ее — прошло несколько секунд, прежде чем она смогла сориентироваться.
Фелисия запрыгнула на стул, перед ней стоял Боб, с удивлением глядя на хозяйку.
— Что случилось? — крикнула Эспинг.
— Ты что, не видишь?
Фелисия указала на пол между собой и Бобом.
Там лежал предмет, похожий на ком земли, но, когда Эспинг наклонилась над ним, он зашевелился.
— Жаба! — объяснила Фелисия. — Он притащил в дом жабу. Скорее убери ее, пока он ее снова не схватил. Жабы бывают ядовиты для собак.
Эспинг побежала в кладовку и принесла совок.
Затем решительным движением подцепила совком жабу и направилась к двери. Выйдя на улицу, она прошла дальше по газону и выпустила животное в мало-мальски подходящем месте, где, как она надеялась, Боб ее не найдет.
Пока она шла обратно к дому, в голове у нее крутились слова Фелисии, а затем слова Сусси.
Жабы могут быть ядовиты.
Собираю лягушек, замужем за жабой.
Яд.
Лягушки.
Почему она не сообразила раньше?
Винстон провел у себя в усадьбе спокойное утро. Теперь он сидел в садовом кресле возле дома с кривобокой чашкой кофе в руках и газетой «Симбрисхамнсбладет» на коленях, греясь на солнце.
Газета сообщала о гибели Данне-Отмычки, но, к счастью, не связывала ее с убийством Тедди. Однако в телефоне у Винстона было уже два пропущенных звонка от Юнны Устерман, так что он подозревал: это всего лишь вопрос времени.
А все дело в китайской чаше.
Он был так близок к ней. Случись его озарение каким-то часом ранее, чаша была бы в безопасности, а Данне-Отмычка — вероятно, жив.
Может быть, недостаточная четкость мысли объяснялась тем, что это дело во многих моментах пересекалось с его частной жизнью? К сожалению, вполне вероятное объяснение.
Загадочная Анна Тюхе по-прежнему занимала в его мыслях огромное место.
Его размышления прервало настойчивое мяуканье. Перед ним на земле сидел Плутон и требовательно смотрел на него.
— Почему такие звуки? — спросил Винстон. — Разве уже пора обедать?
Кот бросил на него такой взгляд, словно совершенно не принимал его возражений.
Со вздохом поднявшись, Винстон направился в кухню.
— Так нельзя питаться, — сказала он, ставя перед котом тарелку с сардинами. Тот немедленно набросился на маленьких поблескивающих рыбешек. — Ты станешь жирным и неповоротливым, слышишь?
Плуто проигнорировал его комментарий, что было, впрочем, вполне логично. Он оставался таким же стройным, как и раньше. Винстон с завистью посмотрел на кота и погладил живот. Да, хорошо иметь такой прекрасный обмен веществ.
Тут зазвонил телефон, лежавший на кухонном столе.
— Петер Винстон.
— Привет, — выпалила, запыхавшись, Эспинг. — Немедленно приезжай в участок. Я задержала убийцу!
Глава 48
Эспинг изо всех сил пыталась сдержать возбуждение. Она с бешеной скоростью прикатила в участок, изложила Эл-Йо суть дела и отправила Свенска и Эландера забрать главного подозреваемого. Теперь он сидел перед ними в помещении для допросов с таким же слегка безразличным выражением лица, как и в прошлые встречи.
Йимми Перссон.
— Мне кажется, дело обстоит следующим образом, — начала Эспинг как можно сдержаннее. — Тедди и Данне-Отмычка орудовали вместе. Данне воровал то, что твоему отцу не удавалось выкупить, а Тедди пристраивал краденое на аукционе «Сотбис» в Англии, вдали от любопытных глаз. А в помощь для своих контактов за границей он привлекал твою мать, которая прекрасно говорит по-английски.
Эспинг внимательно следила за Йимми. Уголок его рта дрогнул, но он не произнес ни слова.
— Время от времени Тедди заводил себе интрижки на стороне, но ни тебя, ни Сусси это всерьез не волновало. Пока не появилась Пия…
Эспинг приподняла брови.
Йимми избегал ее взгляда.
— Внезапно Тедди сел на диету, стал лучше одеваться, начал играть в гольф. Вы с Сусси занервничали. И вот перед самой ярмаркой Тедди бросил бомбу. Он собирается разводиться!
Йимми тихонько охнул, но Эспинг не остановилась.
— Ты сразу же понял, что это будет означать, — продолжала она. — Имущество подлежит разделу, семейное предприятие придется продать, а вы с матерью вынуждены будете уехать с хутора.
Она подалась вперед.
— Зато, если твой отец умрет, все проблемы окажутся решенными. У него уже барахлило сердце, и, если правильно повести дело, никто ничего не заподозрит, особенно если он умрет посреди ярмарки, в окружении толпы народа, — что и произошло.
Она сделал небольшую паузу, готовясь к решающему разоблачению.
— Ты отравил его. Вот этим ядом.
С триумфаторским видом она положила перед Йимми фотографию.
— Можешь сказать, что ты видишь на картинке?
— Э-э-э… — проговорил мужчина и почесал в затылке, — это лягушка из семейства древолазов. У меня дома есть такие. Еще ее называют ужасный листолаз.
— Интересное название, — проговорила Эспинг. — А почему их так называют?
Она ожидала, что Йимми занервничает, когда речь пойдет о лягушках, начнет заикаться, глаза забегают, по лбу потечет пот.
Вместо этого он держался уверенно, даже как будто испытал облегчение.
— Это одно из самых ядовитых позвоночных на земле. Местные племена используют яд этих лягушек для смазывания наконечников стрел.
Эспинг уставилась ему в глаза.
— Стало быть, эти лягушки ядовиты?
— Мои — нет, — решительно ответил Йимми.
Эспинг рассмеялась.
— Хочешь сказать, что именно твои лягушки неядовитые?
Она пристально изучала выражение его лица. По-прежнему никаких признаков нервозности — наоборот, казалось, разговоры о лягушках подействовали на него успокаивающе.
— Не только мои, — ответил он с чуть заметной улыбкой. — Древолазы сами по себе неопасны. Лягушки становятся ядовиты потому, что поедают ядовитых насекомых и муравьев, которые есть только в их природной среде. В неволе их кормят сверчками и банановыми мухами.
Эспинг поджала губы. Такого ответа она точно не ожидала.
— Окей, это мы тщательнейшим образом проверим, — буркнула она и нарисовала закорючку в блокноте, желая выиграть время.