- Да, придется показать им классную работку, - небрежно ответил Маврин.
Ребята взялись за математику, а Тоня ушла, раздумывая по дороге обо всем, что услышала, и, по обыкновению, ругая себя. Почему она не уходит сразу, как только между нею и Павлом устанавливается это нелепое молчание? Чего ждет? Вот ведь пришли ребята - он сразу повеселел…
Рабочие третьей шахты с нетерпением ждали прихода Маврина. Для него были заранее приготовлены два забоя и инструменты.
Санька спустился в шахту за полчаса до смены, внимательно осмотрел забои, расспросил уходящих, как им работалось. Откатчиков и крепильщиков он сразу же отправил за крепежным лесом, а сам начал кайлить. Его подручные, вернувшись, взялись за откатку.
Вначале Маврин вел глубокую подкалку породы по почве забоя. Верхние слои песка легко обрушивались под давлением собственного веса.
- Великое дело! - приговаривал он. - По методу алданского забойщика Симона Васильева. Три золотых правила: подкалка, работа снизу вверх, непрерывная уборка породы. Инструмент тоже надо понимать. Легкая кайла хороша для отбойки верхов, тяжелая - для середины забоя.
Кайла двигалась в Санькиных руках так красиво и ритмично, что видевшие его работу были заворожены ловкими, уверенными движениями молодого забойщика.
- А что тут нового, позволь узнать? - внезапно прозвучал сиплый бас Таштыпаева. - И мы так-то умеем…
Старый забойщик явно любовался Мавриным и задал вопрос, чтобы стряхнуть с себя это настроение. Не к лицу ему, опытному ударнику, было присматриваться к работе мальчишки.
- У нас того результата нет! - послышались молодые голоса.
- Того нет, а все-таки показатели хорошие!
- Вы всё на силушку свою надеетесь, - отвечал Маврин, не переставая работать, - а тут главное - техника.
- Техника!
- Техника у нас проста: кайла да лопата! Чай, с песком дело имеем.
- Это тебе не рудник с пневматикой! Не твердая порода!
- Техника, приятели, - это не один инструмент, - горячо сказал Санька. - Ты умей заставить инструмент работать на полную мощность, все приемы обдумай, организуй процесс - это тоже техника.
«Прав он, прав! - с волнением думала Тоня. - Он именно каждое движение продумал и рассчитал. Это не просто уменье работать - это мастерство».
К обеду Санька обычно почти заканчивал дневную норму. Брал он действительно не силой. В шахте были забойщики физически крепче и сильнее его. У Маврина решающим были сметка, сноровка, точный расчет.
Он кайлил породу не сверху, а снизу. Этот способ особенно оправдывал себя в третьей шахте, где грунт был валунистый. Лишенные опоры, тяжелые камни с шумом обрушивались, увлекая за собой груды песка. Валуны извлекались из откайленной уже породы совсем легко. Чтобы не терять времени и труда на подъем камней из шахты, ими закладывались ненужные выработки.
Дойдя до верха забоя, Маврин тщательно подбирал кайлой кровлю рассечки и переходил в соседний забой, предоставляя откатчикам убирать породу. Учетчица подняла брови, когда записала, что дневная норма выполнена Санькой втрое.
По примеру Маврина начали работать и другие забойщики. Дольше всех упорствовал Таштыпаев.
- Ничего мудреного в этих приемах нет, - говорил он, - скоро выдохнется.
Но успехи Саньки так растревожили молодежь, что старику не стало покоя. Особенно волновался Андрей, в котором вспыхнула прежняя симпатия к Маврину.
- Что же это, дядя Вася? - спрашивал он. - Неужели ты со своей силой хуже Саньки? Ведь он котенок перед тобой!..
Котенок этот, однако, по десятку огнив навешивает, а наш кот Вася больше семи никак, - тихо, но так, чтобы старик слышал, говорил Кенка Савельев.
Таштыпаев помалкивал, ворчал в усы, но наконец не выдержал и сказал мастеру:
- Готовьте забои. Встану на вахту.
Болельщиков у Таштыпаева было куда больше, чем у Маврина. К молчанию и воркотне старика привыкли, он был свой. К тому же всех покоряла его необыкновенная сила. А Санька держался задиристо, пришел из другой шахты и на вид был жидковат.
Однако, хоть старик работал сжав зубы и казалось, что все было у него проверено и продумано не хуже, чем у Маврина, Санька играючи уходил далеко вперед. Таштыпаев темнел в лице и становился еще молчаливее.
Как-то после обеда Маврин навалил такую гору породы, что откатчики совсем выдохлись. Им никак не удавалось ни во-время подчистить забой, ни подвинуть полки, на которые Санька бросал породу. Запасного рабочего в этот день не было.
- Запарились? - усмехнулся Маврин. - Я пошел в другой забой на подкалку, а вы управляйтесь тут скорее.
Прошло не меньше часа, пока откатчики убрали забой. И только собрались идти к Саньке, как глухой шум наполнил шахту.
- Обвал! - закричала Зина, сушившая вместе с Тоней золото от промытых проб. - Кеша-то где?
Откаточный штрек мгновенно наполнился людьми. Со всех сторон рабочие бежали к дальнему забою.
- Маврина завалило!
- Засыпался Санька!
- Эй, лопаты! - кричал на бегу Таштыпаев.
Участковый геолог первым был на месте аварии.
- Товарищи, не подходите близко! Всем ждать!
Он шагнул в забой. Забой был широкий и длинный. Порода завалила самый конец его.
- Здесь огнива целы. Можно начинать, ребята!
Схватив лопату, Тоня не помнила больше ничего. Она наклонялась и выпрямлялась, не замечая, не чувствуя своих движений.
«Скорее, скорее, скорее!» - кричала в ней каждая жилка.
Люди тяжело дышали, работали молча. Только геолог бормотал:
- Нарушил постановление, ясно! Не разрешается от крепи отходить больше чем на полметра. Сколько раз об этом говорили!
Таштыпаев работал яростно, молниеносно откидывая тяжелые комья породы.
- Пусть другие убирают! - бросил он Андрею, наполнявшему тачку. - Вы с Иннокентием сюда становитесь.
Андрей, бледный до того, что все его веснушки стали темно-коричневыми, схватил лопату.
Тоня внезапно почувствовала, что лопата валится у нее из рук. Разогнуться было невозможно.
- Возьми эту - она полегче, - услышала она голос Зины, неизвестно как почуявшей ее усталость.
Тоня, не глядя, схватила другую лопату и опять начала равномерно бросать породу.
Работали в напряженной тишине, и вдруг та же Зина крикнула:
- Нога! Вот он!
Из-под темной влажной породы торчала нога в тяжелом сапоге.
- Стой, стой, ребята!
- Помалу! Бери! Да легче, чорт!
- Жив, товарищи! Сердце бьется! - объявила прибежавшая из медицинского пункта фельдшерица.
Маврина отнесли на пункт, уложили. Фельдшерица, торопясь, роняя вату, сделала ему укол. Он широко открыл мутные глаза и снова опустил веки.
- Ну, ну, приободрись, Александр Иванович! Оглянись кругом! - кричали ему.
Фельдшерица почему-то шопотом уговаривала людей выйти из камеры, но ее никто не слушал.
Густые Санькины ресницы снова шевельнулись. На этот раз в глазах его было удивление.
- Что, - спросил он чуть слышно, - захворал я?
- Завалило тебя, дурья башка! - проворчал Таштыпаев.
- Санька! Оживел, брат! - сунулся к товарищу Андрей.
Но тут молоденькая фельдшерица вдруг обрела голос и без церемонии вытолкала всех из камеры. Через несколько минут Саньку, которого поддерживали двое рабочих, подняли наверх.
Маврина удачно загородили три упавших наискось огнива. Он был сильно помят и оглушен да при падении ушиб ногу.
Несколько дней ему пришлось пролежать в больнице, где доктор Дубинский непрерывно журил его за неосторожность.
А между тем Санька не был виноват. Геолог выяснил, что в породе забоя, показывавшей достаточный класс крепости, неожиданно оказался пропласток слабого грунта. Такую случайность геологоразведка не могла предусмотреть. Из-за этого и произошел обвал.
Когда Маврин вернулся в шахту, старый Таштыпаев, усвоивший понемногу все Санькины методы, обогнал его, дав за смену триста двадцать процентов нормы. Старик взял на себя три забоя. Уборка и крепление не задерживали его ни на минуту. Когда он возвращался из третьего забоя в первый, там была уже убрана вся порода и установлено крепление. Таштыпаев только кайлил.
- Видал? - спрашивали Маврина таштыпаевские сторонники.
- Что ж, дядя Вася неплохо перенимает опыт! - дерзко, но без досады отвечал Санька и, щурясь, добавлял: - Так откатчики, говорите, не подводят? То-то! А скоро и совсем от них зависеть не будем. Пора, ребята, от тачки отказываться.
Слова Маврина ни для кого не были загадкой: все ждали установки новых механизмов.
Спустившись однажды утром в шахту, Тоня была поражена необычным шумом и оживлением. В забоях устанавливали какие-то невиданные машины, похожие на диковинных насекомых.
- Передвижные транспортеры ставят! - сообщила Тоне, почему-то понизив голос, Зина.
- Ты гляди, из всех боковых рассечек порода будет подаваться на главный транспортер. Правду Санька сказал: прощай тачка! - крикнул Андрей.
Новые машины с двумя большими колесами и бесконечной стальной лентой на роликах ставились почти во всех шахтах.
Освободившихся откатчиков переводили на другие работы. Андрею, как бывшему трактористу, удалось устроиться при передвижном транспортере, который он с любовью называл «моя стрекоза».
В забоях появились и механические погрузчики. Они забирали обрушенную породу металлическими скребками и подавали ее на забойный транспортер. Тот нес пески к широкой ленте главного транспортера, ползущей по откаточному штреку.
- Полностью механизирована шахта! - с гордостью говорил Маврин. - Вот теперь интересно показать работку!
Он быстро приспособился к новым условиям и вскоре начал заваливать породой транспортер и весь забой.
- Что же это такое? - спрашивала Михаила Максимовича Тоня. - Он такую машину обгоняет?
Михаил Максимович задумчиво улыбался:
- А это ведь прекрасно, Тоня! Механизм работает как механизм, а человек - со всей страстью, на какую он способен. У нас не машина ведет за собою людей, а люди диктуют машине. Наши инженеры уже думают, как увеличить скорость автопогрузчика:.