– Справедливо. Во-первых, Лекси и ты, Не-Твое-Дело, я хотела бы начать с того, что вы меня не напугаете, ясно? Давайте решим этот вопрос сразу. Во-вторых, хотя мне кажется, что это может быть уловкой или спектаклем для проверки моей готовности завязать, вот что я вам скажу: в настоящее время нет у меня никакой такой готовности, и я хотела бы вмазаться! И наконец, если вы не дадите мне этого говна немедленно, я пойду отсюда прямо в кабинет начальницы, вас вышибут вон, а я буду продолжать жить своей жизнью и ни разу о вас не вспомню. Решайте.
Я небрежно облокотилась о раковину, совершенно уверенная, что эта подача осталась за мной, и стала ждать их ответа. Я поставила их между двух огней, и у них не было иного выбора, кроме как поделиться. Считаные мгновения отделяли меня от чудесного ощущения жидкой релаксации, курсирующей по венам.
– У нас больше нет!
– Врушки.
– Клянусь!
– Ну, нет так нет. Тогда мне остается только сообщить…
Я увидела шприц, заряженный наркотой, и теперь больше не могла ни о чем думать.
– Ладно, подожди! Хорошо… Иисусе! У меня есть полтаблетки. Но она нужна мне на завтра. Может быть, я упрошу своего бойфренда принести нам еще, но тебе придется самой ему звонить, – запинаясь, проговорила Лекси.
– Что? Мне придется ему звонить? Черта с два, я только что попала сюда, у меня нет телефона.
– Тебе разрешат позвонить родственникам, чтобы они привезли твои вещи. Но вместо этого можно просто позвонить моему бойфренду, у него номер здешнего офиса забит в телефоне, так что он поймет, в чем дело. Скажем ему, что нужно. Он встретится с нами завтра во время собрания и передаст.
Я знала, что не стану этого делать. Но мне нужны были наркотики – немедленно. Поэтому согласилась.
– Если ты нас сдашь, новенькая, клянусь…
– Не сдам! Проклятье, просто дай уже мне это говно. Как только я ширнусь, оно будет у меня в венах, и тогда ты будешь знать, что я вас не выдам. Я тоже провалю испытание. Так что давай его сюда, чтоб тебя черти драли.
Она злилась, я видела по глазам. Я ее не винила: сама бы взбесилась, если бы меня заставили отдать последние наркотики. Но мне было наплевать; сейчас, сейчас я кайфану! Бог послал меня в эту ванную как раз вовремя; и я была ему вечно благодарна.
Она закрылась в кабинке и начала готовить для меня дозу.
– Я знаю, как это выглядит, когда замешано правильно, так что не пытайся наебать меня, не положив всю половинку, – предупредила я шепотом через щель.
– Слышь, заткнись уже, не стану, – гневно проворчала она.
Когда дверь открылась, я увидела шприц, лежавший на сливном бачке. Сердце было готово взорваться в груди, так мне не терпелось снова ощутить кайф. Как же долго его не было!
Я вмажусь только сегодня, только один разок… чтобы изгнать из организма тягу. А потом, завтра, начну свое реабилитационное путешествие с чистого листа. Наверняка такая малость ни на что не повлияет, и, строго говоря, реабилитация для меня официально еще не началась. Все будет нормально.
Я вошла в кабинку, закрыла за собой дверь и взяла в руку шприц.
На следующее утро доктор Питерс поставила портфель рядом со своим креслом и села напротив меня.
– Доброе утро, Тиффани! Я тут вчера вечером обдумывала вашу историю. Если честно, мне не терпелось сегодня вернуться сюда и услышать продолжение.
Мне было неуютно. Нервно как-то. Я боялась разговаривать с ней после того, что случилось ночью.
Не дождавшись ответа, она резко встала со своего места и подошла к дивану, на котором я сидела. Опустилась рядом и заглянула мне в глаза; ее выражение лица стало серъезным.
– Тиффани… Я знаю, что вы сделали прошлой ночью, – сказала она.
Я вмажусь только сегодня, только один разок… чтобы изгнать из организма тягу. А потом, завтра, начну свое реабилитационное путешествие с чистого листа.
У меня упало сердце. Я закрыла лицо ладонями и заревела. Меня терзали стыд и вина за свой поступок, о котором теперь знали все.
– Посмотрите на меня, – попросила она, положив ладонь мне на спину. – Тиффани, посмотрите на меня.
Я медленно подняла глаза, встретила ее взгляд и сглотнула ком, образовавшийся в горле. Моя грудная клетка судорожно сокращалась от рыданий. Я не могла дышать.
– Тс-с-с-с, – прошептала она, пытаясь утешить меня. – Тиффани… для того, что вы сделали, требуется невероятное мужество. В первую же ночь столкнуться с любимым наркотиком лицом к лицу – и найти в себе силы не только отказаться от него, но и сразу же рассказать об этом консультантам, чтобы те убрали этих девиц вместе с наркотиками из нашего центра, – это настоящий героизм.
Я затрясла головой.
– Не было это никаким долбаным героизмом! Я – стукачка. Это мое первое утро здесь, и все уже ненавидят меня. Я чувствую себя такой ду-у-рой! – всхлипывала я.
– Послушайте! Мне нужно, чтобы вы услышали то, что я говорю. Вы только что спасли человеческую жизнь, не важно, сознаете вы это сами или нет, но вы это сделали. Может быть, свою, может быть, их, может быть, других девушек в этом доме – или какой-нибудь девушки с улицы, отчаянно ищущей место, где она сможет завязать. Девушки, которая не смогла попасть в эту программу, потому что все места были уже заняты. Вы только что освободили две койки для тех, кому они действительно нужны, для тех, кто готов сделать все необходимое, чтобы отказаться от наркотиков. Сегодня вы этого еще не знаете, но когда-нибудь потом вам станет совершенно ясно, что сделанный прошлой ночью выбор послал волны во вселенную и изменил всё. Я так горжусь вами!
Я некоторое время думала о том, что она сказала. И она была права: сегодня я этого не знаю. Сегодня я знаю другое – что ночью я включила весь свет и принялась вопить во всю мочь легких, мол, здесь, в туалете, девушки употребляют наркотики.
Сегодня я знаю, что владелица «Горизонтов» приехала в центр к половине пятого утра, чтобы взять анализы на наркотики у всех, и трех девушек после этого выгнали.
Сегодня я знаю, что в тот момент, когда смотрела на «машину» на сливном бачке, подумала о лице своего отца на мониторе в тюрьме и поняла, что не хочу больше никогда быть вынужденной общаться с ним через экран.
Сегодня я знаю, что смогу позвонить ему по телефону и обнять впервые за очень долгое время, когда он привезет мои вещи. Я смогу коснуться его кожи, заглянуть ему в глаза и поблагодарить за неколебимую любовь и поддержку в самые темные времена моей жизни.
Сегодня я знаю – я «чиста».
Я не знаю, что будет дальше, не знаю, чего ожидать, и не знаю, куда эта чертова жизнь заведет меня. Но одно я знаю наверняка: на свете есть Бог, Он был со мной в этой ванной комнате прошлой ночью, и у Него есть прекрасный план моей жизни, намного лучший, чем я могу себе представить.
31
– Я знаю, что мы не знакомы, но хотела бы поблагодарить тебя за этот поступок, – сказала мне женщина по имени Клэр, после того как представилась. – Я знала, что эти сучки ширяются, но у меня не было никакого способа это доказать. Я в завязке уже девяносто девять дней и могу поклясться, если бы сама их застукала, то до сотни бы не добралась. Особенно в первый день на новом месте. Ты крута! – сказала она, поднимая руку в жесте «дай пять».
Клэр было на вид лет шестьдесят, она спала на матраце прямо напротив двери нашей спальни. У нее были длинные серебряные волосы и обветренная кожа – очевидно, в результате многих лет воздействия солнца. Я бросила взгляд на прилегавшую к ее матрацу часть пола и поняла, что личных вещей у нее очень мало. Она прожила на этой земле больше шестидесяти лет, и у нее было лишь несколько перемен одежды, будильник и набивная мягкая кукла Бетти Буп.
– О, спасибо. Я сама себя удивила, если честно. Просто я так рада, что искушение пропало, понимаешь? – сказала я, поднимаясь с пола. – А что мы теперь будем делать?
Я еще не получила ни расписания, ни плана этажей этого центра, поскольку приехала накануне поздно вечером. Посреди хаоса, созданного в это утро происшествием с девушками, которых из-за меня отсюда вышибли, мне как-то забыли устроить обзорную экскурсию.
– Примерно через десять минут мы пойдем в компьютерную мастерскую и немного поработаем, – сказала Клэр. По моему лицу скользнула тень растерянности, и она сразу же ее заметила: – Фелисити, хозяйке «Горизонтов», принадлежит и компьютерная мастерская. Мы работаем в ней по паре часов каждый день, – пояснила она.
Стоп-стоп!
– Что ты имеешь в виду – «работаем»? Что именно там нужно делать? Это оплачивается?
У меня появилась масса вопросов. Не уверена, что уже готова к работе, вначале хотелось бы пройти реабилитацию, подумала я.
– Мы чиним компьютеры, обзваниваем людей с просьбами жертвовать ненужные, потом продаем… Все в таком духе. Нет, платы мы за это не получаем, – сказала она.
Итак, эта женщина делает вид, будто все в норме. В моем приговоре и слова не было об обучении на продавца компьютеров. И как это, блин, должно помочь мне завязать?
Я пыталась найти на лице Клэр хоть малейший намек на юмор, потому что была уверена, что она мне туфту гонит.
– Ты готова? – спросила она, поднимаясь и надевая туфли.
– Э-э, в смысле… да… наверное.
Я вышла вслед за Клэр через переднюю дверь и встала как вкопанная, когда она направилась прямо на улицу. Я оглянулась через плечо; вокруг больше никого не было.
– Клэр! – заорала я шепотом с переднего крыльца. – Ты куда, блин?!
Она остановилась, повернулась ко мне – и расхохоталась.
– О господи, ты такая забавная! Пойдем, все в порядке. Все уже там, – сказала она, подзывая меня взмахом руки.
Я смотрела, как она вышла на улицу и пошла по тротуару вдоль линии газона. Да нет же, в самом деле, что творит эта женщина? Нерешительно я сошла с крыльца, сделала один шаг на траву. Я была на улице, без присмотра, посреди гетто.