Его палец завис над верхней левой клавишей мышки, и тут, прямо как в романе, пронзительно заверещал телефон.
Малыш пулей сорвался с дивана, метнулся в прихожую и вскоре вернулся с мобильником в зубах.
– Мерси, – скорбно промолвил Влад, вытащил аппарат из акульей пасти четвероногого секретаря-референта, глянул на экран и опять вздохнул, потому что не ответить никак не мог.
Звонил старый друг.
– Да.
– Привет, писатель, – пророкотал знакомый баритон. – Не помешал?
– Здорово, Скороход. Помешал, но не так чтобы очень. Слушаю.
– Как дела, золотое перо разведки?
– По-разному, – честно ответило это самое перо.
Влад Дорохов, отставной подполковник, которому не повезло, то есть всего лишь майор. Оперативник ГРУ, спец по пикантным делам.
Он снял с плеч погоны, невидимые миру, и продолжил заниматься тем единственным, что неплохо умел, а именно проведением тех самых острых операций. Только теперь не за скромное денежное содержание с гомеопатическими надбавками «за испуг» от государства, а для тех, кто заказывает музыку и как следует приплачивает оркестру. С тем же постоянным успехом, как и раньше.
Два года назад он провел очередную акцию, а потом вдруг взял и круто изменил свою жизнь. Бросил, к чертовой матери, весь этот героизм с экстримом. Уселся за стол и принялся сочинять книги. Обзавелся псом. Вернее, сначала Влад подобрал пса и назвал его Малышом, а уже после этого произошло все остальное.
Любовными романами или фантастикой он не баловался, но писать о том, что Влад знал досконально, ни в коем случае не следовало. Поэтому он врал напропалую, изредка добавляя в тесто сказок изюминки из того, что на самом деле имело место быть с ним или еще кем-нибудь.
Первый опус, вышедший из-под его пера, Влад направил в издательство, выбранное наугад. К величайшему изумлению молодого талантливого автора, книгу приняли, напечатали и даже заплатили копеечный гонорар. А потом позвонили и предложили прислать что-нибудь еще.
Он прислал, они опять напечатали. Постепенно Влад стал широко известен в узких кругах, вкусил, что называется, славы, удостоился самых разных рецензий. Кому-то чтиво его выпечки явно нравилось, а кто-то, наоборот, ругательски его ругал, утверждал, что автор – лох чилийский, в разведке ни дня не служил и вообще очкарик.
– Прочитал на днях твой недавний шедевр, – меж тем продолжил человек со странной кличкой Скороход.
– И как?
– Неплохо, – пролил собеседник рюмочку бальзама на ранимую душу творца. – Честно говоря, не ожидал.
– Спасибо! – с чувством проговорил Влад. – Я старался.
– А когда кино снимут?
– Понятия не имею, – задушенным голосом ответил автор и вмиг опечалился.
С киношниками у него действительно приключилась интересная история. Сразу после выхода второй книги на него насели какие-то продюсеры, вытащили на встречу, в ходе которой наговорили много приятного, улыбались, восхищались, осыпали, как плечи перхотью, похвалами. И вдруг предложили навалять сценарий по интересующей их теме.
«Я же не умею», – заявил тогда Влад.
«А сейчас никто ни хрена не умеет, – утешили его эти господа. – Вы пишите».
Он посидел, подумал, к собственному удивлению, за неделю что-то соорудил, отослал и принялся ждать. Буквально через три дня продюсеры отозвались. Мол, белиссимо, первая кнопка в полном восторге, приступаем немедленно!
Они тут же пропали, а через месяц прислали письмо. Дескать, у нас тут появилась совершенно убойная идея. Давайте-ка быстренько – а то конкуренты перехватят! – изобразим сценарий о простом русском парне, к примеру Васе Пупкове, майоре ГРУ или внешней разведки, без разницы.
По задумке продюсеров этот герой без страха и упрека должен был сидеть нелегалом в Штатах и воровать с двух рук тамошние ядерные секреты. Заодно и ракетно-космические. В одно прекрасное утро он обязан был проснуться и почувствовать себя не самим собой, Васей Пупковым, а вовсе даже Джоном Смитом, агентом ихнего ЦРУ. За одну-единственную ночь коварные империалисты полностью изменили сознание бравого майора. Они облучали несчастного чем-то ужасным через мобильный телефон или утюг.
Влад прочитал эту прелесть и забился в конвульсиях, да так, что едва не разбил физиономию о клавиатуру. На этом его роман с кинематографом завершился. С тех пор никто не тревожил Влада звонками и не отвечал ему, когда он сам пытался выйти на связь. Такие вот дела.
– Не знаю, – печально проговорил автор. – Хрен их там поймешь.
– Ну и ладно, – подвел итог Скороход и осведомился: – Так ты сейчас очень занят?
– А что? – Владу очень хотелось заявить, что у него дел по горло, бросить трубку и наконец-то начать работать.
Но мало ли чего нам хотелось бы. Можно подумать, десять лет назад тот же Скороход, он же Сашка Григоренко, тогда еще капитан из его отдела, так уж горячо желал нырять с головой в дерьмо и вытаскивать оттуда майора Дорохова. Но он именно так и поступил, очень многим, кстати, при этом рискуя.
– Надо бы пересечься.
– Где и когда? – сухо спросил Влад, выключая компьютер.
– Через три часа в той самой харчевне. Успеешь?
– Уже еду, – сказал писатель, плеснул в чашку кофе и выпил его как водку, залпом.
Потом он встал и пошел одеваться, матерясь сквозь зубы. Немалый жизненный и профессиональный опыт подсказывал Владу, что его опять втравливали во что-то, пахнущее довольно дурно. С непонятными последствиями.
На месте встречи он устроился у окошка, заказал импортной минеральной воды без газа, зато с лимоном и принялся глазеть в стекло, ни о чем таком не думая. Влад просто сидел и ждал.
Вскоре ко входу в кафе подрулила черная «Волга» казенного вида. Забавный толстячок в светло-серой рубахе-распашонке с ощутимым трудом выбрался с заднего сиденья и захромал к дверям, грузно опираясь на палку.
– Привет! – Влад приподнялся и протянул руку.
– Сколько лет! – Сашка уселся за стол, отставив в сторону правую негнущуюся ногу.
Прошел всего лишь год, между прочим. За это время Скороход стал еще толще. У него наметился третий подбородок.
Черт, а ведь когда-то это был стройный поджарый мужик, лучший бегун из всех, известных Владу. Причем на любые дистанции. Видели бы вы, с какой скоростью он переставлял длинные и мускулистые, сухие, как у оленя, нижние конечности. Никто и никогда не мог угнаться за Скороходом. Отсюда и прозвище, приклеившееся навечно. Хорошо хоть, что у Сашки хватает чувства юмора и он не обижается на это сейчас.
Впрочем, однажды Скорохода все-таки настигли. В его правое колено угодила одна-единственная пуля, разрывная, запрещенная сразу всеми законами, конвенциями и покойной принцессой Дианой. Лично.
Ногу спасти удалось, но толку от этого вышло немного. Нижняя правая конечность категорически отказывалась гнуться, да и опираться на нее при ходьбе особо не стоило.
Начальники оставили Скорохода в кадрах, правда, с живой работы выдернули и пересадили за стол. Он там вполне прижился. Вскоре выяснилось, что мозги у отставного бегуна работают даже гораздо быстрее, чем когда-то ноги. Так он служил, скучал и толстел.
– Чай, кофе?
– Чай, – пропыхтел бывший непревзойденный бегун. – Только без сахара, я на диете.
– Уважаю! Ну, излагай, зачем звал.
Глава 19Мы с Иваном Ильичом работали на дизеле
– Темка! – Барышня прыгнула мне на шею и прижалась крепко-крепко.
Мы, как пишут в дурных романах, сплелись в объятиях.
– Отпусти, задушишь! – заявила она, отступила на шаг, с интересом оглядела меня с ног до головы и полюбопытствовала: – Ой, а что это мы так покраснели?
Лифчик носить надо, вот что. И вообще. За те пару лет, что мы не виделись, девушка заметно похорошела, сменила духи, а заодно и прическу. Такую, с виду незатейливую, не сделаешь в занюханной парикмахерской на два кресла у рынка.
– Рад тебя видеть, – сказал я и вытер физиономию платком. – Ну и жара!
– Да что ты говоришь! – Дина расхохоталась. – Пошли уже, пропажа. – Она схватила меня за руку и потащила за собой.
– Временные финансовые трудности? – поинтересовался я, загружаясь на заднее сиденье серого уродливого творения узбекского автопрома. – Раньше-то, помнится… – Два года назад моя лихая подруга раскатывала по Москве на японском внедорожнике.
– Скромнее надо быть, сам учил, – заявила она и умело вырулила со стоянки.
– На свою голову, – буркнул я и принялся открывать окошки. – Как в парилке.
– Извини, дорогой, с кондиционером проблемы.
– То есть он просто отсутствует.
– Именно. – Дина выехала на шоссе и прибавила газу. – Так где тебя носило, счастье мое?
– Понимаешь…
– Ладно, приедем, расскажешь. – Барышня обогнала блекло-зеленую «копейку», битком набитую полосатыми здоровенными сумками, и перестроилась в левый ряд. – В цветах и красках.
– Куда едем-то? К тебе на Таганку, в Большой Дровяной? – поинтересовался я.
– В другое место. – Дина прикурила от зажигалки на панели и поинтересовалась: – Пить хочешь?
– Еще как.
– Держи. – Она достала из бардачка полупустую, на удивление прохладную литровую бутылку и протянула мне, не оборачиваясь. – С газом, как ты любишь.
– Мерси. – Я принялся отвинчивать крышечку. – Слушай, а куда подевались знаменитые ма-асковские пробки?
– Так лето же. – Дина стряхнула пепел в окошко. – Ма-асквичи все разъехались, кто в Турцию с Египтом, кто на малую родину – в колхоз. По ягоды, – с удовольствием съязвила потомственная столичная штучка.
– Точно! Забыл. – Я приник к горлышку, сделал несколько жадных глотков и вдруг едва не поперхнулся.
Так уж вышло, что я поймал в зеркале над водительским сиденьем взгляд моей верной подруги, брошенный мельком. Внимательный такой и арктически холодный. То ли показалось мне со страху, то ли… А потому пить я на всякий случай прекратил, зато начал старательно изображать, будто продолжаю.
– Хорошо-то как! – Я наконец-то оторвался от бутылки, перевел дух, щедро плеснул воды на голову, потом умылся и протер грудь в разрезе рубашки.