Такое впечатление, что у того мужика вдруг возникли проблемы, и он в большой спешке дал деру из столицы. Охрану себе этот господин подобрал тоже очень наспех. Какие, к черту, бодигарды из наших правоохранителей? Да никакие, еще хреновее, чем из парашютистов.
Да и вагон явно не тот. Если ты чего-то опасаешься, то в плацкарте надо ехать. Там народу чертова пропасть.
Я загасил сигарету, пропустил вперед высокого мужика в ветровке не по погоде и кепке, вошедшего в наш вагон из соседнего, и двинулся следом за ним. В купе я застелил полку бельем, принесенным проводницей, и прилег, не раздеваясь, поверх одеяла.
– Твою мать! – Тот самый папик, лежавший напротив меня, в сердцах швырнул на пол книжку в бумажном переплете. – Чего уставился? – заорал он опять, теперь уже персонально мне.
– Да ничего, – пробормотал я, встал, повесил на шею полотенце и отправился принимать водные процедуры в туалет у нерабочего тамбура.
Тот самый мужик в ветровке стоял у окна напротив последнего купе и любовался пейзажем. Вагон качнуло на стыке.
Я потерял равновесие, чтобы не упасть, слегка его приобнял и сконфуженно проблеял:
– Извините, пожалуйста.
– Ничего, – отозвался тот.
К тому времени как я вернулся в купе, мой важный попутчик уже успел немного собрать в кулак нервы и отключить внутренний Дагестан.
– Прошу меня извинить, – звучно и громко, как с трибуны, проговорил он и приложил руку к сердцу, будто бы в ожидании гимна. – Но вы только послушайте, что они пишут. – Дядечка схватил злополучное печатное издание и, держа его чуть на отлете, как все дальнозоркие люди, с выражением прочел аннотацию: – «Он – драгдиллер и стритрейсер. Она – проститутка и журналистка. Двое прекрасных влюбленных против жестокого мира, полного гнева и насилия». Как такое можно писать?!
– Совершенно с вами согласен, – сказал я и осведомился: – Чаю никто не желает?
Пить захотели все.
Я сходил к проводнице, вернулся с четырьмя стаканами, присел за накрытый стол, не побрезговал бутербродом, любезно предложенным мне, выслушал немудреную шутку и тупо схохмил в ответ. Попутчик мой пришел в себя и утих. Его охрана вообще демонстрировала редкое спокойствие. Кстати, совершенно напрасно.
Тот мужик в ветровке и кепке. Я засек его еще при посадке. Он вертелся возле нашего вагона. Без куртки и бейсболки, зато в тех же самых штанах и блекло-синих кроссовках. Потом этот шустряк слегка переоделся, надвинул козырек на нос и решил, что теперь уж его нипочем и никому не узнать.
Но не это главное. Слева под ветровкой у него ствол с глушителем. Абсолютно точно, сам проверил, когда падал и цеплялся за мускулистое тело.
Что мы имеем? Всего-навсего собрата по профессии с оружием и интересом в конкретно моем вагоне. Крепенького, и в меру, полагаю, подготовленного. Он, конечно же, неплохо умеет стрелять, бить с разворотом ногой по голове и кромсать ножом все живое вокруг себя. Ввели этого умельца в операцию явно наспех, да и ее саму…
Стоп! Что-то я в последнее время слишком уж часто сталкиваюсь с этим самым «наспех» и «впопыхах».
Точно. Мужик в великой спешке грузится в поезд в компании пары олухов, бездарно изображающих охрану. Его заклятый враг об этом узнает и быстренько направляет по душу беглеца первого же типа, которого смог найти. Потеха! Вернее, все это было бы смешно, если бы происходило в другом вагоне совершенно иного поезда.
Мужик в кепке, со всей ответственностью заявляю, специалист не из высшей лиги. Лично я на раз-два решил бы вопрос с клиентом еще на вокзале. Но и этот вполне может справиться с заданием. Сработает в вагоне и, кстати, очень скоро.
Через семь минут – я посмотрел на часы – будут Сухиничи, там двадцать три минуты стоянка, потом почти час пятьдесят – перегон до Брянска. Тогда-то все и произойдет.
Народ перекусит, напьется чаю и начнет дремать. Убийца спокойненько заглянет в нужное купе и положит всех четверых пассажиров. В том числе и меня.
Так уж вышло, что персонаж, интересующий его, находится именно в моем купе! Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! И за что мне такое счастье, спрашивается? Своих проблем девать некуда, а тут еще и чужие навалились.
Глава 37Мы в глаза друг другу глянем, руки жаркие сплетем
Исконно русский вопрос: что делать? Можно, конечно, прямо сейчас встать, пойти в вагон-ресторан, тупо сидеть там до самой границы, пить пиво, любоваться видами из окна. И в обязательном порядке заигрывать с официантками, чтобы наверняка запомнили.
Убийца тем временем без помех уделает всех трех дядек из моего купе и благополучно скроется, выпрыгнет из поезда на полном ходу. Парень он с виду спортивный, думаю, справится.
Вариант заманчивый, но, к моему глубокому сожалению, непроходной. В этом случае в поезд очень скоро набьется чертова пропасть народу из органов, почему-то именуемых компетентными. Они начнут мелом очерчивать силуэты, снимать отпечатки, брать показания у всех без исключения и в обязательном порядке проверять документы.
Мной эти ребята займутся с особым пристрастием хотя бы потому, что я ехал в одном купе с покойными и имел наглость остаться в живых. Серьезной проверки мне, сами понимаете, не выдержать. Влад уверял меня в том, что паспорт мой самый настоящий. Беда в том, что я сам насквозь фальшивый.
Покидать поезд на первой же остановке или прямо сейчас, на полном ходу, тоже не стоит. В этом случае я моментально стану основным подозреваемым в том, что произойдет сразу после моего исчезновения.
Тогда, может, грохнуть самого убийцу, а тушку выкинуть на рельсы? Опять мимо. Какими бы не компетентными ни были наши органы, а определить, откуда, когда и что выпало, даже они сумеют. Так что не успеет поезд въехать на территорию Украины, как в нем появятся стражи порядка и начнут мотать душу. Все те же допросы, протоколы, отпечатки пальцев, проверка документов.
Замечательно, просто великолепно! Как бы ни развивались события в ближайшем будущем, мое личное общение с сотрудниками правоохранительных органов становится таким же неизбежным, как восход солнца. Скажу больше, как победа всеми любимой правящей партии на выборах. Моя скромная персона наверняка вызовет у этих ребят самый горячий интерес. Со всеми печальными последствиями, вытекающими из этого факта.
Получается, что я смогу спокойно, без лишних проблем доехать до столицы незалежной Украины только в том случае, если никто никого не убьет. Самое время обращаться в органы, тем более что двое их представителей путешествуют вместе со мной.
Боюсь, толку из этого не будет. Те два мужичка, которые охраняют тело, в драку не полезут и мне ни за что не поверят. В лучшем случае пошлют подальше, в худшем начнут вязать за спиной руки и допрашивать с пристрастием. Их старательно учили, чуть что не так, хватать первого встречного, назначать его виновным и активно помогать сознаться. Так что не предвидится у меня в грядущей битве никаких союзников, даже армии и флота.
Поезд дернулся, замедлил ход и остановился. Станция Сухиничи, стоянка двадцать три минуты. Началось привычное бестолковое хождение всякого-разного народа туда-сюда. Кто-то, обвешанный сумками, полез, сопя и пыхтя, через вагон, кто-то, наоборот, вышел на перрон размять ноги и осмотреться.
Жители столицы и те, кто причислял себя к таковым, принялись прицениваться к еде и напиткам, принесенным к поезду. Они орали во весь голос, что такие цены – просто грабеж среди бела дня. Дескать, даже у нас в Ма-аскве!..
Эти дяденьки и тетеньки почему-то свято убеждены в том, что за пределами Кольцевой автодороги все должно быть исключительно дешево и даже даром. Потому как откуда в провинции деньги и зачем они там нужны?
Поезд тронулся. Я приоткрыл дверь и выглянул наружу – никого. Убийца, как и следовало ожидать, на время стоянки нас покинул. Но вскоре он обязательно должен вернуться. Значит, и мне пора. Я тяжело вздохнул, повесил на шею полотенце и направился в сторону нерабочего тамбура.
Никотин – яд, это любому известно. Сначала я травился им в компании бледной девицы абсолютно без бюста, зато с пирсингом по всему лицу, и ее долговязого бойфренда, внешне сильно напоминающего бледную поганку. Потом к нам присоединился лысый мужик пенсионного возраста и умеренной трезвости в винтажной пижаме в полоску. Сто лет уже такой не встречал.
Наконец-то все они ушли, а я остался в дозоре, прямо как герой-пограничник Никита Карацупа. Без собачки по кличке Индус, зато с сигаретой, дымящейся для конспирации.
Он вошел в тамбур, ловко меня обогнул, приблизился в двери и взялся за ручку.
– Ой! – пропищал я.
– Что? – спросил убийца, разворачиваясь через левое плечо.
Он тут же словил не самый сильный, но неожиданный и очень точный удар под ребра, охнул, пошатнулся и упал в мои ласковые объятия.
Я прижал его к груди как любимую женщину. Есть и другая параллель. Примерно таким вот образом борец греко-римского стиля обнимает противника, перед тем как красиво бросить того через грудь. Я чуть-чуть приподнял врага, еще крепче сжал руки, резко рванул вниз и вправо и с чувством глубокого удовлетворения услышал треск.
Интересная штука позвоночник. Можно всю жизнь поднимать что-нибудь запредельно тяжелое и не иметь ни малейшей проблемы с ним. Иногда человек грохнется на спину с приличной высоты, получит по ней же кучу ударов ногами или даже подручными предметами, потом проохается и радостно скачет по жизни дальше. В другой раз вы просто нагнетесь, чтобы завязать шнурок, неудачно спрыгнете с кровати на пол или даже чихнете, тут же окостенеете от боли и будете долго-долго лечиться.
Я распустил объятия и бодро отпрыгнул назад. Убийца грохнулся на пол, открыл было рот, чтобы заорать от боли, но из-за нее же сделать этого не смог. Он только что с моей скромной помощью заработал то, что в медицине называется смещением пульпозного ядра межпозвоночного диска пояснично-крестцового отдела позвоночника с разрывом фиброзного кольца, или, выражаясь доступным языком, межпозвоночную грыжу. Хреновая штука, уж поверьте.