Это снова была прежняя Мэриэл Серрэйлер, полная энтузиазма и уверенности, с горящими глазами. Карин успокоилась. Правильный порядок вещей наконец был восстановлен.
Дверь открылась, и Ричард Серрэйлер прошел на кухню.
– Кофе горячий?
– Я сделала его пять минут назад.
– Хорошо. – Он открыл ящик и достал оттуда чашку и блюдце. А затем, когда уже собрался налить себе кофе, обернулся к Карин: – Вы были очень добры, что пришли вчера. Пожалуйста, знайте, что мы очень ценим это.
Карин не знала, что и ответить. Ричард Серрэйлер раньше с ней практически не разговаривал, да и в таких случаях не отличался любезностью. Насколько странная вещь смерть – она не только ломает людей и заставляет их жизнь измениться навсегда, но и заставляет увидеть нечто совершенно новое в тех, кого, как ты думаешь, ты очень хорошо знаешь. Даже смерть этой то ли женщины, то ли ребенка, которую никто толком не знал, заставила жизнь измениться: она настолько ранила Мэриэл, состарила ее, обнажила ее уязвимость и до такой степени смягчила ее мужа, что он высказался о присутствии Карин на похоронах с благодарностью, хоть и крайне формальным образом.
– Я была рада, что смогла присутствовать, – сказала она. Он кивнул и вышел без каких-либо дальнейших комментариев.
– Макет нужно поставить так, чтобы он первым бросался людям в глаза и привлекал их внимание, – сказала Мэриэл.
Ее муж как будто бы и не появлялся в этой комнате.
Тридцать пять
Когда Саймон подъехал к загородному дому, Сэм Дирбон стоял на крыльце и его маленькую фигурку освещал висящий сверху фонарь. После того как Саймон открыл дверь машины, его племянник подбежал к нему и преградил путь.
– Вы уже нашли Дэвида Ангуса?
Саймон посмотрел на маленького мальчика с по-детски серьезным лицом, странно стоящими торчком волосами и глазами своей матери.
– Вы же не нашли его, правда? Вы достаточно сильно стараетесь его найти? В школе говорят, что вы его не ищете как следует. Много мальчишек в школе говорят, что он мертв, но я так не думаю, я думаю, банда увезла его куда-нибудь, в заброшенный дом или пещеру, и будут просить деньги, чтобы его отпустить. Это называется требовать выкуп.
– Да, правильно. Но почему ты думаешь, что это могло случиться с Дэвидом?
– Ну, я так думаю, потому что его папа довольно богатый. Ну, хотя бы немного богатый. Он может заплатить выкуп, разве нет?
– Ну, не обязательно.
– Почему?
– Из-за многих вещей.
– Например, если они попросят слишком много денег?
– Ну, что-то в этом духе.
– Не миллион и не триллион, конечно, но я думаю, что он согласится заплатить очень много, разве нет?
– Я не знаю. Сэм, не могли бы мы, пожалуйста, зайти внутрь?
Сэм задумался, но потом медленно открыл дверь пошире.
– Не забудь запереть. Сейчас у всех подряд крадут машины посреди бела дня, так-то.
– Спасибо, что напомнил мне, – Саймон нажал кнопку на пульте управления, и замки защелкнулись.
– Хорошо, – сказал Сэм. – У мамы Риверса украли машину прямо из гаража, хотя там была установлена система сигнализации, но они все равно пролезли и угнали ее.
– Где живет Риверс?
– Йоксли Кресент. Я думаю, им стоило похитить Риверса, у его отца мегаогромная фабрика, они заплатят целую кучу денег.
– Я не думаю, что кому-то вообще стоит кого-то похищать, разве нет?
– Да, конечно, но если человеку нужны деньги, чтобы покупать еду для своих детей, то он может.
– Я думаю, это то, что называется ложным аргументом. Как с Робином Гудом, знаешь?
Сэм выглядел озадаченным.
– Неважно.
Саймон зашел на кухню, и ему захотелось остановить мгновение. Он был злой, усталый и замерзший. А на кухне было тепло, в воздухе стоял аромат печеного картофеля, а на столешнице стояла бутылка красного вина. Рядом с ней сидел огромный рыжий кот Мефисто, обернув вокруг себя свой хвост, и мигал на Саймона своими зелеными глазами. В углу дивана свернулась Кэт, одетая в поношенные спортивные штаны и майку, которую она задрала, чтобы дать грудь Феликсу, прижатому к ней и повернувшему пальчики к ее бледной коже с голубыми венами, бегущими к соску.
– Вот это зрелище.
– Толстая женщина с младенцем.
– Не толстая, а матерая.
– Спасибо, братец, как раз это я и хотела услышать.
Сэм прополз под изгиб локтя своей матери и попытался так же крепко прижаться к ней, как и младенец. Саймон поднял бровь, но Кэт покачала головой.
– Можешь открывать бутылку прямо сейчас. Бог знает, когда Крис вернется, заменяющий врач снова заболела. Я не знаю, как долго он еще сможет это терпеть.
– Плохая?
– Нормальная… когда она на месте. Пациенты ее не особо любят, она слишком резкая – говорит им перестать курить, сбросить пару-тройку килограммов или начать ходить в спортзал, когда они еще не успели переступить порог ее кабинета, и, по слухам, ни разу за всю свою карьеру не прописала антибиотики. Железная леди. Но потом почему-то звонит и говорит, что она чувствует себя неважно.
– Я могу выпить джина, прежде чем открою вино?
– Значит, ты остаешься?
– Ага. Хорошо? – Саймон бросил ключи от машины на стойку.
– Конечно. Ты знаешь, где стоят бутылки.
Когда он вернулся со стаканом, Кэт переложила Феликса к другой груди, а Сэм исчез в игровой комнате.
Саймон подошел и сел рядом со своей сестрой.
– Он меня ждал… Он волнуется о Дэвиде Ангусе, да?
– Конечно, волнуется.
– Сказал мне, что думает, что Дэвида держат в заложниках.
– А это так?
Саймон избегал взгляда сестры.
– Сомневаюсь.
– Он мертв.
– Ты не хочешь говорить на эту тему.
– Не особо. Как, по-твоему, выглядит твой новый племянник?
– Больше. И как будто… глаже.
– Значит, он был маленький и сморщенный, а ты мне даже ничего не сказал.
– Что поесть?
– Мэри сделала запеканку из ягненка. Она теперь будет здесь целый день каждый день в ближайшие две недели.
– Мама с тобой сегодня разговаривала?
– Да. Голос у нее не очень.
– Карин была на похоронах.
– Я знаю, мама сказала.
– Это все было как-то бессмысленно. Лучше бы это было не в Фарнли Вуд. Ненавижу это место. Ненавижу крематории в принципе.
– Как ты сейчас себя чувствуешь?
Саймон пожал плечами.
– Просто не думаю, что это к лучшему и все такое… Я скучаю по своим походам к ней. Мне с ней всегда было так спокойно, знаешь.
– Мама говорит, что ты ее нарисовал.
– Да, когда она была в Бевхэмской центральной.
Саймон выпил, поднялся и пошел к шкафам искать закуску. Мефисто настороженно на него посмотрел.
– Привет, злюка, – Саймон почесал его за ухом, но кот увернулся и спрыгнул вниз.
– Диана приходила ко мне домой, – сказал он, стоя спиной к Кэт. Он услышал, как ребенок начал издавать тихие сопящие звуки.
Кэт ничего не сказала.
– Было очень поздно.
По-прежнему ничего.
Он обернулся. Феликс лежал у нее на плече, а она похлопывала его по спине. Его голова была ярко-розовая с маленьким пятном залысины посреди пуха черных волос. Кэт смотрела на Саймона.
– Я был чертовски зол.
– Почему?
– Я не люблю, когда люди заявляются без предупреждения, без приглашения.
– Ты любишь людей только на своих условиях.
– Это неправда.
– Не нас. Я имею в виду «женщин».
– А это так плохо?
– Ты задавался вопросом, что она чувствовала?
– Она принимала все как должное.
– Это не то, о чем я спрашиваю. И вообще, что ты сделал? Могу поспорить, не встретил ее с распростертыми объятиями.
Саймон вспыхнул.
– Нет, полагаю, нет. Наверное, ей было непросто встретиться с тобой лицом к лицу в твоем логове… Вероятно, она была в отчаянии. Как долго ты с ней не связывался?
– Я не обязан с ней связываться.
– Ты когда-нибудь говорил ей, что больше не собираешься этого делать? Думаю, она вышла из твоей квартиры раздавленной, униженной и очень, очень расстроенной.
– Она сама виновата. Ей вообще не надо было приезжать. У нас было полное взаимопонимание, я не был ей ничего должен… Как и она мне.
– Понятно.
– Проклятье!
– Налей мне стакан воды, пожалуйста, большой стакан.
– Я ожидал, что ты посочувствуешь, – сказал Саймон, доставая бутылку воды.
– Я женщина.
– И что? Я твой брат.
– Я люблю тебя, Сай, но вынуждена сказать, что, с точки зрения женщины, ты – отвратительный вариант. Сурово, понимаю.
– Да, действительно.
– Так что давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Только не о работе.
– Экономическая ситуация в стране? Букеровская премия?
– Ты думаешь, что я слишком расслабился?
– В смысле?
– С квартирой… С работой… Вообще.
– Мне не кажется, что я когда-то задумывалась об этом. А что плохого в том, чтобы расслабиться?
– Уж не знаю.
– Отец насел на тебя?
– Нет, старший констебль.
– Она хочет перевести тебя?
– Сказала что-то невнятное по этому поводу. Новые отделы, новые задачи. В этом же округе… с повышением.
– Не уезжай слишком далеко, – сказала Кэт, и ее глаза наполнились слезами. Слишком, слишком просто она могла заплакать; сейчас, после рождения Феликса, – совсем на пустом месте, она знала это, но все-таки она не вынесла бы, если бы ее брат куда-нибудь уехал. – Я не имела в виду то, что только что сказала.
– Я знаю.
– Но за Диану мне все-таки обидно.
– Не стоит. Она крепкий орешек.
– Хм.
– Дядя Саймон, а сколько самое большое может получить похититель? Сколько должен стоить девятилетний мальчик, чтобы его похитили, – сотни фунтов или тысячи фунтов?
Кэт и ее брат обменялись ошарашенными взглядами, и тут Саймон резко встал, поднял Сэма, перекинул его через плечо и закрутился на месте. Сэм начал хохотать.
– Знаешь что, Сэмюель Кристофер Дирбон…
– Что? Что?
– Я собираюсь бросить тебя в ванну…
– И меня, и меня! – в комнату стрелой вбежала Ханна и вцепилась в ноги Саймона. Кэт сидела, держа в руках спящего ребенка, пока они трое поднимались по лестнице.