– Над ней надругались?
– Сложно сказать. Если да, то без особой жестокости. Было бы неплохо найти ее раньше. Мы взяли анализы, но там ничего не будет.
– Если она погибла случайно…
– То что она делала зарытая в могиле в Гардэйл Равин? Проблема.
Ниммо поднимал косточки пальцев на руке девочки, одного за другим, очень аккуратно, и рассматривал их. У него было очень вдумчивое и сконцентрированное выражение лица.
– Ну, нам не поступало заявлений о пропаже девочки в этой местности.
– Значит, привезли откуда-нибудь.
– Может быть. Но это должен быть кто-то, кто понимал, где находится. Гардэйл есть на картах, но вообще это не самое популярное место среди тех, кто не живет в том районе.
– Ой, ну не знаю – летом туда спускается куча народу.
– А зимой – почти никто, так что он знал, что тело пропавшего ребенка потревожат не скоро и, может быть, не найдут никогда.
– Размышляешь вслух, Саймон?
Серрэйлер опустил глаза на тело, которое выглядело совсем беззащитным под слепящим больничным светом. Он чуть не плакал. Он подумал о своей племяннице Ханне, девочке того же возраста, с теплой розовой кожей, из которой била ключом радость, энергия – жизнь.
– Дай мне знать, если выяснишь еще что-нибудь, – произнес он, отворачиваясь от стола.
– Не выясню. Я уже в принципе закончил. Я вполне удовлетворен сломанным черепом после падения на затылок.
– Легче от этого не стало.
– Не мои проблемы.
Саймон поднялся на четвертый этаж больницы и зашел в местное кафе. Он был голоден. Морг никогда не отбивал у него аппетит. Наверное, тут сыграла роль незначительная часть генов, которые он унаследовал от долгой вереницы своих предков-врачей. Он взял кофе и сырный сэндвич. «Теперь это на тебе», – сказал ему патологоанатом, но на какой-то момент ему показалось, что речь не о маленьком тельце, которое он только что видел, и даже не о Дэвиде Ангусе или какой-то возможной связи между ними. А о Марте. Последний раз, когда он был в Бевхэмской центральной, он ходил навещать ее после прилета из Венеции. Он вспомнил, как это было. Она лежала совершенно неподвижно, подсоединенная к куче трубок и аппаратов. Он нарисовал ее. Он смотрел на наброски не далее как вчера вечером, и они показались ему посмертными масками, хоть она и не была мертва. Его чувства по поводу нее сейчас были смесью обыкновенной скорби, некоторой степени облегчения, грусти от того, что он больше никогда не посидит и не прогуляется с ней и… чего-то еще. Где-то в глубине, под многочисленными слоями, что-то его глодало, какое-то неясное сомнение, неуверенность и беспокойство. Он не мог это определить, не мог отыскать этому место в общей картине, но оно было в нем, какой-то отзвук вопроса без ответа, ощущение незавершенности какого-то дела.
Кто-то уронил что-то фарфоровое на пол, и раздался звон, еще у кого-то начался приступ кашля, и с соседнего столика ему поспешно передали стакан воды. Скрипнули колеса кресла-каталки. Зазвонил звоночек. Жизнь.
Он осушил свою чашку кофе и поспешил доделывать оставшуюся работу. Соррел-драйв. Мэрилин Ангус. Где-то в глубинах этого здания на полке в морге лежит тело ее мужа. Где-то лежит тело Дэвида Ангуса.
Когда он шел по стоянке, у него зазвонил телефон.
– Босс?
– Что такое?
У Натана был какой-то странный голос – извиняющийся? Смущенный?
– Извините… Просто… Лучше вам подойти.
– Я собирался навестить миссис Ангус.
– Да, я знаю… Но все-таки, может быть, лучше вам сначала сюда заехать, хорошо?
Это Саймон Серрэйлер. Меня сейчас нет. Оставьте, пожалуйста, сообщение. Спасибо.
Тебя никогда нет, правда? Не для меня. А может, ты там и слушаешь, но не берешь трубку… Саймон? Если ты там, пожалуйста, просто возьми трубку, дорогой… Ладно, неважно, там ты или нет, но мне надо будет с тобой как-то поговорить. Я так сильно по тебе скучаю. Я не могу этого выносить. Я не понимаю. Что между нами пошло не так? Дорогой Саймон, пожалуйста, пожалуйста, позвони мне. Люблю, Диана.
– Мы получили звонок, – сказал Натан. Саймон никак не мог понять, что за выражение было на его лице. Он закрыл дверь в кабинет Саймона и встал, прислонившись к ней спиной. – Один из местных. Позвонил примерно полчаса назад.
– И?
– Парень говорит, что видел машину у Гардэйла как раз в нужное нам время… Говорит, что проходил тогда мимо Гайлам Пика, рядом с парковкой. Ему кажется, что…
– О боже.
– Босс…
– Это моя. Он видел мою машину, припаркованную там.
– Да… Номера совпадают с вашими, только я сказал…
– Черт возьми, я забыл.
Но теперь он вспомнил. Как он лежал на мягкой земле, как над Гайлам Пиком светило солнце и как блеяли овцы. И потом как вертолет закрыл собой солнце и овцы в панике разбежались по всему холму. Теперь он уже знал, что вертолет принадлежит миллионеру, недавно купившему Ситон Во.
– Там был мотоциклист. Он подвез меня обратно до моей машины.
– Ясно.
Саймон уселся за свой стол.
– Не можешь принести для нас кофе? Нам нужно со всем этим разобраться.
– Босс.
– Не утруждайся, не ходи за угол, кофе из кафетерия подойдет. И принеси запись звонка.
Он сел и почти не двигался, пока Натан ходил за кофе, – он закрыл глаза, закинул руки за голову и по кусочкам собирал тот день, вспоминая каждую деталь своей прогулки. Марта. Он пошел туда после того, как навестил ее в больнице, боясь, что это мог быть последний раз. Ему нужно было выгулять все плохое из своего организма и побыть одному.
Натан вернулся и поставил на стол два пластиковых стакана с кофе из кафетерия. Саймон уже открыл файл на своем компьютере.
– Я составлю все в виде официального отчета. Дата и время у меня есть. Я припарковался на бесплатной стоянке и пошел через Пик в сторону Гардэйла. Я собирался спуститься в овраг, но начался ливень – это стало слишком рискованно. Я уже шел обратно, когда откуда-то возник мотоциклист, подобрал меня и отвез к моей машине. Больше я никого не видел… Машин на стоянке не было, других прогуливающихся я не встретил.
– Это не проблема, босс, вы же понимаете, просто я решил, что вы должны узнать в первую очередь.
– Спасибо. Ты был прав, – Саймон сделал глоток растворимого кофе. – Даже не знаю, хорошо в итоге или плохо, что я тогда не спустился в овраг. Мог бы что-то увидеть. Обидно.
– Никогда на знаешь, да?
– Да. Что-нибудь еще было?
– После того сообщения по радио позвонила половина чертова графства… И все – одно большое ничего.
– А пропавшая девочка?
– Нет. Они смотрят ХОЛМС, но пока ничего. Как будто чья-то кошка. Люди не считают нужным сообщать о пропаже.
– Ну, не знаю, в мою бытность патрульным у нас была женщина, которая сообщала о пропаже своей кошки каждую неделю… Потом она объявлялась, и она сообщала нам, что она нашлась… А через неделю снова ставила всех на уши.
– Ну и ну. Что с ней было не так?
– Одинокая, – сказал Саймон.
– Не, вы ей просто нравились, босс.
– И это тоже.
– Вы уже видели миссис Ангус?
– Я как раз собирался.
– Извините. Просто…
– Ой, иди уже, Натан, иди, перестань извиняться.
– Босс.
Саймон повернулся к компьютеру и начал писать то, что он назвал отчетом, хотя больше было похоже на показания.
Через сорок минут он закончил и бросил копию Натану на стол. Он также послал ее по электронной почте, с небольшим объяснительным вступлением, Поле Девениш. Когда он все сделал, он проверил входящие.
«Дорогой. Я не могу перестать думать о тебе…»
Удалить. Он взял ключи, закрыл крышку компьютера и ушел.
Сорок семь
– Мне нужно вас впустить?
Мэрилин Ангус лишь слегка приоткрыла входную дверь и смотрела из-за нее на Саймона. Он ожидал, что снова увидит ее неопрятно одетой, ненакрашенной и рассеянной, какой она была во время его последнего визита, но сегодня на ее губах виднелась помада, поверх кашемирового свитера висел кулон на серебряной цепочке; могло показаться, что все хорошо, если бы она не глядела на него с таким враждебным и негостеприимным выражением через щелку в двери.
– Мне бы хотелось с вами переговорить, если можно.
Она задумалась. Два дня назад она сказала семейному психологу уйти, отказавшись это обсуждать, просто сказав, что ей пора.
Слишком резко она открыла дверь и ушла в глубь дома. Саймон последовал за ней на кухню. Она встала к нему спиной. Она действительно была очень аккуратно и прилично одета, но что-то в ней его беспокоило, какое-то ощущение отрыва от реальности, как будто она не до конца понимала, что происходит.
После некоторых сомнений он присел. Мэрилин посмотрела на него так, как будто он был каким-то экзотическим животным, каких она раньше никогда в жизни не видела, но потом она взяла чайник сбоку от раковины и начала его наполнять. Руки у нее тряслись.
– Мне стало известно, что вы больше не сочли возможным принимать у себя специалиста по семейным отношениям. Если были какие-то проблемы, мне надо знать.
– Кейт? Нет. Мне нравилась Кейт.
– Как вам известно, вы не обязаны принимать семейного психолога у себя дома, но, если вы находитесь тут одна…
– Я не одна. Со мной Люси.
– Ей двенадцать.
– Мы прекрасно обходимся вдвоем. Окончательное дознание о смерти Алана будет перенесено на более позднюю дату, кстати. Первое было начато, но приостановлено, – она говорила так, будто рассказывает о ком-то из своих клиентов или о деле, про которое прочла в газете.
– Да. Мне очень жаль – я понимаю, очень неприятно, когда подобные процессы затягиваются.
– Что вы думаете по поводу того, что сделал мой муж? Какая ваша точка зрения на это?
– Мне невероятно жаль, это…
– Это трусость. Разве нет? Это сделать проще всего.
– Знаете, я в этом все-таки сомневаюсь.
– Может, несколько минут неприятно… А потом – освобождение. Он убежал от всего этого, да? А что делаю я? Мой муж мертв, мой сын пропал. Мне нужно присматривать за Люси. И это тоже сложно. Она не разговаривает. Она запирает дверь в свою комнату. Она ходит одна, ни с кем не общается в школе. Когда был только Дэвид, было уже очень плохо, но теперь ее отец убил себя, и она потеряна для меня окончательно. Я понятия не имею, что делать.