– Да. Папа будет?
– Он играет в гольф. Так… пирог. Да.
– Ты уверена, что ничего не взволновало тебя, когда ты мне вчера звонила?
Но его мать уже пошла к холодильнику. Саймон наполнил чайник и начал расставлять кружки и блюдца. Что-то было не так, но продавливать эту тему было бесполезно. Она закончила разговор и возвращаться к нему не собиралась.
Когда она вернулась с парой контейнеров, в дверь позвонили.
– Дорогой, это, должно быть, Карин МакКафферти – она говорила, что может зайти, – не впустишь ее?
Карин хорошо выглядела, лучше, чем помнил Саймон. Ее взгляд больше не был таким застывшим, и сама она казалась гораздо менее изможденной. Казалось, что она даже обрела какую-то новую жизненную силу и уверенность.
– Я знала, что ты захочешь узнать об этом все. – Она уселась за стол с такой простотой, с какой вели себя все в этом доме, когда рядом не было отца. Даже он чувствовал легкость в самой здешней атмосфере.
– Да, должна признаться. Карин была в Ситон Во.
– Я слышал, деньги там не считают.
– Это уж точно. Местная деревенька уже выглядит посвежевшей – крыши починили, все заново покрасили, заборы и изгороди выправили – впервые за полвека. А дом и сад обещают превратиться в нечто потрясающее.
– Ты получила работу? – Мэриэл поставила чайник на стол.
– Все не так просто, как кажется. Вроде бы получила… Но это огромный проект, и я просто не справлюсь с ним одна. Я пыталась объяснить ей, что я не золотой медалист соревнований в Челси с двадцатилетним стажем.
– И что же прекрасная молодая миссис Филипс?
– Прекрасная. Неугомонная. Она как ребенок – да она и есть ребенок. Довольно странная пара. Ему пятьдесят шесть, ей двадцать два. Его там не было, она собиралась потом лететь к нему в Лондон на вертолете. Это просто другой мир.
– Тебе не нужно делать это в одиночку, Карин. Подписывай договор. Ты всегда можешь нанять еще людей. Но ты и так хороша, и ты знаешь это.
– Гм. Ну, это очень волнующе.
– Осмелюсь я предположить, что вам может пригодиться молодой человек, который обучался сельскому хозяйству – в частности, огородничеству – и которому нужна работа?
– И кто же это, Саймон? – прервала его Мэриэл с подозрительным видом.
– Кое-кто, с кем я недавно имел дело. Он молодой и здоровый. И, да… он бывший заключенный.
– Саймон, серьезно?
Карин только махнула на нее рукой.
– Да, – сказала она Саймону, – может. Расскажи мне чуточку поподробнее.
Чуть позже, когда он уже уходил, ему позвонили из участка.
– Новости, босс… Старший интендант Джим Чапмэн из Северного Йоркшира приедет к нам для проведения проверки по делу Дэвида Ангуса. Он встретится с вами завтра прямо с утра.
– Хорошо.
Если кто-то думает, что старшего инспектора Серрэйлера смутит появление кого угодно из начальства из внешних отделов для проведения подобной проверки, то этот кто-то очень сильно ошибается – так размышлял про себя Саймон, направляясь назад в Лаффертон. Ему нужна была свежая пара глаз для этого дела, свежий взгляд на вещи. Они буквально рыли носом землю и теперь устали и застопорились – все они. Если кто-то извне сможет дать им толчок и заметить что-то, что они просмотрели, всем от этого будет лучше. Это будет стимул, а не оскорбление.
Пятьдесят три
Встреча была назначена на девять часов. В восемь двадцать, когда Серрэйлер входил в свой кабинет, у него зазвонил телефон.
– С вами хочет поговорить миссис Ангус.
У него возникли сомнения. Он не виделся с Мэрилин Ангус и не говорил с ней с того телевизионного интервью, но сейчас уже достаточно успокоился и был вполне в состоянии с ней поговорить. Тем не менее, он сделал глубокий вдох. Ему надо было держать в голове мысль, что она сделала это без злого умысла, просто в приступе скорби и отчаяния.
– Я поговорю с ней.
Мэрилин обошлась без светских любезностей и выпалила сразу, без преамбулы:
– Я просто хочу, чтобы вы знали, что я планирую делать. Я собрала несколько человек… Я попросила их начать самостоятельные поиски Дэвида.
– Но…
– Я знаю, что вы собираетесь сказать, но мне не кажется, что вы сделали достаточно.
– Я уверяю вас, что не в этом дело, и мы не будем говорить об этом в прошедшем времени – мы делаем все возможное и сейчас, и будем делать дальше.
– И все же вы даже не приблизились к тому, чтобы найти его. Мне не кажется, что поиски действительно были проведены достаточно тщательно. Я не удовлетворена и не буду удовлетворена до тех пор, пока не буду знать, что они проведутся повторно… Вот о чем я хотела вам сказать. Я организую отряды и…
– Вы же понимаете, что гражданские лица не имеют ни права, ни власти получить доступ ко всем входам и выходам на частную территорию?
– А есть какой-то закон, запрещающий им просто попросить разрешения на поиски и потом войти? Я так не думаю.
– Я должен предупредить вас…
– Конечно, должны. Но я все равно намерена продолжать. Я просто больше не могу это выносить… Эту тишину и неизвестность… Я чувствую свое бессилие, и меня это злит.
– И я искренне понимаю эти чувства, поверьте мне.
– Тогда дайте мне попробовать самой разобраться. Я предупредила вас из вежливости. На этом разговор окончен.
– Мы можем поговорить об этом хотя бы до того, как…
– Нет. И мы будем продолжать, пока не отчаемся… или пока не найдем Дэвида. Я должна найти его. В моей жизни больше ничего не важно, нет больше ничего, что я действительно должна делать.
Натан просунул голову в дверь.
– Босс, вы видели газеты?
Саймон взвыл.
– Неси их сюда.
«Мать пропавшего мальчика вынуждена организовать собственные поиски. “Полиция работала небрежно, – говорит миссис Ангус. – Я найду своего мальчика сама”, – клянется разгневанная мать».
Серрэйлер чуть не захлебнулся желчью, пока продирался сквозь эти строки, когда дежурный позвонил ему и сказал, что старший суперинтендант Чапмэн прибыл. Он бросил газеты на стул и побежал вниз. Джим Чапмэн был одним из самых старших его начальников, уже пять лет находился на пенсии и был известен своей дотошностью и упертостью. Он был старшим следователем в двух особо важных и крайне успешных операциях по поиску убийц в Йоркшире и был награжден Королевской полицейской медалью за отвагу. Когда Саймон сказал ему, что он считает привилегией работать с таким человеком, он не соврал. Чапмэн был крупным мужчиной с коротко остриженными, седыми волосами, нависающими веками, певучим йоркширским акцентом и удивительно обходительными манерами.
В ту же секунду, когда дверь кабинета Серрэйлера закрылась за их спинами, он произнес:
– Я хочу, чтобы вы знали, что я выступаю за вас, а не против вас. Я здесь, чтобы помочь, а не чтобы подорвать расследование. Я – дополнение, а не замена.
– Спасибо, я это ценю.
– И, – Чапмэн указал на газеты, – я это читал.
– Я созвал пресс-конференцию в десять часов.
– У вас нет других вариантов. Это всегда становится проблемой. Матери опустошены, они всегда считают, что мы делаем недостаточно, и, конечно, так и есть, никто не может сделать достаточно, только когда находит их маленьких мальчиков. Отец свел счеты с жизнью?
– Да. И я считаю, что это стало для нее последней каплей, – да и чему тут удивляться. Как вы планируете начать, сэр?
– Я Джим. Всегда Джим. Как я сказал, я на вашей стороне. Я хотел бы коротко переговорить с командой, а потом побыстрее закончить с этой пресс-конференцией. Я буду присутствовать, но говорить не буду. Это ваша забота. А когда эти мошенники уйдут, мы примемся за дело. Я прочел большую часть досье по пути домой и прошлым вечером. Расскажите мне об остальных.
И Саймон рассказал, останавливаясь на каждом члене команды в отдельности, рассказывая об их жизни, личности и индивидуальных сильных сторонах. Старший суперинтендант внимательно слушал, ничего не говорил и не записывал.
– И никаких слабых звеньев?
– Нет. У нас лучшая команда, которую только можно найти… Сейчас они немного деморализованы, но все равно работают на износ.
– Никто не заболел?
– Нет.
– Никаких срывов?
– Не больше, чем можно было бы ожидать.
– Да уж, такие расследования из тебя всю душу вытягивают. Они бы лучше под пули пошли. Как и все мы.
– Вы хотите поговорить с миссис Ангус?
– Может быть. Но не сейчас. Где у вас столовая?
– Я попрошу вам что-нибудь принести, у нас есть…
Но старший суперинтендант уже поднялся на ноги.
– Мне не нужно особое обращение, – сказал он, выходя из кабинета. – Вниз или наверх?
– Вниз, – Серрэйлер быстро последовал за ним по коридору.
Пресс-конференция оказалась не из приятных. Из-за интервью Мэрилин Ангус по телевизору они все будто с ума посходили. Даже местные репортеры, которые обычно скорее помогали, задавали агрессивные вопросы, соперничая с серьезными ребятами с телевидения и из национальной прессы во враждебности. Они требовали действий, они требовали ответов, они настаивали на подробностях. Серрэйлер каждый раз парировал их удары. Ему всегда нравился элемент борьбы, и он всегда оставался в своем образе холодного, сочувствующего, но ни в коем случае не обороняющегося человека. В толпе собравшихся звучали недовольное ворчание и ропот, но в итоге они ушли немного присмиревшие.
– Доброе утро, я Джим Чапмэн. Да, сегодня с утра вам досталось на орехи, не говоря уже о вчерашнем интервью. Я хочу сказать вам, что тут мы с вами в одной лодке. Я тут не для того, чтобы вас размазать, разорвать на кусочки или подставить. Я здесь, чтобы посмотреть на дело Дэвида Ангуса незамыленным глазом. Я не сомневаюсь, что вы работали на пределе, – что никто не отлынивал, все отдавались на 110 процентов. Я буду за всем наблюдать, изучать материалы, результаты экспертиз, показания, базу данных – и я хочу поговорить с каждым из вас. Но в этом не будет ничего секретного или закрытого – я не собираюсь действовать за спиной вашего старшего следователя. Так. Я хочу начать вот с этого, квадратноголового, будем идти шажок за шажочком, минута за минутой. Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете сами. Я хочу услышать ваши мысли и ваши подозрения – все. Не думайте, что над какими-то вашими словами посмеются или пропустят что-то мимо ушей. Я ничего не пропущу мимо ушей. Этим утром я хочу получить представление о том, к