– Но какого мальчика вы возьмете?.. Вы не знаете мальчиков.
– Оставьте это нам.
– Я тут прибиралась на полках… Там очень холодно. Как вы думаете, Дэвид мерзнет? Кто бы… Если они присматривают за ним… У него только кофта, понимаете?
Выходя из дома, Серрэйлер испытывал настоящую злость на Алана Ангуса, которого так отчаянно защищала его жена и который был настолько погружен в работу, что оставил ее на весь день один на один с полицейской. Может, это и был его способ справляться, но у Саймона возникал вопрос, насколько это человечно, не говоря уже о том, может ли нейрохирург, от которого требуется проводить сложнейшие, жизненно важные операции на мозге, чей девятилетний сын числится пропавшим уже несколько дней, выполнять свою работу правильно.
Перед возвращением в участок Серрэйлер заехал в Лаффертон и зашел к флористу. Ему хотелось чего-нибудь яркого… большую охапку красного, оранжевого и желтого. Он добавил красный шарик. Все это смотрелось аляповато и карнавально и немного смешно на заднем сиденье автомобиля Саймона. Ему это понравилось.
Двадцать четыре
– Ли?
– Кто это?
– Энди Гантон.
Несколько секунд Ли ничего не говорил – только громко издевательски смеялся. Энди чуть не бросил трубку.
– Ой, боже мой, дай я глаза вытру… А знаешь, я же был уверен, что ты позвонишь мне рано или поздно. Но все равно смешно. Ну так что, будешь стричь мой газон?
Энди стиснул пальцы в кулак, чтобы не заорать на него. Нужно быть спокойным и рассудительным – так он решил.
– Ты сказал, что для меня может найтись работа – в твоем клубе.
– Ты сказал, что хочешь работать в чистом поле и не потерпишь, чтобы тебя запихнули в душный офис. Вроде так ты говорил.
– Так есть работа или нет?
– Смотря какая. В клубе – нет, нету. У меня там сидит парочка молодых прилизанных пацанов… К тому же тебя не интересуют скачки.
Энди молчал.
– У меня есть кое-что другое.
– Легальное. Я по-другому не могу.
– Это почему?
– Легальное.
– Я не занимаюсь криминалом. Я повзрослел, Энди.
– Хорошо.
– Знаешь «Краун» на Старли-роуд?
– Найду.
– Полшестого.
В телефоне пошли гудки.
Энди Гантон вышел из будки. Если бы он не позвонил, ему пришлось бы раскладывать продукты по полкам в супермаркете по ночам – или стать бездомным.
«Если не найдешь себе работу в течение недели, – сказал Пит, – ты отсюда уйдешь; работа в городе есть, Энди, хватит уже дрыхнуть в комнате у Мэтта».
Он отказался от надежды найти работу, которой его обучали, – по крайней мере, до поры до времени, до весны. Ему нужно было как-то добыть денег, потом обзавестись собственным жильем, а уж потом искать способы организовать свое производство. Ему нужен был спонсор или хотя бы партнер, и работа на Ли Картера могла бы привести его к нему.
Паб находился в миле от центра города, в непримечательном закутке, и это было не то место, куда кто-нибудь пошел бы специально, только если бы жил неподалеку. Энди удивился, как он вообще держался на плаву. Внутри пахло затхлостью.
Зеркала за барной стойкой неплохо было бы помыть. На стене висел постер бродячего цирка, который уехал из города три недели назад. Рядом с ним был плакат с пропавшим мальчиком. Энди посмотрел на него, а потом отвернулся. Он видел его повсюду.
Машина Картера свернула к бару ровно в шесть тридцать. Он зашел в бар, направился прямо к стойке, заказал себе двойной томатный сок, подошел к Энди и стал демонстративно снимать с себя свою кожаную куртку.
– Нравится?
Куртка выглядела так же, как машина.
– Очень хорошая.
– Ты работаешь на меня, и все это может стать твоим, сынок. Ты взял все, что хотел, в баре?
Энди кивнул.
– Ну, твое здоровье. Так вот, Энд… Машины.
– Что машины?
– Разбираешься?
Энди пожал плечами.
– Я не механик.
– Ну, тебе и не надо. Смотри, я занимаюсь тем, что играю на импорте-экспорте, и иногда это машины. По большей части это экспорт. Я покупаю одни, продаю другие, куда-то отправляю третьи… Это хорошие деньги.
– Что мне надо будет делать?
– Перегонять их, забирать в одном месте, оставлять в другом, немножко приводить в порядок… Все такое.
– Что за машины?
Ли Картер расплылся в широкой самодовольной улыбке.
– Высший класс. На ржавых жестянках кучу денег не заработаешь. «Мерсы», «Бумеры», «Ягуары», «Рэйнджеры».
– Черт возьми. И откуда ты их берешь?
Улыбка Ли стала ледяной.
– Первое, чему ты должен научиться, если работаешь на меня, это держать язык за зубами, – он сделал жест рукой.
– Как я буду работать, с девяти до пяти или как?
Ли засмеялся, взял стакан Энди, не спрашивая и не отвечая, и пошел к бару.
Энди вытер ладони о лицо, чтобы они казались чище. В его ушах звенело. Этот звон бежал у него по венам. Этот звон стоял у него в голове. Это был сигнал тревоги. Вставай, сказал он себе, вставай сейчас же и уходи. Помнишь, откуда ты только что вернулся? Помнишь, каково там было?
Ли поставил перед ним полную пинту. Пена поднималась и переливалась через край.
– Выпьем за это.
Энди молча заглотил пиво.
– Ты будешь работать, – сказал Ли, раскачиваясь на стуле, – когда тебе скажут. Я буду звонить тебе или кто-нибудь другой. Тебе будут говорить, куда ехать и что делать. И когда.
Энди покачал головой.
– Думаю, нет. По мне так это совсем не звучит легально, это не похоже на обычную продажу автомобилей.
– Тебе так кажется? Как я уже сказал, это экспорт. Это не то, что договариваться в гараже за домом с каким-то клерком, который пытается втюхать тебе свой жестяной гроб. Я говорю тебе, это другое.
– Ага, другое, то есть незаконное.
– Нет ничего незаконного в том, чтобы экспортировать машины, Энд. Это происходит каждый день. Почему нет? Если ты придешь ко мне в офис, то увидишь тонну бумажек, которую мне надо заполнить, – растаможить это, налепить акциз на то… Я бы не делал это, если бы экспорт был нелегальным, верно?
Энди посмотрел на него. Этот его прямой, голубоглазый взгляд прямо цеплялся за твой. Есть психопаты, убийцы и педофилы, которые не могут смотреть тебе в глаза, а есть мошенники, которые делают это постоянно.
Только ему нужна была работа.
– Когда мне начинать?
– У тебя есть мобильник?
Энди рассмеялся.
– Ладно, я достану. Встретимся в четверг, у Дино на Куин-стрит. Одиннадцать часов.
– Черт побери, Дино…
– Да, он все еще здесь… Правда, теперь всем управляет Альфредо, и у него есть жена. Папа отправил его в Италию, у них там все срослось еще до его отъезда, и вернулся он с Линой. Улетная девчонка.
На секунду Энди Гантон забыл, с кем он разговаривал, – забыл, что Ли Картер был одной из причин, по которой он просидел в тюрьме пять лет, что ему нельзя доверять, никогда в жизни, и что надо быть дураком, чтобы пойти работать на него. Забыл, что он не должен быть в этом пабе и пить с ним. Все, что он сейчас помнил, – это как они были в школе, и Фредо Джаконелли был с ними, и они все вместе заваливались к Дино после уроков, пили колу и ели огромное мороженое из высоких стаканов длинными ложками. Если отец Фредо в этот день был щедрым, то доставалось каждому, а если нет, они делили одно между собой, но брали столько ложек, сколько захотят. У Дино…
– Кофемашины все так же шумят. У них до сих пор вишенки на обоях и сахарницы в виде маленьких ананасов.
– Черт побери.
– Но все не то, – Ли Картер поднялся.
– Что?
– Времена не те. На тот случай, если ты хотел сказать, что они вернулись. Да, те времена были, это точно. Но сейчас другие времена, Энди, и ты, черт побери, не забывай об этом.
Ли Картер накинул свою кожаную куртку на плечи, отряхнулся и вышел из паба, не оглядываясь назад.
Когда Энди последовал его примеру, на улице шел дождь – сильный, нудный, прямой дождь, из-за которого ему пришлось передвигаться перебежками от двери до двери, прячась под козырьками магазинов, с которых ему за куртку стекала вода. У него не было плаща от дождя, да и никакого плаща не было. Он стоял, уставившись на витрину магазина электроники, и разглядывал конвекторы и утюги с паром. Он знал, чего он хотел. Он хотел собственный дом, свою собственную гостиную, диван, телевизор, радиатор, ковры. Свою собственную дверь, свой ключ. Свободы самой по себе было теперь недостаточно. Восторг от того, что он может выходить и гулять когда хочет, заходить в пабы, кафе или бары по своему желанию, уже прошел. Он должен был перейти на следующий уровень. Он начал чувствовать недовольство, даже раздражение. Начал хотеть большего. Гораздо большего.
Он еще раз перебежал от двери до двери и встал в ожидании автобуса до Дульчи.
Мишель не было. На кухне был Пит.
– Ждал тебя, чтобы перекинуться парой слов, – сказал Пит, встав в дверном проеме и уперевшись в него руками с обеих сторон. Его живот свисал над тугим ремнем. У него была выбрита полоска усов и полоска бороды, обрамляющая подбородок и разделенная посередине. А под ними его кожа была розовая, как у поросенка. Энди легко мог представить его в тюрьме одним из охранников, которые издеваются над одними, выбирают в любимчики других и строят всякие мелкие мерзкие козни. Он никогда не понимал, как его сестра могла вообще связаться с Питом.
– Я надеюсь, Мишель сейчас не стоит у дома того педика на той стороне, – сказал он, стягивая куртку.
– Это ее дело. Нам тут извращенцы не нужны. Это респектабельный район.
– С каких это пор?
– С тех пор, пока ты не вышел из тюрьмы.
– Могу я повесить ее рядом с духовкой, чтобы она просохла?
Пит неподвижно стоял в проходе, крепко, как деревянная чурка.
– Ладно, пожалуйста. Как долго ты еще думаешь оставаться? Уже многовато времени прошло. Как будто лет сто. Я как раз собирался тебе сказать, что пора бы тебе найти работу, но, представь себе, какая потеха, сам же ее для тебя и нашел. Склад на Калверт-стрит. Им нужен грузчик. Я замолвил за тебя словечко. Бригадир мой приятель.