Служебное расследование было скорым, раскаяние – искренним, а кара – смехотворно мягкой. Капитан Лахнов был приговорен к возвращению в пределы Отчизны для дальнейшего прохождения службы, всего-навсего. Это только у писателя Резуна, того самого, который якобы Суворов, советских шпионов пачками расстреливают и отправляют на соляные копи в Сибирь за любую малейшую провинность. Более того, начальники намекнули штрафнику, что в свете нового мышления и всего остального возвращение на передовые рубежи вполне даже возможно.
«Считай, что попал в штрафной батальон, – сказал ему знакомый кадровик в Москве. – Искупишь вину, вернем».
Но это была самая настоящая брехня. На прежнюю работу за рубеж капитан Коля так и не вернулся. Да и не он один.
Если какой-то персонаж по той или иной причине вдруг оказывался вне системы, то его обратно в нее не пускали. Это правило касалось даже тех людей, которых начальники отсылали куда-нибудь тихонько отсидеться, буквально на пару месяцев, пока вакансия не освободится. На то она и система. Оттуда – запросто, назад – хрена лысого.
Глава 35Застольный треп и планов громадье
– Забавно, – сказал Влад и покачал головой. – А откуда ты все это знаешь?
– Подробности письмом, – ответил Погромщик, тут же освежился холодным компотом и заявил: – Слушай, что дальше было.
– Продолжайте, поручик. – Влад приложил ладони к ушам.
– Проторчал этот красавец на Дальнем Востоке года четыре. – Погромщик неторопливо раскурил сигарету и продолжил: – А потом держава накрылась. Сам знаешь, чем именно.
– Угу.
– Вот тут-то он и подсуетился. Не успела Украина отвалиться от Союза, как этот фрукт ломанулся в аэропорт и первым же рейсом улетел в Киев. Там он распелся как соловей. Мол, клятые москали, гребаные коммуняки, ненька Украина, короче, слава героям. Николай стал Мыколой по фамилии Лахно, получил досрочно подполковника, должность и кабинет на Рыбальском полуострове[5] с видом на часовню. – Тут Погромщик нахмурился. – Нет, вру, ее уже потом построили.
– Карьерист, однако, – заметил Влад. – Даже завидно.
– Это еще что, – с усмешкой проговорил Погромщик. – Один мужик с богатырскими усами сподобился за год из сержантов пожарной охраны вырасти аж до генерал-майора. А некий деятель в звании капитана первого ранга с поддельным дипломом высшей школы КГБ так вообще какое-то время руководил агентурным отделом ГУР.
– Круто.
– Можно подумать, у вас в России иначе было.
– Те же помидоры, только вид сбоку, – заметил Влад. – Даже смешнее. У нас, если хочешь знать, лаборанты тогда министрами становились.
– Ну да.
– И долго он там сидел с видом на эту, как ее?..
– Часовню. Ее у нас все каплычкой называют, – пояснил Дима. – Недолго, но красиво. Он быстренько разобрался, чья задница перспективнее, и начал ее вылизывать. Через пару лет ушел с повышением на Воздухофлотский.
– А что у вас там?
– Генеральный штаб, деревня.
– Умеют же люди служить, – с искренней завистью проговорил Влад, вершиной воинской карьеры которого осталось скромное майорское звание.
– И не говори, – поддакнул Погромщик, тот еще карьерист, ушедший на покой в том же чине.
– А что было дальше?
– Ничего. – Дима подлил себе кофейку и глянул на иноземного гостя.
Тот провел ладонью по горлу. Дескать, не могу больше, наелся и напился до отвала.
– Просидел полтора года в кабинете на шестерых, а потом его выкатили на пенсию, – продолжил Погромщик и пояснил с суровым армейским юмором, на чем конкретно произошло это самое выкатывание.
– Странно. – Влад поднял бровь. – С такими-то талантами и мимо генеральских лампасов.
– Нет тут ничего странного, – пояснил неразумному гостю хозяин. – Просто выяснилось, что работать он не умеет и не хочет. А лизунов там и без него хватало.
– Сейчас зарыдаю, – сказал московский гость и щелчком согнал с руки какую-то надоедливую мошку. – А все-таки откуда ты все это знаешь?
– Откуда-откуда, – проворчал киевлянин. – Этот Лахно и его шефы заканчивали то же самое училище, что и я, приблизительно в одно время. И потом, у нас тут как ни шифруйся, один черт, всем все известно. Национальная специфика, – пояснил он. – Мы же тут все друг другу если не сваты и зятья, то обязательно кумовья.
– Иди ты!..
– Честное благородное.
– Ладно. – Влад вытер взмокший лоб и стал серьезным, как народный избранник на трибуне. – Хрен с ним, с этим Лахновым или Лахно.
– Согласен. – Погромщик буквально капнул в рюмку гостю, потом себе, отсалютовал посудиной приятелю, сидящему напротив, и проглотил водку. – Только тут смотри какое дело…
– Что?.. – Влад тоже выпил и даже не поморщился.
Водочка на Украине вкусная, век бы пил.
– Я ему сначала вежливо отказал, потом вынужден был употребить замечательное русское слово из трех букв. Означает оно «нет», но пишется и звучит совсем иначе. Очень популярно на бескрайних просторах бывшего СССР и даже за его пределами. Он как бы уразумел и отчалил. А буквально через час мне позвонил бывший однокашник…
– Еще один.
– Ага. Не могу я без них, – сказал Погромщик, достал из глубокого блюда яблоко и отрезал кусочек. – Бывший генерал СБУ. Дескать, чего это ты, Димон, хороших людей обижаешь? «Это кто у нас такой хороший?» – спрашиваю я. А он мне: «Как это кто? Мыкола у нас хороший, даже очень. Помирился бы ты с ним».
– А ты ему?
– А я ему: «А не пойти бы вам обоим по известному адресу?» Он рассердился и грозно на меня зарычал. В конце концов мы сошлись на том, что я Мыколе не помогаю, но и против него не работаю. Он у меня под ногами тоже не путается.
– И что теперь?
– Да ну их всех и сразу, – совершенно спокойно ответил всеобщий бывший однокашник. – В данном случае интересно другое.
– На кого этот герой шустрит, – догадался Влад.
– Именно, – подтвердил Погромщик. – Причем за компанию с отставным генералом службы безопасности. Ладно. – Он махнул рукой. – Даст бог, не пересечемся. Что у нас по делу? – спросил Погромщик и разлил водку по рюмкам.
– Наконец-то! – заявил Влад. – В самое ближайшее время у нас по плану тяжелый физический труд, так что с пьянкой пора завязывать.
– За трезвость! – торжественно произнес Дима.
– За нее, родимую.
Товарищи чокнулись и выпили.
– Тяжелый физический труд, – с заметным отвращением проговорил хозяин дома. – Вообще-то мы с тобой офицеры, хоть и отставные. Не по чину нам как-то.
– Точно, – согласился гость. – И я того же мнения. Инструмент приготовил?
– Спрашиваешь.
– Замечательно. – Влад извлек из нагрудного кармана солнечные очки и решительно надел их. – Работа предстоит серьезная, гонорар – более чем.
– А как насчет премии? – поинтересовался офицер, хоть и отставной. – Хотелось бы все-таки…
– Обязательно. Путевка на Белое море и годовая подписка на журнал «Русский перегар».
– Я просто так спросил.
– А я ответил, – сурово отозвался москвич, окидывая подельника орлиным взором. – Все, с этого момента переходим на военное положение. А то что-то вы, юноша, разболтались на гражданке.
– То есть? – заинтересованно спросил Погромщик. – Мы уже, можно сказать, воюем, да?
– Можно сказать.
– Давно пора. – Дмитрий решительно разлил по рюмкам фронтовые сто грамм. – А то тебе лишь бы разговоры разговаривать.
– Это мне-то? – удивился Влад Дорохов, ухватил рюмку за ножку и провозгласил: – Ладно, за удачу.
Глава 36До свиданья, Москва, до свиданья
– Не пропадай. – Бывший нищий, но чертовски талантливый писатель Сева, а нынче в меру преуспевающий, можно сказать, востребованный целевой аудиторией автор с красивым именем Абигайл, протянул мне руку. – Пиши, звони, присылай сало. Заезжай, если что, буду рад.
– Спасибо за все. – Я пожал жесткую костистую ладонь. – Иди уже.
– А я никуда не тороплюсь. – Сева устроился возле столба напротив входа в вагон и закурил.
Я приткнулся рядом. Так мы и стояли, лениво перебрасываясь словами, пока волоокая грудастая проводница не загнала меня в вагон.
Я прошел по коридору, открыл дверь четвертого купе и шагнул внутрь.
– Добрый вечер.
Двое дядек повернулись и посмотрели на меня. Один с непонятно откуда взявшимся страхом и неприязнью, второй нагловато, как-то изучающе. Третий пассажир понапрасну головой не вертел. Он с самого начала внимательно контролировал вход.
– Добрый, – отозвался крупный полнокровный мужчина средних лет, сидящий слева.
Второй, здоровяк, разместившийся рядом с ним у окна, что-то неразборчиво промычал в ответ. Третий, сидящий напротив него справа, ничего не сказал. Ну и ладно, невелика обида.
Я бросил сумку на свое законное место справа внизу и пошел в тамбур. Там я закурил, прислонился к стене под табличкой с изображением сигареты, жирно перечеркнутой крест-накрест, и уставился в окошко.
Поезд дернулся и, постепенно набирая ход, поплыл вдоль перрона. У самого его края показалась знакомая долговязая фигура. Мой провожатый застыл в позе гончей, разве что переднюю лапу не поджал. Он не отрывал взгляда от состава. Опасался, видно, что в последний момент я выскочу из вагона и отправлюсь в Киев пешком.
На какой-то миг наши взгляды пересеклись. Я улыбнулся и помахал ему ручкой. Сева отвернулся и сплюнул. Я стряхнул пепел в консервную банку, присобаченную к двери, и задумался. Было о чем.
Хотя бы о том, какая интересная в моем купе собралась компания. Сытый папик с ухоженным личиком, прической из серии «бизнес не дремлет» и часами на руке по стоимости не дешевле вагона. Плюс пара ментов, пардон, сотрудников полиции.
Как я догадался, что эти двое служат именно в этой структуре, а не в палеонтологическом музее или в обществе слепых? Элементарно. Во‑первых, один из них был в форме. Второй щеголял в потертых джинсах и футболке, но тоже, вне всякого сомнения, принадлежал к славным правоохранительным органам. Потому что вел себя как действующий сотрудник, выглядел соответствующе, и даже попахивало от него крайне специфически. Законом и порядком.