Народу становилось все больше, и вскоре дверь открывалась только для того, чтобы новые посетители увидели, что мест нет, а потом сразу же закрывалась за ними снова. Было тепло и шумно. Когда кто-то, уходя, оставил газету, Энди потянулся и схватил ее. Он открыл ее на странице с футболом и медленно попивал чай, надеясь растянуть его.
Он вернулся туда же за сэндвичем в половине второго, после того как немного побродил по улицам, так и не отважившись навестить своего офицера по условно-досрочному, и еще полчаса просидел на скамейке. «Вот это меня и ждет, – подумал он, – закрытые двери, сидение на скамейках. Я обычный бывший уголовник. Так все и будет».
Он вернулся к Дино в десять минут пятого. Там наконец-то стало спокойно, только несколько школьников спорили в углу о какой-то ерунде и одна женщина медленно и вдумчиво ела жареный пирожок.
– Ладно, Энди, что происходит?
– В каком смысле?
– Ты возвращался сюда уже три или четыре раза и просто высиживал – как мы в свое время здесь высиживали, – он указал на мальчишек, которые вывалились из кафе и стали выталкивать друг друга с тротуара. – Что, твоя Мишель от тебя устала?
– Ну да.
– И что?
– Я сказал, что да, чего еще?
– Ладно. Хочешь кофе, чая, молочный коктейль, колу…
– А знаешь что… Мы пили такую штуку… Кола с мороженым. Я бы снова попробовал.
– Ты хочешь попробовать?.. Ты правда хочешь колу с мороженым?
– Ну, или просто чай.
– Если ты все-таки не хочешь колу с мороженым, то, может, ты хочешь работу?
Энди взял свой чай и застыл с ним у стойки. Альфредо продолжил протирать стеклянные подставки для выпечки.
– Ты же весь день на меня сегодня смотрел? Это просто безумие. И я тут один.
– Почему? Я думал, у тебя миллион человек семьи.
– Теперь это уже не так, к тому же Марии пришлось уехать – ее сестра попала в больницу, у нее серьезные проблемы с ребенком.
– И что, есть работа?
– Есть работа.
– Что делать?
– Да все что угодно, все подряд… Здесь стоять или на кухне.
– И надолго это?
– Понятия не имею. Может, на неделю, может, на месяц, а может, на десять лет.
– Но проблема в том, что мне надо быть опрятным, выглядеть прилично.
– Нормально ты выглядишь, Энди.
– После пары ночей на скамейке уже не буду.
Фредо прекратил протирать подставки.
– Она и правда тебя выгнала.
– Да меня это уже не особо волнует. Кровь, видимо, иногда вода.
– Это точно, – он повернулся к раковине и подставил полотенце под горячий кран.
Женщина доела свой пирожок и вышла.
– Наверху есть несколько комнат. Завалены каким-то мусором – там уже много лет никто не живет. Мебели нет, кухня черт знает в каком состоянии, ничего не включается…
– Хочешь сказать, что они идут вместе с работой?
Альфредо посмотрел ему прямо в глаза.
– Не совсем так. Можешь получать полную плату и ночевать на скамейке или получать половину и ночевать там. Я приведу их в порядок довольно быстро, где-нибудь всегда есть ненужная мебель.
– Правда?
– Но ванны нет. Раковина.
– Ничего. Ты что, забыл, откуда я вышел, Фредо?
– И никакого Картера. Никаких неприятностей.
– Нет.
Повисла еще одна пауза. Альфредо молчал, все еще задумчиво глядя ему в лицо. А потом он перегнулся через стойку и протянул ему руку. Энди протянул свою в ответ.
– А сегодня лучше тебе пойти ко мне домой.
– Спасибо, Фредо, – сказал Энди. Он подумал, что этого пока достаточно.
Пятьдесят восемь
Однажды ей дали погулять с собакой, только до конца улицы и обратно. Пару раз она приходила на задний двор, чтобы поиграть с ней, покидать мяч. Как-то раз она пришла после этого домой и попросила собаку:
– Такую же. Это лабрадор. Он мне нравится.
– Мы занятые люди, мы оба работаем, и будет неправильно заводить собаку, тем более такую, ты ведь все равно скоро потеряешь интерес и перестанешь с ней гулять.
– Попробуй хомячка, – сказал ее отец. – Может, когда-нибудь возьмем кошку? Я бы подумал об этом.
– Я от кошек начинаю задыхаться, – сказал тогда Дэвид.
Так что не было ни кошки, ни собаки, и даже хомячок был забыт.
Она несколько раз приходила и просила пообщаться с собакой, и ей позволяли. Его звали Арчи, и спал он не в доме, а в большом сарае в глубине сада. Женщина, которую звали миссис Прайс, брала ее туда, когда собиралась взять Арчи на прогулку. Ей нравилось в сарае. Там были длинные полки, и столярные инструменты, скамейка и стул, и еще лестница, ведущая под крышу, где было окно и диван, накрытый старым одеялом. Он принадлежал сыну миссис Прайс, который спал на нем, когда приезжал домой, что он редко делал в последнее время. Он служил в воздушных силах, где-то за границей, и летал на самолетах «Торнадо» – так говорила миссис Прайс. «Страшно даже думать об этом».
Стены сарая были увешаны постерами с самолетами и Симпсонами. Под крышей стояло радио и лежала стопка журналов про авиатехнику. Это было настоящее мальчишеское логово. Но ей там нравилось, из-за Арчи, а еще из-за того, что сама идея иметь свое личное место, да еще и под крышей, приводила ее в полный восторг. Она подумала, что можно рассказать о нем, когда она придет домой, но потом не рассказала. Подумала, что можно было бы попросить о чем-нибудь таком на Рождество, но на этом и остановилась – на размышлениях, – а потом просто выбросила из головы и их.
Все это было Раньше. С тех пор она не бывала в доме Прайсов. Она нигде не бывала. Но теперь, стоя на темной улице и всматриваясь в даль, где кончался длинный ряд заборов, она постаралась подумать о чем-нибудь хорошем, и ей это удалось.
После этого все стало просто.
Пятьдесят девять
– Что происходит, Крис… что же такое делается? Когда мир сошел с ума? Почему все так?
Кэт услышала новости в десять часов. Крис был на вызове, она была одна в доме с тремя своими спящими детьми, и внезапно ее охватили одновременно паника и отчаяние. Люси Ангус пропала. Кэт сидела, не выпуская из рук чашку кофе, и думала о том, что лучше бы и Мефисто сейчас был рядом с ней – еще одно теплое живое тело, – но он был на улице, выискивал в ночи существ поменьше, чтобы убить.
Она подумала об облаке, «величиною в ладонь человеческую» 8, которое разрастается и темнеет день ото дня. Оно теперь накрыло их всех, и через него никак не мог проникнуть свет, и ни один лучик тепла не мог их обнадежить.
Крис был на срочном вызове: где-то за сто километров от них у женщины начались преждевременные роды. Она настояла на том, что своего первенца будет рожать дома, в ванной, и только с одной акушеркой-частницей, но схватки начались раньше времени, причем сильные, а у акушерки был выходной. В общем, Крис рассказал Кэт достаточно для того, чтобы она стала волноваться еще и из-за этого. Ребенок лежал в матке неправильно, а схватки были острые. Ему пришлось справляться одному, пока не приехали врачи «Скорой» с акушеркой из больницы. Кэт решила, что им всем нужен отдых, причем срочно: неделя или десять дней где-нибудь за границей, вместе, подальше от Лаффертона и от того зла, которое как будто бы преследовало его, подальше от скорби по поводу смерти Марты, а также от волнений, связанных с работой и внезапной встречей с Дианой Мэйсон. Кэт с Крисом были нужны друг другу, а еще им были нужны их дети, солнце и теплая морская вода, хорошая еда, и напитки, и смех, и больше ничто и никто.
Телефон снова зазвонил. Она поставила его рядом с собой на диван.
– Как идут дела?
– Врачи здесь. Я вышел наружу подышать. Глупая, глупая женщина. Боже, насколько же здесь лучше.
– С ней все нормально?
– Да так. Ребенка нужно срочно везти в отделение интенсивной терапии… Мать истекла кровью… Это был ужас.
– Ты молодец.
– Почему мы этим занимаемся, Кэт?
– Ты знаешь почему. Приезжай домой.
– Только провожу их до машины «Скорой». Еще минут двадцать. Люблю тебя.
Теперь такое редко случалось. Матери рожали в больницах. Иногда все происходило раньше времени, и женщины попросту не успевали доехать до Бевхэмской центральной, но терапевты больше не были активно практикующими акушерами, которых могут вызвать на дом в любой момент. Те времена считались прошедшими уже тогда, когда Кэт и Крис начинали свое обучение. От этого стало страшнее и рискованнее работать в такие моменты, когда подобные навыки действительно требовались. Но у Криса была холодная голова, тем более он два года провел в отделении акушерства и гинекологии.
Она пошла в гостиную и включила телевизор. Грызущиеся политики. Человек, запускающий самодельного робота на дистанционном управлении бегать по кругу. Пара орлов, парящих в воздухе. Мужчина, бьющий другого ножом в живот.
Она переключала канал за каналом в поисках чего-нибудь успокаивающего, когда в дом вошел Крис.
– По тебе как будто каток прошелся.
– Чувствую себя именно так. Я боялся, что потеряю их обоих. «Скорая» по пути встретила аварию – парня на велосипеде сбили, он умер… Они остановились, так что пришлось вызывать вторую…
Он рухнул на диван рядом с ней и положил голову ей на плечо.
– Это была одна из этих безумных хиппи… Рожать надо под кустом, в воде, без обезболивающих, без докторов, все должно быть естественно. Бог знает, что это еще за частная акушерка, – никогда о ней не слышал. Рад, что ее там не оказалось. У меня там и так было чем себя занять… Не хватало мне только белой ведьмы, сжигающей листья. Девчонка не проходила ни одного пренатального обследования, даже не была в курсе, что ребенок лежит неправильно… Все это был какой-то один большой и жуткий шок.
– С ними все будет в порядке?
– Да. Я остановил кровь, вытащил ребенка, он дышал… Пуповина, разумеется, обвилась у него вокруг шеи.
– Разумеется.
– Конечно. Бедный ты мой.
– Бедная она… Перепугалась до смерти.