К счастью, шериф смог проигнорировать позывы собственного тела. Он держал себя в руках и относился к происходящему так, будто миз Спенсер была обычной посетительницей с улицы. Пока та не заплакала. При виде ее слез Дилан едва не вскочил с кресла и не бросился к ней. Даже после всего произошедшего она по-прежнему выворачивала ему душу наизнанку. Он все еще желал эту женщину.
Присев на край стола, шериф уставился на вставленные в рамки инструкции и награды за службу, развешанные на стене. Он вспомнил день, когда они с Хоуп отправились на Сотутское озеро, и она пошутила насчет того, что заявится в его офис и придумает жалобу, если просто заскучает по нему.
Десять минут назад, когда Хэйзел по внутренней связи сообщила, что миз Спенсер в приемной, воспоминания о том дне вспыхнули в голове с яркостью молнии. Воспоминания о руке Хоуп на молнии его «Левисов», ее языке у него во рту заставили Дилана задержать дыхание. Он гадал: неужели она выдумала предлог, просто чтобы повидаться с ним? Когда же понял, что она не шутит, то где-то в глубине души был чертовски разочарован.
Он скучал по Хоуп – вернее, той Хоуп, которую, как он думал, знал. Скучал по их разговорам. По звуку ее голоса, по запаху кожи. Ему хотелось снова заниматься с ней любовью, просыпаться и видеть ее голову на подушке рядом. Но, наверное, больше всего ему хотелось снова видеть ее лицо напротив за обеденным столом.
Дилан положил ногу на ногу и принялся изучать отутюженную «стрелку», спускавшуюся вниз по брючине. Как бы он ни скучал по Хоуп, как бы ни желал ее – недоверие было намного сильнее. И хотя он никак не мог соотнести Хоуп, которую знал, с Хоуп, которая работала на мерзкий таблоид, Дилан был уверен, что это все один и тот же человек. Она поставила преданность газете превыше их отношений. У нее была альтернатива: страсть разболтать большущую, сочную сенсацию и страсть к нему. И она выбрала не его.
Шериф прошел в угол комнаты и сдернул шляпу с вешалки. Теперь оставалось лишь забыть о миз Спенсер. Что он и сделает. Как только уладит ее проблему с Майроном Мялкой.
* * *
В три часа пополудни того же дня Майрон Ламбардо сидел на табурете в «Уютном уголке», с чавканьем жуя картошку-фри и заедая ее сандвичем с беконом, латуком и томатами. Пожалуй, ему случалось питаться и в худших забегаловках. И бороться в них тоже.
Какая-то дерьмовая музыка в стиле кантри-энд-вестерн лилась из старого автомата. Интересно, у них есть что-нибудь крышесносное, типа «Металлики»? В кафе никого не было, кроме повара, отправившегося в подсобку на перерыв, и официантки с длинной косой. Официантку звали Пэрис – Майрон прочел имя на бейджике и решил, что оно звучит экзотично. У нее были большие руки, широкие кости и большие груди. Как раз с женщинами такого типа ему нравилось бороться. Есть за что ухватиться. Официантка принесла ему еще колы и не пялилась на него, как на чудо морское.
- Спасибо, Пэрис, - поблагодарил Ламбардо и решил завязать беседу – вдруг удастся выудить какую-нибудь информацию? – Тебя назвали в честь того Парижа, что во Франции, или того, что в Техасе?
- Ни то ни другое. Маме просто понравилось имя.
- Мне тоже нравится. Звучит экзотично. – Майрон глотнул колы и спросил: - А ты давно здесь живешь?
- Всю жизнь. А ты откуда?
- Отовсюду и ниоткуда. Я профессиональный реслер и много разъезжаю.
- Ты реслер? – Глаза Пэрис расширились, и она раскраснелась от возбуждения. – Ты знаком со Скалой?
- Конечно, - солгал Майрон. – Мы близкие приятели.
- Правда? Он мой любимец!
Да все женщины любили Скалу – знаменитость. На какое-то время Майрон тоже урвал себе кусочек славы: пока был Мики-волшебным гномом, люди хотели с ним пообщаться. Ламбардо даже провернул несколько матчей в более высокооплачиваемых местах и смог сводить на свидания несколько цыпочек нормального роста. А потом эта сучка-репортерша, Хоуп Спенсер, превратила его в РуПола – и бац! все закончилось.
В двадцать шесть лет Майрон оказался не у дел. Он хотел вернуть себе прежнюю славу. Одна статья. Стоит этой Спенсер написать всего одну статью – и его репутация восстановлена. Пусть журналистка даст ему, что он хочет, и Ламбардо оставит ее в покое.
- А ты участвовал в боях Всемирной Федерации Реслинга?
- Не-а, но это моя мечта, - признался Мялка и зажевал картошку сандвичем. Очередная волна политкорректности, прокатившаяся по стране, уничтожила реслинг карликов. ВФР слишком боялись негативной реакции спонсоров матчей. Можно подумать, Майрон делал что-то не столь достойное, как борцы обычного роста! В последнее время он прикидывал, а не перебраться ли в Мексику, где мини-реслинг процветал? – Ты когда-нибудь задумывалась о том, чтобы выступать на ринге?
- Я? – Пэрис рассмеялась и прижала руку к сердцу. – Я никогда не смогла бы заниматься реслингом.
Майрон сосредоточился на ее руке и больших грудях.
- Конечно же, смогла бы, милашка. Готов поспорить, ты отлично смотрелась бы в спандексе. – Мялка перевел взгляд на покрасневшее лицо официантки. – Я бы сам с удовольствием поборолся с тобой пару раз.
- О, не думаю. – Пэрис посмотрела куда-то поверх его головы, и между ее бровями залегла морщинка. Собеседница явно встревожилась. – О нет, это же Дилан, - произнесла она.
Майрон оглянулся через плечо на высокого ковбоя, который как раз выбирался из шерифского «Блейзера».
- Голова моя два уха! – ругнулся Ламбардо. – Тебе придется меня спрятать. – Он соскочил с табурета, перемахнул через стойку, как через «коня» в спортзале, и приземлился по другую сторону. – Если спросит обо мне, не говори, что я здесь.
- Думаю, он пришел из-за того, что сделала я.
Майрон присел на корточки и прижался спиной к полкам за стойкой. Он надеялся, что Пэрис права. Надеялся, что шериф пришел не за ним. Мялка предостаточно наслушался о людях, гниющих за решеткой в захолустных городках, а среди знакомых реслеров ходили легенды о случае, когда Карлика Тэда арестовали в Оклахоме. Его тогда заставили танцевать, словно сопляка какого-то, да еще и распевать «The Lollipop Guild» перед толпой пьяных полицейских. Пожалуй, это даже вдвое унизительнее, чем когда тебя росчерком пера превращают в «голубого».
Майрон услышал, как дверь открылась, затем захлопнулась, и по линолеуму раздался тяжелый стук каблуков.
- Привет, Пэрис, - окликнул мужчина, стоя всего в полуметре от того места, где прятался реслер. – Как дела?
- Хорошо. Что будешь, Дилан?
- Ничего. Там снаружи стоит «мини-виннебаго» с лас-вегасскими номерами, и я ищу владельца. Его зовут Майрон Ламбардо, он ростом примерно сто шесть сантиметров. Ты его не видела?
- А что, он опасен?
- Просто хотел с ним побеседовать.
Повисла пауза, и Майрон задержал дыхание.
- Он был здесь до тебя, но уже ушел, - ответила Пэрис, и если бы Ламбардо не прятался под стойкой, то расцеловал бы спасительницу.
- И как давно он ушел?
- Где-то час назад.
- Не видела, куда он направился?
- Нет, - отозвалась Пэрис. И раз уж Майрон не мог ее поцеловать, то провел рукой по ее икре, под джинсовую юбку, благодарно похлопал официантку по колену.
- Ну, если еще раз его увидишь, то обязательно позвони в участок.
Пэрис снова замолчала, и Ламбардо задумался, собирается ли она его пнуть или сдать шерифу.
- А что он натворил?
- Нарушил запретительный приказ.
- В отношении кого?
- Миз Спенсер.
- О. – Вот теперь Пэрис и правда пнула Мялку.
- Что такое? – спросил шериф.
- Да ничего. Просто жука раздавила.
Майрон обхватил рукой ее бедро и держал, так, чтобы официантка не отвесила ему еще пинка. Она застыла на месте, и реслер ждал, не разразится ли Пэрис криками.
- Если увидишь его у «виннебаго», звони.
- Ладно.
Шаги удалились, дверь открылась и захлопнулась.
- Ушел? – прошептал Майрон.
- А ну убери руки из-под моей юбки!
Ламбардо медленно провел ладонью вниз по мягкому бедру к колену.
- У тебя потрясная кожа.
Пэрис отступила назад и посмотрела на него сверху вниз, словно Майрон и правда был жуком.
- Ты тут охотишься за Хоуп Спенсер.
- «Охочусь» - слишком сильно сказано. – Он встал и запрыгнул на стойку. Устроившись на краю, Мялка оказался почти лицом к лицу с Пэрис. – Мне просто надо, чтобы она кое-что для меня сделала.
- Что именно? Родила тебе ребенка?
- Черт, нет. Ненавижу эту дамочку.
Сердитое выражение лица Пэрис сменилось удивленным:
- Правда?
- Да. Она мне жизнь испортила.
- И мне. Стоило ей заявиться в город, как все мужики стали за ней гоняться.
- Это за Хоуп-то? Да она чересчур тощая.
- Ага, это ты только так говоришь.
- Нет. Мне нравятся фигуристые девчонки. – Майрон оглядел официантку с головы до ног. – Девчонки вроде тебя.
* * *
Хоуп сунула руки в прочные перчатки и вступила в бой с сорняками, разросшимися в старом розовом садике перед домом Доннелли. Послеполуденное солнце палило, нагревая голову даже через «гэповскую» бейсболку, а вокруг жужжали насекомые. Хоуп одела бежевые шорты и красный топ, а на все открытые участки кожи нанесла солнцезащитный крем и средство от комаров. На крыльце стояла большая накрытая кружка ледяного чая, а из CD-плейера доносилась песня Бонни Рейтт.
Прошло три дня с того момента, как Хоуп впервые заметила Майрона у «М&С». Больше она его не видела, зато слышала. Непонятно, откуда гном раздобыл ее незарегистрированный номер, но стал ей названивать и хотя никогда ничего не говорил, она знала, что это именно Ламбардо. Распознала его дыхание в трубке. Он вел себя так же, когда преследовал ее в Лос-Анджелесе.
Когда Хоуп рассказала об этом Шелли, подруга лишь отмахнулась и заверила, что тут не о чем волноваться. Но вызывающие мурашки по коже звонки не прекращались, и миссис Абердин предложила, чтобы Пол надрал задницу Майрону. Если бы все было так просто. По прежнему опыту Хоуп знала, что Ламбардо исключительно хорошо умел прятаться.