– Это как? – Мускулистый Гера слегка обалдел.
Дина, которая теперь Люда, ничего не сказала, только усмехнулась. Я этого не видел, потому что сидел к ней спиной. Просто почувствовал.
– Мы с тобой ненадолго отъедем, а ты присмотришь за нашим новым другом. И чтобы без фокусов, понятно?
– Понятно, – угрюмо буркнул брюнет.
Я тихонько выдохнул. Значит, при мне останется этот тип. Вот и славненько.
– Закончил? – спросил меня Артур.
– Да, конечно. – Я придвинул к нему лист. – Доезжаете до развилки, вот здесь сворачиваете на грунтовку. Через пару километров выходите. Дальше пешком.
– Это почему?
– Да потому, – с легкой ехидцей проговорил я. – Дорога заканчивается.
– У нас для таких случаев кое-что имеется, – включилась в разговор красавица.
– Не проедет, – уверенно ответил я. – Хотя можно попробовать, если технику не жалко…
– Продолжай! – прервал меня Артур.
– Километра полтора пехом. Увидите разрушенный мост.
– А дальше вплавь? – встрял Гера.
– Речка давно высохла, – отозвался я. – Перейдете на другой берег и увидите деревню. Третья изба слева.
– Дальше!
– В избе печка, а в ней коробочка.
– Точнее!
– Слева в углу за кирпичом. Вот и все. Устал я что-то, ребята.
– Вот и отдохни, – заявил Артур. – Посиди в кресле, покемарь. На вот, примерь. – Он протянул мне наручники.
– Это еще зачем?
– Извини, брат. – Мой дорогой родственник развел руками. – Придется тебе немного потерпеть. Привезем то, что надо, сразу станешь одним из нас. Ну а если ты изящно пошутил, то я позвоню Гере, и он тут же тобой займется.
– С удовольствием, – подтвердил тот и сурово глянул на меня, демонстрируя готовность в любой момент достичь пределов собственного терпения, выйти из них и сделать мне невыразимо больно.
– Базара нет, – сказал я, встал, потянулся и осведомился: – А можно я пока где-нибудь поваляюсь?
– Да запросто, пошли.
Сперва меня отконвоировали в туалет, а потом отвели в небольшую, метров десять площадью, комнатушку. Там я улегся на койку с полосатым матрацем головой к окну. Новоявленные компаньоны пристегнули мою правую руку к трубе, торчащей из стены, пожелали мне спокойных снов и были таковы.
– Наконец-то, – пробормотал я, устроился на правом боку и тут же заснул.
А как иначе? Уж больно тяжелый выдался денек.
Глава 23Стихи и музыка
– Опять понос! – приласкал мой слух грустный женский голос.
– А я принимаю меры уже после первого стула, – донеслось в ответ звонко, жизнеутверждающе, но и нежно.
Четыре с лишним часа назад я лег и уснул, хотя и не слишком крепко. Для этого нужно иметь как раз то, чего я напрочь лишен: чистую совесть и полное отсутствие всех и разных проблем. Поэтому я просто валялся на правом боку лицом к стене, уткнувшись носом в собственное плечо.
Артур с напарницей ушли, а минут через двадцать вернулись проверить, как я себя веду. Они убедились в том, что я лежу тихо, не хулиганю, и опять убыли. На сей раз по-настоящему и надолго.
Я задремал и проснулся от желудочно-кишечных проблем. Слава богу, не своих.
– Принимайте…
Я так и не узнал, что именно. Гера уменьшил звук.
Дверь растворилась. Этот поганец, неслышно ступая, подкрался поближе, постоял немного и вдруг влепил мне смачный пендель в то самое место, где спина теряет свое благородное название.
Я рванулся и зашипел от боли в запястье, прихваченном наручником.
– Что?
– Спишь, что ли? – Гера уселся на подоконник и свесил ноги.
– Уже нет. – Я потер глаза и повернулся на спину. – А в чем дело-то?
– Скучно мне! – проворчал тот.
Мачо не плачут, это каждый знает, но они то и дело впадают в лютую тоску от безделья.
– Давай споем, – предложил я. – Или спляшем.
– Попробуй, – заявил мой бессердечный страж и рассмеялся. – А я посмотрю.
– Не получится. – Я потряс скованной рукой. – Разве что ты…
– И не мечтай.
– Что же нам делать? – Я глубоко расстроился и предложил: – А давай я тебе стишок расскажу.
– О чем?
– Не о чем, а о ком, – строго поправил я. – Об альтруистах. Знаешь, кто это такие?
– Не глупее некоторых, – огрызнулся Гера и снизошел: – Валяй.
– Стихотворение! – Я улегся поудобнее и начал, жестикулируя единственной свободной рукой, с выражением:
Под разудалый смех, разбойный свист Народ по жизни потной пер гурьбою, А за углом опухший альтруист Страдал, привычно маясь с перепою. Кружась, летел на землю желтый лист. Стяжатель пил под красную рыбешку, А за углом небритый альтруист Давал кому-то без отдачи трешку. Мещане сытно танцевали твист. Вздымались в такт и опускались руки, А за углом несчастный альтруист Тащил в ломбард заношенные брюки. Нас жрет и гложет самомненья глист, Лоснятся наши рожи от елея, А за углом все тот же альтруист Пьет из горла, нас искренне жалея[4].
– Все, что ли? – хмуро спросил Гера.
– Могу еще государственный гимн исполнить, – сообщил я. – Приятным баритоном. Без ансамбля.
– Думаю, не стоит. – Он посмотрел на часы и заявил: – Извини, мне пора. Через две минуты футбол, «Спартак» – «Барселона».
– Наши точно продуют.
– Кто знает.
– Слушай, – оживился я. – А можно?..
– Не можно, – с удовольствием отозвался он.
– Хотя бы звук прибавь, – попросил я.
– Обойдешься, – отрезал Гера. – Не расстраивайся, в перерыве подойду, обо всем расскажу. – Тут зазвонил его телефон. – Да. Что? Не слышу! Алло! Вот черт!.. Спи, дорогой мой! – Он забросил мобильник в нагрудный карман рубашки и вышел.
– Хоть сигаретку оставь! – тоскливо прокричал я ему вслед.
А в ответ тишина. Жмот.
Я перевернулся на бок, прижал ухо к стене, дождался чудных звуков футбольного гимна. Время пришло. Игра начинается. Я тоже постараюсь поучаствовать в ней, хотя в списках и не заявлен.
Глава 24Жестокая проза жизни
– Говорит и показывает Москва! Мы ведем наш репортаж из…
Вот и началось. Я перевернулся на спину. Где же они? Ага, вот.
Я поднял с пола собственные портки. Перед тем как лечь в койку, я их, конечно же, снял вместе с носками, а перед этим разулся. Интеллигентные люди, как известно, одетыми не спят.
Симпатичные такие штанцы, я их в Питере купил. В меру широкие, цвета хаки, с множеством карманов спереди, сзади, по бокам, на уровне коленей и даже ниже. Некоторые из них с клапанами и на пуговицах, закрепленных не нитками, а металлическими шпильками. Мне это сразу понравилось, потому и потратился.
Я расстегнул задний карман, вцепился зубами в пуговицу, потянул…
– Насыщенный цвет! – раздалось из-за стены.
Реклама, мать ее!
Я едва успел вернуть штаны на прежнее место и повернуться на бок. Дверь растворилась.
– Как насчет пивка? – весело спросил Гера. – Хочешь холодненького?
– С удовольствием, – хриплым голосом отозвался я. – И сигаретку. Я же просил.
– Еще чего-нибудь?
– Все, больше ничего не надо.
– Любой каприз за ваши деньги! – Гера сбегал на кухню, вернулся с тремя запотевшими бутылками, подошел и остановился в шаге от меня. – Держи! – Он ловко скрутил пробку с одной из них.
– Давай! – Я аж в струнку вытянулся, насколько наручник позволил, но только царапнул холодное стекло.
– А счастье было так возможно. – Гера издевательски расхохотался и сделал богатырский глоток. – Ладно, пойду, пожалуй. Не скучай. Кстати, не такой уж ты и крутой, как некоторые говорили. – Он вышел и закрыл за собой дверь.
– Это точно.
Со второй попытки я рванул эту самую пуговицу со всей, прямо скажем, накопившейся дурью и выдрал с мясом. Зубами же сорвал со шпильки пластиковую облатку, вставил конец проволоки в замочную щель, согнул. Просунул дальше, повернул немного по часовой стрелке, потом против. Легкий щелчок прозвучал райской музыкой.
Через несколько секунд я уже растирал и массировал затекшую правую конечность, а она все никак не желала приходить в норму. Потом я открыл и второй замочек, защелкнул наручники, просунул пальцы в кольца. Кастет получился неважный, но все равно лучше, чем ничего.
Гера – мужчина крупный и явно не хилый, к тому же сильно на меня сердитый. Устраивать с таким субъектом честный бой категорически не рекомендуется. Он выше, сильнее, а главное, быстрее меня. После той гадости, которой меня сегодня угостила нежная девушка, я до сих пор вялый, как зимняя муха.
Я осторожненько встал, подошел к двери, занял позицию у стенки, глянул на часы и замер в ожидании. Чего? Рекламы, конечно.
Времени у меня оставалось не так уж и много. Последний раз разговор у Геры с Артуром не получился. Значит, атаман с барышней съехали на грунтовку. Там связь уже не пашет. В той глуши вообще ни черта нет.
В том числе и в печке той самой избы, которая третья слева. Очень скоро искатели сокровищ обнаружат в ней комплект ушей от дохлого осла и керченской селедки, аккуратно завернутый в рукава от бронежилета. Они поймут, что их натурально развели, расстроятся и тут же, как только станет возможно, известят об этом Геру. А потому…
– Перхоть! – радостно сообщил голос, знакомый всей стране.
Ну наконец-то! Я поднял руку и приготовился.
Гера пинком растворил дверь и шагнул внутрь.
– Ну и как ты, убогий?
Тут я и ударил. Сверху вниз, изо всех оставшихся сил, чтобы не просто сбить с ног, а надежно вырубить.
В последний момент он что-то почувствовал, слегка пригнулся и повернул голову влево, поэтому словил удар, что называется, навстречу. Я попал наручником не туда, куда должен был, а прямиком в висок. Кость хрустнула, Гера кулем осел на пол.
Я зачем-то проверил пульс у человека, лежащего головой в лужице крови, и убедился в его полном отсутствии. Гейм-сет-матч, что в переводе со спортивно-оздоровительного означает капут.
Неловко как-то с Герой получилось. Видно, что теряю квалификацию.