– Куда?
– Еще не решил. – Я закурил и опять возрадовался.
Первая утренняя сигарета пошла просто на ура.
– А если вообще никуда не уезжать? – Михалыч принял из моих рук чашку и положил в нее сахарку.
– Это как?
– Очень просто. – Он отхлебнул и кивнул в знак одобрения. – Объявиться здесь под видом моего сына. Будет хоть кому на похоронах слезу пустить. Справишься?
– Ты еще меня переживешь.
– Это вряд ли.
– Выглядишь в последнее время неплохо, – возразил я. – Похорошел, взбодрился, даже румянец появился.
– Профессор в красивых очках назвал это ложной ремиссией. – Михалыч прикурил от моей зажигалки. – Я думаю, что боженька напоследок показывает мне, как хороша жизнь. Перед отбытием в теплые края.
– Это куда?
– В ад, Мелкий. Грехов на мне слишком много. Ты и представить не можешь, сколько и каких.
– Все мы, если разобраться…
– Вот и давай разбираться. – Михалыч пристукнул высохшей ладошкой по столу. – Ты надумал раздобыть левый паспорт и где-нибудь затаиться, верно?
– Ну да. – Я пожал плечами. – Еще мордочку подкорректировать на всякий случай.
– А я предлагаю настоящие документы плюс законную регистрацию везде, где можно и нельзя. Только вот мордочку действительно поправить придется.
– Человек может вдруг взять и помереть, исчезнуть с концами, – сказал я, и старый мокрушник хмыкнул. – Но как, черт подери, кто-то может вдруг на четвертом десятке лет самым законным образом появиться на белый свет? Магия какая-то.
– Все просто. – Старик ткнул пальцем в кофейник.
Я все правильно понял, вскочил и изобразил официанта.
– Помнишь, я денег просил?
Да, было такое при дележе честно заработанного на нас и того самого Николая как бы Павловича. Черт с ним, не жалко.
Старик тогда распорядился сбросить немалую сумму на счет в Германии. Зачем и для чего, не счел нужным объяснить, а я и не спрашивал.
– Ну.
– Я как-то упоминал о знакомом чине из киевской ментовки, не забыл?
– Да, кажется, какой-то полковник.
– На самом деле генерал-майор, и не какой-то там. – Старый лис усмехнулся. – Мой товарищ по несчастью.
– В смысле?..
– Тоже загибается от того же самого. Жить ему отмерено меньше полугода. В лучшем случае.
– Что с того?
– Да то, что на Украине несколько лет назад пытались запустить программу защиты свидетелей. По штатовскому образцу. А он ее курировал.
– И как?
– Как всегда, то есть никак.
Если честно, я этому нисколько не удивился.
– На выходе получились привычный славянский бардак и сплошная неразбериха. Вот он и попользовался. Когда программу стали сворачивать, кое-что отложил про запас.
– Вроде пенсии на старость?
– Точно. Новая жизнь – товар недешевый. Только не дожить ему до пенсии.
– Кажется, начинаю понимать.
– Все просто. – Михалыч опять закурил. – Познакомились мы с ним в онкологии, обнюхались, разговорились о жизни.
– И он тебе так прямо все и рассказал?
– Ага. – Михалыч грустно улыбнулся. – У последнего порога, Мелкий, люди не шибко шифруются. Выкладывают все, что на душе. А у него проблем море.
– Каких?
– Молодая жена и две дочери-погодки, четырех и пяти лет. Он, конечно, хапал, но скромно, на жизнь им уж точно не хватит. Вот я ему и предложил. Пусть генерал сначала легализует меня, потом сыночка, тебя то есть.
– Дорого вышло?
– Не дороже денег.
– Ты ему веришь?
– Нет, конечно. Да и не надо. Пусть он нам теперь верит. Я выплатил меньше половины, остальные деньги уже ты будешь ежегодно перечислять вдове. После того как мы с его превосходительством переедем под травку.
– Умно!
В смысле, настолько глупо, что может и пройти. Любой человек, имеющий хотя бы пару извилин, на моем месте непременно взял бы низкий старт и рванул куда подальше, в джунгли, тайгу или тот же Шанхай с населением как в паре европейских стран. Пусть там и ищут, если захотят.
– Рад, что оценил. – Михалыч достал из кармана паспорт и положил его на стол передо мной. – Зацени.
Я раскрыл документ, с интересом полистал, вернул и сказал:
– Богдан, надо же.
– Имя как имя. На Украине довольно часто встречается.
– Я, выходит, буду Богдановичем. А меня как зовут?
– Сам посмотри. – Старик протянул мне еще один темно-синий документ с трезубцем, совсем новенький и пока без фото.
Иван, надо же. Постараюсь запомнить, точнее, при всем желании не смогу забыть. Именно так тридцать с лишним лет назад меня и назвали.
Получается, все вернулось на круги свои. Я снова родился. Очень хочется надеяться, что эта жизнь, в отличие от предыдущей, окажется тихой и мирной, местами даже тоскливой. Я больше никого не убью.
Припев
Эпилог первыйЛось пельменный
– Я пройду, не возражаешь?
Но большущий бело-коричневый пес, развалившийся в дверях кабинета, даже ухом не повел. Как грохнулся на пол у дверей в спальню, так и валялся, не подавая признаков жизни. Только слегка похрапывал.
Как только мы вернулись домой, он тут же деловито пробежался по всем комнатам, обнюхал углы, проверил, все ли на месте. Потом как прилип к хозяину, вертелся под ногами, вилял хвостом, преданно заглядывал в глаза и даже слегка подвывал. Будто рассказать о чем-то хотел, поделиться впечатлениями и поплакаться на жизнь.
Первый день в деревне прошел тихо, размеренно и где-то даже скучно. С утра мы сходили на речку, потом немного побегали по участку. Точнее, бегал в основном поджарый красавец Барни, удивительно похожий на тундрового волка. Носился как заведенный, прыгал, надолго зависая в воздухе, как тот кенгуру. Малыш за всем этим благосклонно наблюдал, лишь изредка лениво изображал что-то, отдаленно напоминающее бег трусцой.
Вся эта пастораль закончилась буквально на следующее утро, когда на соседнем участке появились терминаторы. Джек-рассел по кличке Шерлок – длинный хвост трубой, короткое туловище. Все остальное – челюсти. Его сопровождал шпиц Хэппи, рыжий как лисица, стриженный под царя зверей, с симпатичной хитрой мордочкой брачного афериста. Двадцать месяцев от роду на двоих и вдвое меньше килограммов живого и наглого веса.
Они прорыли подкоп под забором или просто просочились между досками и налетели, как десантники на рынок в августе. Животины быстренько осмотрелись на местности, слегка перепугались при виде этих слонов, Барни с Малышом, но быстро смекнули, что взрослым псам порвать малолеток в клочья не позволят ни характер, ни воспитание.
Мелкота от радости воспарила душой, тут же осмелела и дала копоти. Эти недоростки изощренно, с особым цинизмом истязали здоровяков, другого определения просто не подобрать. Они таскали их за хвосты, грызли им лапы и жевали уши. С энтузиазмом осваивали содержимое чужих персональных мисок. Когда уставали, укладывались спать в тени, обязательно на них, несчастных. Чтобы мягче было.
– Ну ты и кабан! – Влад ухватил спящего пса за задние лапы и с трудом подвинул. – Даже лось. Самый настоящий пельменный.
За ужином Малыш не только в мгновение ока умял собственную немалую порцию, но и серьезно помог хозяину разобраться с любимым блюдом.
Влад все-таки прошел к себе, уселся в любимое кресло и закурил. Пес, восставший ото сна как по волшебству, устроился в ногах хозяина.
– А я тут недвижимость прикупил, – похвастался Влад. – Не на Лазурном Берегу, конечно. Всего лишь в Крыму, но тоже неплохо. – Он опустил руку, потрепал Малыша по холке, принялся почесывать за ухом и замолчал.
Пес тут же застучал лапой по полу, продолжай, дескать. Рассказывай дальше, я весь внимание. И почесывай.
– Участок десять соток, – гордо проговорил Влад. – Дом в два этажа с лоджией. Пол у нее, не поверишь, в цветных плитках, виноградная лоза до самого верха. – Он радостно вздохнул. – Все так, как я и мечтал.
Влад вытянул левую ногу. Ступня правой, придавленная пудовой собачьей башкой, не сдвинулась ни на миллиметр.
– Море в десяти минутах ходьбы, прикинь. – Человек попытался высвободить ногу, пес что-то недовольно буркнул. – Будем по утрам ходить купаться. А потом я стану стучать по клавишам на лоджии, а ты – валяться рядом. Здорово, правда?
Возражений со стороны Малыша не последовало.
Влад загасил окурок, интеллигентно налил рому на донышко стакана, отпил, покрутил головой и крякнул.
– Жить теперь станем на два дома, как все приличные люди. С мая по ноябрь в Крыму, остальное время – здесь. Давно хотел.
Он все-таки извлек ступню на волю, встал, закрыл окно и включил кондиционер. В середине августа в Подмосковье ужас как жарко. Вернее, душно. Даже к вечеру прохлада не наступает.
– И чего, спрашивается, ждать? – Влад вернулся в кресло. – Через пару-тройку дней и двинемся. Как только тебе документы оформим. – Он глянул вниз. – Что скажешь, напарник?
Собаки, как известно, говорить не обучены. Зато они абсолютно все понимают. Вы можете набрать полный рот всякой гадости и смело плюнуть в лицо тому недоумку, который утверждает, будто это не так.
Морда Малыша выражала полное согласие со всем сказанным и горячее желание немедленно отправиться в путь. В Крым, Антарктиду, к черту на рога, куда угодно. Лишь бы вместе с хозяином, самым дорогим существом в его жизни.
Эпилог второйЧай-кофе
– Вкусный у тебя кофе и горячий, – заявил клиент и вытер ладонью роскошные усы.
Это был самый что ни на есть чистокровный украинец, давно переехавший в Россию и служащий в ее армии. Поэтому у него получилось: «кофэ» и «хорячий».
Если вам случится посетить Бессарабский рынок, не сочтите за труд заглянуть в мое скромное заведение. Зайдете со стороны Крещатика, минуете рыбные ряды и сразу налево. Масса сортов кофе и чая, симпатичные доброжелательные продавщицы. И вполне вменяемый владелец этого великолепия, не брезгующий лично обслужить клиента и поддержать разговор.