– Оголодал-то как, бедолага, – проговорил хозяин и заботливо подложил на тарелку гостя телячьего студня, сальтисона и баклажанных рулетиков.
– Стоп! – заявил Влад минут через десять и громадным усилием воли отодвинул в сторону тарелку. – Не время жрать, товарищ! Родина в опасности.
– Опять? – лениво удивился Погромщик. – Ну, тогда давай по чуть-чуть.
– Это дело, – одобрил гость из ближнего зарубежья, можно сказать, интурист. – Наливай. – Он с тоской глянул в сторону буженины, вздохнул и заявил: – Если прямо сейчас со всей этой вкуснятиной не тормозну, то обожрусь и упаду спать.
– Бога ради.
– Нельзя. – Влад опять вздохнул. – Дел по горло, а времени в обрез. – Он отсалютовал рюмкой приятелю, сидящему напротив, запустил продукт по назначению, закусил грибком, запил компотом. – Хорошо.
– Истину глаголешь. – Погромщик повторил упражнение один в один за малым исключением.
Он заел национальную охлажденную прелесть фаршированным помидором.
Влад закурил и осведомился:
– Какое-нибудь шевеление по нашему вопросу наблюдается?
– Отмечался некоторый звон недели две назад. – Погромщик положил вилку с ножом на тарелку, отставил ее в сторону и продолжил: – Выходили тут на меня, слова разные говорили, суетились. – Он пренебрежительно махнул рукой. – Ничего серьезного, в общем.
– Почему ты так решил? – встрепенулся ушлый москаль.
– Какие люди, такие и темы, – ответил Дмитрий. – А ко мне заезжал Мыкола Лахно, он же Механик, слышал о таком?
– Вроде бы нет, – отозвался гость. – А должен был?
– Вообще-то да, – с легкой укоризной проговорил щирый хозяин и нахмурил брови. – Это же человек из легенды. Тот, который умудрился сдать служебную тачку на профилактику в самый хитрый автосервис Бронкса. Теперь вспомнил?
– Говорю же, нет.
– Тогда слушай.
Глава 34О героях былых времен. Штрафники Третьей мировой
Героями у нас, как известно, не становятся, никогда такого не было. Раньше их назначали, сейчас все происходит точно так же. Да и в будущем, не сомневаюсь, ничего не изменится, если оно у нас, конечно, есть.
Но вот для того чтобы стать частью легенды, протекции или волевого решения руководства вовсе не требуется. В сказку, сделавшуюся былью, люди попадают или влипают, если угодно, исключительно самостоятельно.
Капитану Николаю Лахнову не исполнилось и тридцати, когда он красиво впечатал свое светлое имя в скрижали, смело шагнул в историю советской военной разведки и навеки там остался. В разделе «Похабные анекдоты».
А начиналось все очень даже прилично, можно сказать, респектабельно. После окончания некой академии, именуемой среди знающих людей консерваторией, Н. И. Лахнов не был оставлен для дальнейшего прохождения службы в Москве, как отдельные везунчики. В областной центр, город с театром, как любили говорить кадровики, он тоже попасть не сподобился.
Родина-мать оказала ему высокое доверие и направила далеко за пределы самой себя, прямо в траншеи холодной войны, которая по завершении была признана Третьей мировой. На самый что ни на есть передний край, в Соединенные Штаты той самой распроклятой Америки. Такого вот назначения и врагу не пожелаешь.
Другой бы струсил и отказался. Он сцепил зубы и сквозь них сурово промолвил уставное «Есть!».
Его персональный окоп полного профиля находился в заштатном городишке под названием Нью-Йорк. Может, слыхали о таком? Там и начался славный путь офицера резидентуры, работающей при Генеральном консульстве СССР. Вскоре он закончился. Это произошло в тот самый день, когда юному оперативнику поручили отогнать в мастерскую служебную машину для полугодового профилактического осмотра.
Почему именно ему? Смешной вопрос. Дедовщину в Рабоче-крестьянской Красной армии, к вашему сведению, никто не отменял. Годковщину на флоте тоже. В любой военной организации самая грязная и тупая работа всегда по традиции достается новичкам. Да и не только в военной, в любой, везде и всегда.
Начальство выдало Лахнову под расписку аж полторы тысячи долларов. Вполне серьезная по тому времени и месту сумма, оклад оперативника резидентуры за пять месяцев беспорочного шпионства. Он получил адрес приличного и недорогого автосервиса в Нью-Джерси и карту с проложенным маршрутом, чтобы не заехал по ошибке куда-нибудь в Неваду.
Заместитель резидента лично благословил его на подвиг. Он так и сказал: «Давай, Колька!»
И Колька дал стране угля. Он завел казенное авто и покатил, только не на запад, как было сказано, а на северо-восток, в Бронкс.
Почему? У него был бизнес-план. Он хотел купить долларов за шестьсот пару видеомагнитофонов, дождаться отпуска, отвезти их в Союз и там загнать. В те золотые времена в стране победившего социализма техника подобного рода легко уходила где-то за три тысячи рублей, а то и дороже.
Для получения стартового капитала Коля планировал сэкономить немного казенных денег. Кто-то ему сказал, что в Бронксе полно дешевых мастерских. Шутник какой-то.
Автосервисов там действительно как киосков с шаурмой у вокзала, выбирай любой по вкусу. Он и выбрал. Подкатил и принялся колотить в закрытые ворота сначала ладонями, потом кулаками, а следом и ногами.
Минут через несколько железная дверь со скрипом приоткрылась. В проеме показалось лицо радикального черного цвета, напрочь лишенное хоть какого-нибудь позитива. На нем крупными буквами и цифрами были написаны некоторые статьи уголовно-процессуального кодекса.
– Ну и чего тебе? – неприветливо прорычал этот субъект.
– Добрый день, сэр, – на не очень правильном английском прошептал бравый разведчик. – Здесь ремонтируют автомобили, не так ли? Сколько с меня?
Глаза у афроамериканца, высунувшегося из ворот, увеличились ровно вдвое и изменили цвет с карего на натуральный аквамарин. Впервые за долгие годы работы этой точки машину сюда пригнали не темной ночью, а белым днем. И денег за нее не просили, наоборот, еще и предлагали.
– Заезжай, брат, – приветливо промолвил добрый дядя Том.
Ворота со скрипом отворились.
– Нужно провести профилактический осмотр, – старательно подбирая слова, выговорил Лахнов. – Скажите, у вас хорошие мастера?
– Что? – Представитель угнетенного класса не сразу понял слова выпускника консерватории, потом все-таки въехал. – Не переживай, брат, – пророкотал утробным басом высоченный дядя центнера под два весом, осторожно похлопывая советского разведчика по плечу, отчего тот едва не ушел в землю по пояс. – Отличные здесь мастера!
Он, между прочим, не соврал, сказал чистую правду. Тамошние умельцы за одну ночную смену успевали дать новую жизнь доброму десятку тачек, угнанных по всему городу.
– Прекрасно, – сказал Лахнов. – Сколько?
Афроамериканец бросил задумчиво взгляд на казенный «Плимут», почесал промежность, сплюнул в угол и полез было в задний карман. Но тут он вспомнил, что деньги предлагают как раз ему, и сморщил в гармошку невысокий лоб.
– Тысячи хватит? – подсказал, замирая сердцем, советский шпион.
– Не знаю, – задумчиво протянул чернокожий жулик. – Ладно, давай.
– Половину сейчас. – От радости Лахнов вдруг вспомнил даже те иностранные слова, которые не удосужился выучить, и бойко затарахтел на заморском языке: – Остальное по окончании работы. Когда сделаете?
– Завтра в это же время, – уверенно ответил здоровяк, сгреб купюры и ласково вытолкал сладкого белого лоха за ворота.
– А квитанцию? – запоздало пропищал тот.
– Здесь принято верить на слово, – прозвучало в ответ.
На следующий день советский разведчик едва не стесал руки до локтей, колотясь в те самые ворота. Наконец створка приоткрылась.
– Чего тебе, беленький? – неприветливо изрек совсем другой тип той же масти, тощий, весь в прыщах, постоянно дергающийся.
– Моя машина… – пролепетал Лахнов. – Я вчера пригонял сюда «Плимут».
Длинная черная рука высунулась из ворот. Никелированный пистолет артиллерийского калибра уперся несчастному прямиком в лоб.
– Вали отсюда!
Коля отвалил, искренне скорбя по пропавшему казенному автотранспорту, загубленной карьере и личному термосу объемом в литр, оставленному в бардачке служебной машины. Ему было невыразимо жалко всего и сразу.
Черный как антрацит пузатый детектив вполуха выслушал плач, стоны и робкое рычание потерпевшего, сделал какие-то заметки в блокноте, несколько раз переспросил то, что сразу не понял. Нельзя сказать, что в академии плохо преподавали языки. Многие выпускники достаточно бегло изъяснялись на разных наречиях.
Просто ушлый слушатель Лахнов не особо зацикливался на такой ерунде, как учеба. По совету старших и мудрых товарищей он много времени и сил отдавал партийной и общественной работе, демонстрировал кому надо активную жизненную позицию и непоколебимую верность идеалам. Потому он и попал по выпуске в Штаты, а всякие там умники да отличники отправились оттачивать произношение в Усть-Каменогорск и Уссурийск.
Афродетектива почему-то совершенно не испугала перспектива ухудшения или даже полного разрыва отношений между Советским Союзом и Бронксом. Его голос удивительным образом напоминал Коле бас вчерашнего здоровяка.
– Если все было так, как вы говорите, сэр, то у вас на руках должна быть квитанция, – заявил он и пояснил на полном серьезе: – Пренебрежение финансовой отчетностью – тяжкое федеральное преступление. Если вы сознательно нарушили…
– Требую советского консула, – пропищал, теряя сознание от страха, разнесчастный шпион. – Это наглая провокация!
– Идите с миром, сэр, – посоветовал детектив, захлопывая блокнот. – Полиция Нью-Йорка претензий к вам пока не имеет.
Капитан ушел как обгаженный. Чернокожий детектив хмыкнул и сделал зарубку в памяти насчет того, что нынче же вечером непременно стоит заглянуть в автосервис, крышуемый им, и стрясти с кузена Джока законную долю с тех пятисот баксов. Потому как курочка по зернышку, а овсы с каждым днем все дороже и дороже. Капитализм у нас, однако.