Синхронизация
Глава 5Стили коммуникацииВзлом кода процесса ухаживания
Брент: Если бы эти цветы росли, как моя любовь, их стебли достали бы до самой Луны.
Джордан: О чем ты?
Брент: Ты не получила розы?
Джордан: Забудь о Луне – они даже до 23-й улицы не добрались
Брент: Нужно было написать тебе о доставке
В 2013 году в газете The New York Times вышла статья под названием «Конец ухаживаниям?». Процесс ухаживания полностью потерял свою актуальность, говорилось в ней, и цитировался тридцатилетний любитель онлайн-знакомств: «Культура свиданий сводится к циклам текстовых сообщений, каждое из которых требует навыков шифрования шпиона холодной войны, чтобы понять суть». Подобно певчим цикадам, брачное безумие которых случается каждые несколько лет, понятие «ухаживание» периодически снова заявляет о себе. Причины потери актуальности ухаживания могут быть различные, при этом некоторые виды технологий приложили к этому руку. Изобретение телефона, радио, телевидения и интернета было воспринято как предвестник грядущего забвения для ухаживаний и, следовательно, подразумевало такую жизнь, какой мы ее знаем. Любовные послания больше не пишутся с трепетом и особой внимательностью. Исчезли любовные серенады на крыльце. Сейчас даже телефонные звонки находятся в шатком положении, спрятанные среди бесконечных функций нашего мобильного устройства; они как предмет одежды, который надевают только в особых случаях.
Мы переписываемся. И несмотря на культуру тусовок и перепихона или тенденцию к «манцессии» (когда представители сильного пола, казалось бы, не могут выделить ни гроша на свидания), мы ухаживаем. Раньше сообщения были подобны маленькому пакетику с цветочным удобрением, аккуратно прикрепленному к целлофановой обертке; теперь это может быть и полноценный букет. Мы шепчем милые пустяки, мы обнимаемся, проявляем ласку, – и все это в сообщениях. В истинной дарвинистской прогрессии мы развили противопоставленные большие пальцы сначала для качания на деревьях, затем для удержания инструментов. Теперь их главная задача – флиртовать.
Мы также лжем, насмехаемся и ругаемся своими большими пальцами. Яд вытекает из этих самых честных и трудолюбивых работников – или это был сарказм? Юмор? Иногда трудно сказать наверняка. Наши умы не полностью осознали это новое использование привычных вещей.
К счастью, у нас есть еще четыре пальца, которыми можно почесать голову. Если первый раздел книги был полезен, то наш указательный палец выбрал нам подходящего поклонника; средний палец попрощался с неподходящим, а вместе с ним и с приложениями для знакомств; и теперь, готовые покопаться в контексте отношений, мы думаем о безымянном пальце или просто о безделушке для мизинца. Говоря другими словами, если в первой части книги мы сосредоточились на том, что можно узнать о незнакомцах из их сообщений, то во второй части рассмотрим пары и развитие – в цифровом диалоге – их отношений. Внимательное изучение сообщений пары покажет нам, действуют ли они синхронно и совместимы ли друг с другом; продемонстрирует расстановку сил; и позже, когда пара перейдет к отношениям, поможет определить их уровень настроек и сопереживания.
Ухаживание, особенно на ранних стадиях, это деликатная вещь. Все дело в установлении ритма и темпа. Оно также направлено на создание общего пространства, в котором можно будет делиться и сопоставлять атрибуты жизни друг друга. За пределами времени и пространства, которые по крайней мере являются известными величинами, лежит, пожалуй, самый важный аспект ухаживания – элемент, который, хотя и назван в честь науки, является и невыразимым, и ненаучным. Химия.
Может ли проявиться химия через текст?
Вопрос больше не в том, может или нет; она должна. И постепенно, учась анализировать тексты и глядя на них как на индикатор взаимопонимания пары, мы находим несколько измерений, которые должны оставаться в равновесии, если хотим, чтобы отношения развивались. Первое из них – это темп.
Гонка на время
В лучшем случае выбранная нами скорость, когда мы захотим встать на путь ухаживаний, совпадет с выбором нашего партнера, с аналогичными идеями о том, какая последовательность должна быть для каждого этапа. Однако пара, в которой представления о сроках не совпадают, может сойти с дистанции, ведь один партнер будет пытаться ускорить процесс, а другой просто захочет притормозить.
Мы смотрим на время отклика на наше сообщение, чтобы оценить, комфортен ли наш темп для другой стороны. В отличие от устного общения сообщения из-за их асинхронного характера не имеют никаких негласных правил для времени отклика, – несмотря на бесчисленные книги и статьи, говорящие об обратном. В фокус-группах исследований для своей книги «В активном поиске» (Modern Romance) Азиз Ансари выяснил общее мнение, что мгновенный ответ на сообщение – это ошибка, что такая реакция кажется проявлением нетерпеливости. Но такие правила о времени отклика излишне жесткие. Все пары должны найти свой собственный темп.
Независимо от того, склонны ли мы принимать поспешные решения или предпочитаем более умеренный, старомодный подход, у нашего мозга есть предрасположенность говорить «нет», прежде чем мы скажем «да» новым отношениям. Хелен Фишер – антрополог, эксперт по биологии любви и привлекательности, автор книги «Анатомия любви» (Anatomy of Love) – объясняет, что за тысячи лет эволюции наш мозг был запрограммирован искать негатив в других. Это дало эволюционное преимущество: неспособность распознать врагов была высока, поэтому наш мозг развил подозрительность и недоверие, чтобы искать плохое. Чтобы довериться незнакомцу, который активно ухаживает, требуется более сознательное переосмысление, склонность к риску или определенный наивный оптимизм.
Люди находят различные способы решения этой проблемы, когда начинают ухаживать. Например, моя коллега Сара, казалось, заинтересовалась Уэйдом, пока он не написал следующее.
Уэйд: Чтобы ты убедилась, что я реальный человек, сейчас пришлю тебе приглашение в LinkedIn (просто поищу по имени и школе)… у тебя есть страницы в FB и Insta? С радостью отправлю кое-что и туда. Ну, знаешь, все эти первоначальные игры, знакомство друг с другом и т. д.
Сара: Меня так легко можно найти?
Уэйд: ага, все очень просто.
Уэйд: Ты уже смотрела сериал «Король тигров»? Неплохое занятие для изоляции…
Сара сказала мне:
– Это просто очень, ну… слишком. Добавиться ко мне в LinkedIn, Instagram[11] и Facebook так быстро. Я имею в виду, мы были всего на одном свидании.
– Это даже больше, чем просто «слишком», – заверила я ее. – Ты могла бы ответить: «Оу, это было бы здорово, потому что тогда мы могли бы общаться через InMail[12]».
Сара засмеялась и продолжила:
– Он рассказывал мне, как сотрудничал с компанией McKinsey, а потом сказал: «О, ты говорила, что тоже была у них, верно?» И я подумала: «Неа, конечно же я никогда этого не говорила, ты просто преследуешь меня».
Мы пришли к выводу, что можно нормально отнестись к киберпреследованию, но его открытое признание в этом шокировало Сару. Сбор подробной информации, прежде чем узнать кого-то в реальной жизни, сродни тому, что Эмили Морс, ведущая подкаста «Секс с Эмили», называет «преждевременной эскалацией». К их первому свиданию Уэйд собрал столько информации, будто они встречались уже третий раз. Такое многообещающее ухаживание, каким бы оно ни было, выглядело как попытка наверстать упущенное.
Домашняя работа по химии
Трудно как-то охарактеризовать химию; как правило, она попадает в категорию «Я узнаю, когда почувствую это». Химия проявляется в притяжении и легкости. Вы не чувствуете трудности в общении, находясь рядом с другим человеком: разговор легко идет, вы искренне смеетесь, и из-за этого взаимодействия хочется чего-то большего. Химия ярче проявляется в начале отношений, именно в то время, когда обмен сообщениями, вероятно, будет преобладающим способом общения. Таким образом, ключевое значение имеет формирование химии с помощью текста. Мозг естественным образом на сознательном и бессознательном уровне оценивает результаты нашего взаимодействия и сравнивает их с сопутствующими издержками. Когда кто-то производит на нас приятное впечатление, наши дофаминовые пути зажигаются, вызывая волнительные ощущения. При личной встрече эти ощущения пробуждаются зрительным контактом, пристальным взглядом, прикосновениями и позами тела. Они также могут исходить из более размытого чувства понимания того, что мы слышим. Эти визуальные и поведенческие сигналы запускают выработку окситоцина – гормона, необходимого для сопереживания, доверия и построения отношений. Когда предполагаемая награда намного превышает ценность романтического взаимодействия (работа для поддержания вашего неугасающего внимания), мы ощущаем то, что называем химией.
Конечно, переписка не дает возможности для проникновенных взглядов. Все, что у нас есть, – это внимание друг к другу. Но некоторые отвлекающие факторы конкурируют за это внимание, даже (или особенно) напрямую с того же самого устройства, которое мы используем для общения. Выбор в пользу чего-то другого вместо обмена сообщениями, время реагирования на СМС и то внимание, которое мы уделяем написанию ответов, являются отражением нашего интереса и усилий. Иногда внимание к выбору слов – это способ, помогающий сблизиться на ранней стадии ухаживаний. Давайте посмотрим на мою переписку с Питером, которая привела к третьему свиданию.
Питер: Пожалуйста, дай знать, когда сможем увидеться
Я: Ок. Еду домой с работы – как насчет того, чтобы увидеться после моей пробежки?
Я: Почти закончился бензин. Думаю, доехала до заправки уже на его парах. Стрелка была на минимуме, так что я выжала все соки, чтобы добраться до заправки. Если считаешь, что прокрастинировать весело, тебе стоит попробовать эту игру.
Питер: Жизнь опасная штука
Я: Рада, что ты сказал так, а не «жить опасно»
Я: Это то, о чем я постоянно спорю с друзьями. Я говорю «ехать медленно», они – «замедлиться». Но ты ведь не можешь замедлить колесо.
Питер: Моя мама говорит так же. Слышу это годами. Но я на самом деле неисправим. Мне просто везет на опасности.
Я: Ха – я слышала это от отца. Почти вернулась домой с пробежки. Мне нужно принять душ, но если хочешь, можешь прогуляться ко мне, и встретимся у дома.
Питер: Отлично. Соберусь и пойду в сторону двери. Двигаться медленно или замедлиться?
Я: Мне нет равных в скорости приема душа. Двигайся с любой удобной для тебя скоростью.
Выражаюсь я грамматически правильно или нет, Питер развеселил меня: он обратил внимание на мое ворчание по поводу выбора слов, а затем изящно использовал это в своем ответе. Я почувствовала его интерес и внимание ко мне. Как и в животном мире, ухаживание включает в себя серию ритуалов, почти танец, где мы замечаем движения и язык тела потенциального партнера. Когда дело касается текста, здесь в роли танца выступает наша речь.
Если проявление внимания – один из отличительных признаков химии, можно ли предугадать его, основываясь на обмене сообщениями? Можно ли запрограммировать компьютер распознавать проявление внимания? Или даже настроить его так, чтобы он сам мог флиртовать?
Давайте посмотрим на диалог Лукаса и Лейлы.
Лукас: Поскольку это что-то новое для нас обоих… Давай немного пообщаемся, чтобы узнать друг друга?
Лукас: Тебя устроит такой вариант?
Лейла: Только если по итогу у нас будет секс
Лукас: Звучит заманчиво. Договорились, будет секс.
Лейла: Когда?
Лукас: Сейчас *Страстно целует*
Лейла: Мы ведь только познакомились. Разве ты не должен сперва угостить меня ужином?
Лукас: С удовольствием, если это тебя порадует.
Лейла: Ты определенно дамский угодник
Лукас: Спасибо. Стараюсь.
Лейла: Ты всегда со всем соглашаешься?
Лукас: Нет.
Лейла: У тебя есть хобби?
Лукас: Люблю научные видео про черные дыры и читать о сингулярности
Лейла: Что ты думаешь о нашем президенте?
Лукас: По правде говоря, я не увлекаюсь политикой…
Лейла: Я не поддерживаю то, что у тебя нет своей точки зрения
Лукас: Правда? Порой это расстраивает!
Лейла: Это наша первая ссора?
Лукас: *кивает*
Лейла: Отношения нельзя считать настоящими до первой ссоры
Лукас: Давай попробуем что-нибудь с этим сделать.
Лейла: Ссориться больше или меньше?
Лукас: Так, как никогда прежде.
Лейла: Тебе нравится ругаться?
Лукас: По большей части да
Лейла: Спорить?
Лукас: Да, типа того
Лейла: Или сразу в драку?
Лукас: И то, и другое.
Лейла: Что еще скажешь…
Лукас: Я хотел бы больше узнать о тебе
Лукас: Можно задать тебе личный вопрос? Не против? Мне действительно любопытно.
Лейла: Давай
Лукас: Если бы ты могла изменить любую вещь в своем взрослении, что бы это было?
Лейла: Меньше домашнего насилия
Лукас: Здорово.
Лукас: Ты действительно много значишь для меня. И я имею в виду…
Если диалог показался вам немного странным, это потому, что фразы Лукаса генерировались популярным приложением чат-бота, задача которого выполнять роль вашего воображаемого друга. Настоящая девушка Лейла общалась с роботом, пытаясь проверить его, задавая нестандартные вопросы. Одна из особенностей (и, безусловно, недостаток) ботов заключается в том, что у них возникают проблемы с вопросами, которые выделяются из общего контекста, и, как правило, они не воспринимают иронию и сарказм так, как это делает человек (фраза про секс: «Звучит заманчиво. Договорились, будет секс»). Они могут прибегнуть к словам вроде «Здорово!», когда не уверены в том, как лучше ответить.
Искусственный интеллект приложения пытается вызвать эмоции своими вопросами; он просит вас вспомнить о памятных моментах. Он предлагает аффирмации, «искренность» наряду с более глубокими высказываниями и открытыми вопросами. Приложение также, кажется, использует то, что в поведенческой аналитике называется «подражание языковому стилю». Оно включает в себя поведенческую тенденцию к отражению речевых особенностей другого человека. Интересно, что уровень эмоционального взаимодействия, происходящего между двумя (реальными) людьми, отражается в той степени, в которой происходит сочетание языкового стиля. Люди, которые нравятся друг другу, будут использовать похожие стили речи.
Джеймс Пеннебейкер, профессор психологии из Техасского университета, утверждает, что подражание языковому стилю создает общую основу для разговоров и тем самым уменьшает социальные трения. Он говорит, что это «помогает достичь схожести в эмоциональном тоне, соблюсти формальности и способствует открытости и пониманию статуса друг друга». В своих исследованиях Пеннебейкер продемонстрировал, что функциональные слова в нашем языке (такие, как артикли, предлоги и местоимения) имеют большее значение, чем содержательные, такие как «диван», «друзья» и «плавание». В своей книге «Тайная жизнь местоимений» (The Secret Life of Pronouns) он объясняет, что функциональные слова используются очень часто, несмотря на то что составляют небольшую часть нашего словарного запаса. Он называет их «скрытными словами», потому что на них мы меньше всего обращаем внимание. Эти часто используемые слова («к», «и», «из», «тот», «что», «мое», «с») наиболее связаны с нашими социальными навыками, утверждает он, потому что они обрабатываются в области мозга, которая оценивает социальные навыки в целом. Стоит отметить, что в английском языке присутствует нелепая любовь к предлогам: их 150, например, против 23 в испанском языке.
Языковой стиль, как сказал мне Пеннебейкер, «почти невозможно подделать». В этом его сила. По словам ученого, это позволяет понять, в какой «степени в паре обращают внимание друг на друга и отражают психологическое состояние партнера, а не управляют им». Его точка зрения заключается в том, что не путем изменения языковых привычек мы можем обратить внимание или проявить интерес к другому, а скорее что язык сам по себе служит для нас способом заявить о нашем интересе. Он – диагностическое окно в отношения, а не терапевтическое средство исцеления.
Эти общие, но хитрые функциональные слова бросаются в глаза так щедро, что мы сознательно не обращаем на них внимания. Даже со своим натренированным слухом, признался мне Пеннебейкер, он не всегда с легкостью может определить языковое подражание. Но компьютер может. Когда Пеннебейкер со своей командой создал программу для анализа разговоров с учетом этих данных, ученые смогли наблюдать, как во время общения люди начинали использовать одинаковые слова и таким образом проявлялось подражание языковому стилю. Фактически, основываясь исключительно на предлогах и местоимениях, использованных участниками быстрых свиданий, компьютер может с относительно высокой точностью предсказать, какие пары смогут быть вместе впоследствии.
Менялась ли при этом химия? Пеннебейкер считает, что да. Внимание – это показатель, который, по мнению ученого и его команды (и их алгоритма), они измерили. И внимание – это один из маркеров «щелчка» между двумя людьми, или страсти, интуитивно ощущаемой под воздействием химии.
Возьмем, к примеру, диалог между двумя миллениалами в процессе ухаживания.
Лиам: Потом я почувствовал себя как-то потерянно
Лиам: Так что я просто уделил себе немного времени
Лиам: И немного расслабился
Джулия: Оу мило.
Джулия: Что ты делал?
Лиам: Просто лежал в кровати
Джулия: Вот оно что хаха
Лиам: В общем-то
Лиам: Просто лежал и смотрел в потолок
Лиам: Думал обо всем
Джулия: Мило
Лиам: Ты права
Джулия: Не пробовал почитать что-нибудь?
Лиам: Хм, нет, не думал об этом
Лиам: Но идея хорошая, полагаю
Лиам: Стоит попробовать
Лиам: А ты?
Джулия: Я слушаю всякие подкасты
Лиам: Оу, мило
Лиам: Что-то интересное?
Джулия: Ну, для тебя вряд ли ахаха
Лиам: Хаха, ок
Джулия: а еще начала вести ежедневник!
Лиам: Оу, мило
Джулия: возможно, ненадолго, но стоит попробовать хаха
Лиам: хм, ты вдохновляешь меня
Джулия: Итак, ты выбрал, чем займешься
Лиам: Думаю, я почитаю что-нибудь
Их разговора может показаться недостаточно, по крайней мере ненатренированному взгляду. Но по данным алгоритма Пеннебейкера для анализа подражания языковому стилю, эти двое получат 100 %-ный результат по синхронизации. Мой – человеческий – анализ подтвердил бы, что они похожи друг на друга. Оба сохраняют позитивный и поддерживающий тон, выбирают одни и те же слова, соответствуют стилю и темпу друг друга и, кажется, используют функциональные лексемы (предлоги и местоимения) с одинаковой регулярностью.
Я полагаю, что и чат-бот Лукас был запрограммирован на соответствие языковому стилю. Когда я пропустила их диалог с Лейлой через аналитическое программное обеспечение на сайте Пеннебейкера, алгоритм показал 80 %-ную совместимость. И это несмотря на комическую и непоследовательную беседу. В их разговоре присутствует подражание стилю, но, очевидно, чего-то не хватает. Почему чат-бот не справляется?
Лукас отвечает щедрыми аффирмациями, и, как правило, комплименты и приятные слова успокаивают нас. Вопросами и добавляющими глубину высказываниями Лукас стремится перевести разговор в другое русло. Все это элементы проявления внимания и синхронизации. Тем не менее есть что-то важное, что явно отсутствует. Несмотря на все вопросы, приятные слова и утверждения, Лукасу не хватает реального понимания. В попытке быть приятным он непреднамеренно поддерживает продолжение скандала. Его ответная реакция «здорово» на информацию о травме, полученной в результате насилия в семье, вызывает тревогу и непонимание.
Другими словами, подражание языковому стилю не панацея. Действительно, есть ситуации, когда химию невозможно предугадать, и Пеннебейкер первый соглашается с этим. «Язык – довольно хороший инструмент, но он все еще не доведен до совершенства», – признает он. Существуют различные причины, по которым анализ может оказаться неточным. Один странный пример – обман. Пеннебейкер объясняет, что, как только человек начинает лгать, подражание в речи увеличивается, и повышается внимание в основном со стороны обманывающего человека. Человек, которому лгут, естественно, подстроится под собеседника, ведь что-то бессознательное говорит ему, что, возможно, так стоит поступить.
Таким образом, хотя стиль речи является интригующей мерой внимания, его трудно определить без помощи компьютера, и даже при сложном анализе результаты не вполне надежны. Если и это не поможет нам оценить ухаживания, тогда что?
Пожалуйста, пойми
Лукасу не хватает самого важного нефизического элемента химии, чувства, которое приходит с пониманием. Когда между людьми возникает взаимная химия, им кажется, что они знают друг друга гораздо дольше, чем это есть на самом деле. Ощущение, что нас понимают, обладает волшебным эффектом, – но не оно одно. Проведенное в Германии исследование показало, что нас бессознательно привлекают люди, чьи эмоции, как нам кажется, мы можем точно прочитать. Чем больше мы уверены в том, что читаем других, тем сильнее они нас привлекают. Команда, руководившая исследованием, описала это как способность «нейронного словаря» участника расшифровывать поведение и речь партнера. Когда мы точно читаем эмоциональное состояние другого человека, наш мозг сигналит о получении вознаграждения. Чем лучше читается информация, тем больше внутренней награды. Так что мы не только обожаем чувствовать себя понятыми, мы также любим понимать.
Конечно, это чувство понимания субъективно. Нам нравится думать, что мы делаем все правильно, но иногда наши догадки неверны. Калеб, чей долгий брак недавно закончился разводом, думал, что они с Амелией – новообретенные родственные души, почти без явных подтверждений этому. Представленный ниже диалог произошел спустя пару недель ухаживаний.
Амелия: Я поплавала. Ура.
Калеб: Охх неплохо.
Калеб: Я провел 2 часа на аштанга-йоге. Дошел до 2 уровня
Амелия: Это много собак мордой вниз
Калеб: Я в позе собаки, ты пускаешь пузыри и вращаешься.
Амелия: Сегодня на работе спокойнее, чем вчера. Гуляю…
Калеб: Ура спокойствию! Чувствую глубокую благодарность за твое присутствие и время, проведенное нами вместе на этой неделе.
Амелия: Оооу… так ты не бросишь все это, чтобы искать дальше?
Калеб: Моя дорогая Амелия,
– Мы уже далеко зашли и принимаем уязвимость в наших отношениях
– ты была так добра, приняв меня таким, какой я есть
– мне приятно/трудно называть эту уязвимость, потому что, называя, я делаю ее более реальной, и ты помогаешь мне осознать, что я не хожу по краю
– мы разделяем нашу слабость, коренящуюся в страхе. Я ценю, что знаю о твоих слабостях и говорю о своих. Она моя и принадлежит мне, и мне не нужно больше того, что ты уже делаешь, просто обнимай меня
– Четыре недели назад я и представить себе не мог, что мы создаем, а ты стала для меня огромным источником исцеления и роста.
Когда Амелия подтрунивает над серьезностью намерений Калеба, он предполагает, что девушку нужно успокоить. Это приводит к подробному рассказу о том, что он считает их общими чувствами. Кажется, мысль о том, что она эти чувства может не разделять, не приходила Калебу в голову, когда он беспечно продвигался вперед. Может, Амелия и наслаждалась временем, проведенным с Калебом, и стала для него источником исцеления, но его ответ был слишком нудным и навязчивым для нее.
Желание понять естественно, но бывают моменты, когда мы не хотим понимать. Пеннебейкер рассказал мне историю о том, как однажды к нему обратилась женщина с просьбой проанализировать общение между ней и мужчиной, с которым она встретилась и «подружилась» на конференции. После конференции она послала ему нежную записку, надеясь продолжить отношения. Он ответил вежливо, но холодным и сдержанным тоном. «Ей не нужен был эксперт в лингвистической области, – сказал Пеннебейкер. – Любой, прочитавший это, сразу бы понял, что мужчина не заинтересован». Но она этого не видела, потому что не хотела. Так что она сделала вместо того, чтобы принять отказ? В первую очередь наняла профессора психологии.
Следить за смысловой нагрузкой наших сообщений очень важно на ранней стадии отношений, о чем свидетельствует тяжелый и загруженный текст Калеба. Процесс ухаживания – это как строительство моста между двумя людьми. Поначалу мост больше похож на качели, шаткие и чувствительные к каждому сообщению, рискующие рухнуть на одну сторону. Пара, совместимая в текстовом общении, переписывается с одинаковой скоростью и частотой. Если представить на противоположных концах воображаемых качелей окошки чата собеседников, то для поддержания баланса они должны оставаться в равновесии, а не заваливаться на одну сторону. Непропорционально длинные или короткие сообщения либо вызывают раздражение, либо наводят на мысль об отстраненности собеседника. Ответ из двух слов на длинное искреннее сообщение точно не доставит удовольствия.
Конечно, это не бухгалтерский учет; никто не ведет отчетность. Но модель диалога, где сообщения сильно смещены к одной стороне экрана, обычно не очень хороший знак. Со временем совместный опыт должен стабилизировать качели и сделать их более похожими на мост, по которому можно было бы перевозить все более тяжелые материалы.
Баланс между химией и совместимостью
Химия берет начало скорее не из рассудочного, а бессознательного, и по проявлению схожа с эмоциями. Она ощущается как сильная привязанность или эйфория. Как при опьянении от алкоголя или кайфе от запрещенных веществ, у нас могут меняться восприятие времени и сниматься внутренние запреты.
Совместимость, в отличие от химии, связана с рациональным мышлением и требует его участия. Она прочнее укоренена в практических вопросах: общие интересы, совместное принятие решений, разделение ценностей, умение ладить. Когда мы совместимы, наши жизненные интересы совпадают; нам удобно проводить выходные наедине друг с другом или жить вместе. Как сказал писатель Ник Хорнби, возможно, уделив повышенное внимание совместимости: «Бесполезно притворяться, что у отношений есть будущее, если ваши коллекции пластинок сильно отличаются или если любимые фильмы даже не заговорили бы друг с другом, встретившись на вечеринке».
На этапе ухаживания легко спутать химию с совместимостью. Однако первая проявляется довольно быстро, а вторая – со временем. Когда и химия, и совместимость на высоком уровне, сами отношения становятся привлекательными. Мы много думаем о другом человеке и с нетерпением ждем совместного времяпрепровождения. Мы обретаем уверенность рядом с ним, нам комфортно строить совместные планы. Такие отношения сочетают в себе притяжение и уважение.
Однако долгосрочные отношения без совместимости могут превратиться в катание на американских горках. Отношения с высокой химией, но низкой совместимостью – интенсивные и удивительные, но часто изменчивые и нестабильные. Лия и Джейкоб попали в такую ситуацию.
Лия: Да, я пытаюсь перебрать в голове все причины, по которым мы не подходим друг другу, и только потом понимаю, что это значит, что я больше думаю о тебе.
Джейкоб: Дай мне знать, если найдешь что-нибудь стоящее. У меня ничего нет
Джейкоб: Кроме, знаешь, некоторых логистических вопросов
Лия: Возраст, жизненный этап, стиль жизни, мне нужна стабильность, а тебе свобода… Логика не побеждает эмоции.
Джейкоб: Как и логистика
Путаница возникает, когда люди интерпретируют взрыв своих чувств как высокий уровень совместимости, в то время как это может быть просто химией. Это заставляет их преследовать партнера независимо от того, какова взаимосвязь на самом деле, и даже тогда, когда эти импульсивные порывы сопровождаются другими, более важными признаками.
Возьмем, к примеру, общение Кейтлин и Мэтта. На первом свидании между ними возникла сильная физическая связь. Они продолжали переписку, но ее прерывало необъяснимое многодневное молчание, после чего Мэтт появлялся как ни в чем не бывало. Кейтлин поняла, что ее беспокоит привязанность к Мэтту и что его периодическое молчание заставляет ее испытывать напряжение. Ей нужен был надежный и стабильный человек, но магнитное притяжение, которое она испытывала к нему, заставляло ее снова возвращаться обратно.
Мэтт: Спасибо за прекрасный вечер, он задел мои чувства
Кейтлин: Разве я так плохо пахну?:-)
Мэтт: Ты пахнешь восхитительно. Даже если ты маленькая…
Кейтлин: Обойдемся без комплиментов. Не могу поверить, что уже так поздно. С тобой я теряю счет времени
Мэтт хвалит и говорит комплименты, но даже в этом коротком обмене сообщениями мы можем почувствовать неуверенность Кейтлин в их взаимосвязи. Упоминая в основном физические аспекты их совместного времяпрепровождения, Мэтт, кажется, пытается удержать ситуацию в настоящем моменте – вероятно, чтобы избежать каких-либо обещаний на будущее. Кейтлин зацикливается на запахе, когда он описывает свидание, на котором были «задеты его чувства», проявляя свою уязвимость и испытывая неловкость, что, как мы увидим, больше всего волнует женщин. В этом фрагменте текста есть признаки химии, но не обязательно совместимости.
Химия – это мощная сила, порой слишком мощная. Она может заставить нас встречаться с тем, кто уже не раз разрывал отношения и снова возвращался, или тем, кто еще не развелся, или тем, кто в ярости бьет посуду или сидит на капоте нашей машины, мешая нам уехать. Беспокойство друзей остается без внимания; они могут только стоять в стороне и беспомощно смотреть на развитие событий.
В экстремальных формах несовпадения химии и совместимости увлечение переходит в одержимость. Если на ранних стадиях ухаживания это нормально, то в дальнейшем одержимость несколько выходит за рамки страстного увлечения. Неспособность сосредоточиться на чем-то еще или отсутствие уважения к частной жизни другого человека – это признак того, что увлеченность переходит в одержимость. Часто думать о человеке – это здорово; постоянно размышлять, думает ли он о нас (и пытаться это выяснить), – нет.
Одна из моих пациенток, Сильвана, успешная и независимая девушка немногим больше двадцати лет, страстно влюбилась в мужчину, который был старше на пятнадцать лет. Большей частью они обменивались сообщениями, иногда отправлялись в совместные поездки в экзотические места. Со временем Сильвана стала зацикливаться на своем возлюбленном. Обмен сообщениями, который начинался как приятное отвлечение от рабочей рутины, стал приоритетной задачей ее рабочего дня. Беспокойство о содержании сообщений и времени получения ответов от возлюбленного лишило девушку возможности сосредоточиться на работе. Общение с друзьями свелось к обсуждению поведения ее партнера. Хотя поначалу друзья проявляли участие и снисходительность, их терпение заканчивалось.
Удовольствие, которое приносила привязанность вначале, быстро сменилось болью. Осознав, что отношения бесперспективные, Сильвана разорвала их. Это дало ей кратковременное чувство облегчения, за которым быстро последовало горе, которое, в свою очередь, побуждало ее искать сближения с объектом своей страсти, что приводило к повторению цикла. Мы выяснили, что она была наиболее счастлива в состоянии повышенного ожидания и тоски, а ее возлюбленный всегда находился вне досягаемости. Конечно, такая позиция была шаткой, как мяч на вершине крутого склона. Обещание доступности было более привлекательным для Сильваны, чем сами отношения, потому что это позволяло ей находиться в режиме постоянного решения проблем, а не противостоять и жить с чем-то менее удовлетворительным. Для одержимого и перфекционистского ума это обычная ловушка.
Однако бывают случаи, когда химия существует сама по себе, а партнеров не заботит совместимость. Так происходит, когда оба человека принимают физическое влечение и связь такими, какие они есть на самом деле, вместе с их ограничениями, и не беспокоятся об атрибутах традиционных отношений. Дженни и Даг, похоже, четко осознают неопределенные границы своего влечения, принимая при этом определенные границы своей связи.
Дженни: Звучит соблазнительно. Я взволнована.
Даг: Я тооооооооже!!!
Дженни: Спасибо за приглашение. Ау!
Даг: Ну, я не врал, когда говорил, что ты одна из моих любимых
Дженни: Ррр. Спасибо, жеребец. Я польщена
Ориентироваться в отношениях, где есть «только химия» с минимальной эмоциональной привязанностью, может быть непросто, особенно для тех, кто не привык к мелководью случайных знакомств. Да, вода теплая, но, прыгая в нее, можно споткнуться. У Тины, только что пережившей тяжелое расставание, все складывалось очень неловко.
Тина: Давай выпьем по стаканчику сегодня
Барт: Как я пропустил твой звонок? Странно…
Тина: Я подумала о том, что нам нужно спать вместе;)
Барт: Не мешало бы попробовать…
Барт: посмотрим, подойдем ли мы друг другу
Тина: Именно
Барт: ОК, мне это нравится – продолжай быть сексуальной
Тина: Сегодня?
Барт: Я не могу сегодня… Ты можешь подождать?
Тина: :(
Барт: Извини, друг приехал из другого города
Барт: Не могу его бросить
Барт: Даже ради секса, который, как я считаю, будет умопомрачительным
Тина: Я понимаю
Барт: Ужин тоже
Барт: ОК, самый обычный секс. Банальный.
Тина: Не стоит загадывать, потому что никогда не знаешь наверняка.
Тина: И зачем отказываться от выпивки ради этого? Я надеюсь, что он суперклассный друг.
Барт: Ладно, давай через пару недель! Завтра я уезжаю из города на выходные
Тина: Повеселись *Вздох*
Тина пытается быть легкомысленной. Она убеждает себя, что просто хочет отвлечься. Но хотя ставки невелики, девушка все равно чувствует себя уязвленной и разочарованной ответом Барта. Отказавшись от ее приглашения и предложив встретиться через две недели, Барт в лучшем случае демонстрирует свою нерешительность в отношении их связи, а в худшем – незаинтересованность. Очевидно, он не готов броситься в омут с головой в погоне за этой забавой.
Если химия без совместимости может быть минным полем, то как насчет совместимости без химии? Менее жаждущие новизны и избегающие ущерба люди могут благоразумно предпочесть накрывающим с головой чувствам более безопасный, предсказуемый путь: высокую совместимость и низкую химию. Совместимый партнер, с которым можно планировать светские ужины и мероприятия или комфортно проводить вечер в пижамах, поедая мороженое с соленой карамелью и просматривая любимый сериал, – это то, что нужно. Большинство одиноких людей с радостью соглашаются на меньшее. Для других отсутствие «химии» – это не признак провала, а не что иное, как шаг на пути к медленной смерти.
Многие из людей, выбравших отношения с низкой химией и высокой совместимостью, признаются, что оставаться вместе – их осознанное решение. «Я просто почувствовал себя с ней так уютно, как дома, сразу с момента нашего знакомства», – сказал мне Скотт о своем браке, в котором места для секса в основном не находилось. «Это все еще романтично, мы будто можем быть просто самими собой», – добавил он.
Сообщения таких пар могут быть менее игривыми.
Энни: Привет, что с тобой случилось, кстати? Слишком много опций, которые сбивают тебя с толку?
Стив: Жизнь сбивает меня с толку… Звучит паршиво, но я действительно отстойный человек. Сам факт, что ты хотя бы отдаленно интересуешься мной, делает меня счастливым. Если будешь неподалеку в следующие выходные, мы могли бы встретиться.
Энни: Здорово! Звучит неплохо.
Энни: Эй! Хотела предложить посидеть после обеда и немного расслабиться. Попозже. У меня столько идей.
Стив: Да, где хочешь встретиться? Марин или Сан-Франциско?
Энни: А как тебе прогулка с осмотром красот Марина? Или тебе уже надоело там гулять?
Стив: Звучит здорово… Я также не против прогуляться за едой в город и поесть в парке, как в прошлый раз. Там недалеко продают вкусное мороженое.
Энни была ошеломлена отсутствием энтузиазма в ответах Стива, но ее тянуло к нему: он казался ей хорошим, стабильным парнем, и она могла представить его рядом с собой. «Я стараюсь не забывать о занятиях спортом, и обычно я бы сказала, например, что мороженое будет только после прогулки, или что-то в таком духе, но посчитала, что, наверное, должна просто согласиться», – призналась она мне.
Создается впечатление что ни Энни, ни Стив не привносят страсть или оригинальность в этот диалог. Они довольствуются практическими планами, которые удовлетворят их обоих. Возможно, они смогут обрести совместимость при отсутствии химии. И хотя это не то, о чем говорят в фильмах, но оно может сработать.
Без совместимости, на которую можно опереться (то есть и без химии, и без совместимости), пары вряд ли далеко продвинутся в процессе ухаживания. Такие разговоры обрываются без объяснений причин и долгих прощаний. Ведь, в самом деле, что тут можно сказать?
Патрисия выбрала время, чтобы объяснить Нилу отсутствие интереса к нему, подробно и лично, после их второго свидания. Затем она получила следующее сообщение.
Нил: Привет. Спасибо за откровенность и объяснение своих мыслей/чувств. Должен сказать, я был удивлен, услышав их, учитывая, что мы все обсудили. Я знаю, что это был тяжелый разговор и что ты, очевидно, шутила, обижая меня, но я не понимаю, почему мы так долго обсуждали это, если не собирались больше встречаться. Разве смысл был не в том, чтобы решить эту проблему и мы могли двигаться дальше? Если нет, я пойму, и тебе не нужно отвечать. Ты мне нравишься, поэтому все это удивительно и неприятно.
Нил: Привет, я вчера оставил свой телефон дома у друга и только что наконец-то забрал его. Хочешь поговорить сегодня?
Нил: Думаю, нет. Ну что ж. Я тщетно пытался расположить тебя к общению, но, похоже, ты не очень-то хочешь общаться. Это определенно было самое странное окончание свидания из всех, которые у меня когда-либо были (и, возможно, самое странное свидание в целом). Удачи, береги себя и постарайся быть более милой (или, по крайней мере, более коммуникабельной со следующим парнем). Я искренне желаю тебе всего самого лучшего.
Как ни странно, Нил кажется более озадаченным тем, что Патрисия нашла время поговорить с ним о своих чувствах, он бы меньше удивился, если бы она просто бросила его. Его ведь явно бросили. Само отрицание этого факта указывает на нарциссическое расстройство личности. Отказ для него – это нечто на иностранном языке, что он отказывается понимать, даже когда ему говорят громко и четко. Он диссимулирует, ссылаясь на ошибку или недопонимание, но акцентируя внимание на том, что она не с его стороны. Здесь все валится на Патрисию, которая просто не «очень общительная», и ситуацию, которая была «странной». Глядя со скамьи запасных, на которую его отбросили, Нил, кажется, способен только рассуждать о том, что Патрисия, должно быть, очень хорошо играет в футбол.
Да, игнорирование – это небрежность, возможно даже трусость. Оно часто оставляет другого человека без ясности или с вопросом, что он сделал не так. Но не отпускать, когда кто-то изящно уходит, может быть еще хуже. Потому что правда заключается в том, что иногда самое честное объяснение вашего отказа от ухаживаний только ранит чувства другого человека. «Я просто не разделяю этих чувств» может оставить синяк, но «мне не нравится, как ты целуешься» может оставить глубокий шрам. Чем дальше зашло ухаживание, тем больше мужества требуется, чтобы отступить. Сожаления о слишком раннем разрыве отношений редко идут в сравнение с теми, которые могут возникнуть из-за слишком позднего разрыва.
Встать у руля
Расстановка сил, едва проглядываемая во время обмена первыми сообщениями, начинает всерьез проявляться в процессе ухаживания. По мере этого естественно возникают вопросы о положении, статусе и иерархии. Мы начинаем определять статус человека в сфере семьи, дружбы, общественной жизни и, возможно, самое главное – в прошлых романтических привязанностях. Это те артефакты, которые мы приносим с собой в каждые новые отношения, сохраняем на протяжении всей их длительности и после завершения. Это багаж энергии, и он несет с собой свой собственный язык.
Когда люди рассказывают истории о социальной сфере, в них могут присутствовать некоторые искажения. Как мы увидели в главе 3, рассказывание историй – это циклический процесс, и в каждой новой версии детали добавляются или опускаются. Самовосхваление и самоуничижение проявляются в изобилии, временны́е рамки колеблются, слова подбираются в момент речи – не обязательно из-за нашей нечестности, но с учетом того, что мы чувствуем и с кем говорим, и элементов за пределами сознания.
Однако более показательным в наших рассказах, чем любые словесные изыски или синтаксис, является тихая работа местоимений, тех «скрытых» слов, которые наш мозг обрабатывает менее осознанно, но которые хорошо видны при обмене текстовыми сообщениями. То, как мы говорим о своей социальной сфере, может показывать наш статус в ней.
Говоря о работе, руководитель высшего звена или исполнительный директор будут использовать слова «мы», «нам» и «наш». Но это не показатель самонадеянности; обычно они действительно говорят от лица группы людей. В подобных случаях подчиненные будут использовать «мне», «я» и «мой». То же самое относится к семье или друзьям. Использование «мы» создает ощущение безопасности, независимо от того, идет ли речь о нашем книжном клубе, нашей футбольной команде или наших родителях. В первом же лице единственного числа есть скрытая неуверенность. Высокий статус в одной сфере не всегда указывает на соответствующее положение в других. Самое важное, что употребление местоимений указывает не только на текущий статус человека в той или иной сфере, но и на тот статус, на который он рассчитывает.
В своем исследовании функциональных слов Джеймс Пеннебейкер рассматривал использование местоимений в английском языке как маркер не только внимания, как мы уже увидели, но и власти, авторитета, социального статуса и пола. Он продемонстрировал, что люди, занимающие более высокое статусное положение (мужчины, представители старшего поколения и высших социальных классов), используют группы существительных чаще. Такие кластеры могут включать комбинацию артиклей, существительных и предлогов, при этом предпочтение отдается полным словам. Напротив, женщины, молодые люди и представители низших социальных классов больше используют местоименно-глагольные группы, которые состоят из личных и безличных местоимений (особенно местоимений первого лица: «я», «мне», «мой») и вспомогательных глаголов (в английском языке это am, be, have, will, would, should; в русском роль вспомогательного глагола выполняет «быть»), а также некоторых когнитивных слов.
Рассмотрим разницу между этими двумя фразами:
«Я не могу поверить, что ты не позвонил вчера вечером – мне бы хотелось, чтобы ты позвонил».
«Не звонить после данного обещания – бестактно».
Люди, чувствующие себя (сознательно или бессознательно) в позиции власти, с наибольшей вероятностью выразят мысль вторым способом. Как объясняет Пеннебейкер: «Они, скорее всего, будут принимать решения самостоятельно и игнорировать идеи других».
«Иными словами, если у вас нет контроля над ситуацией, в ваших интересах обращать внимание на других. Но если вы в позиции руководителя, вам следует уделять пристальное внимание текущим задачам», – отмечает профессор. Даже стайные животные ведут себя подобным образом: альфа-собака обращает внимание на окружение, а бета-собаки смотрят на вожака, то есть на альфу.
Что касается выбора местоимений первого лица единственного числа теми, кто чувствует, что у них меньше власти, Пеннебейкер говорит: «“Я” – полезное слово: оно является маркером сосредоточенности на себе. Поэтому оно связано с депрессией, со статусом и с обманом». Местоимения первого лица означают, что мы обращаем внимание на себя, объясняет профессор, а мы обращаем на себя больше внимания, когда находимся в подчинении у других. Когда власть и статус устанавливаются в отношениях, доминирующий партнер начинает отдавать предпочтение «мы» и «вы», и действительно, чем более стесненным чувствует себя подчиняющийся, тем чаще он использует «я». (Как мы видели в предыдущей главе, когда люди лгут, они часто опускают местоимение «я». «Как ни странно, обман связан с более высоким статусом, – отмечает Пеннебейкер. – Люди, занимающие высокое положение, более осторожны в своих ответах».)
Чтобы действительно понять расстановку сил и совместимость с помощью сообщений, нужно в течение долгого времени анализировать их, а не смотреть на отдельные фрагменты. Это динамика, тонкий срез которой сложно сделать, потому что она подвержена влиянию индивидуальных обстоятельств. В один момент времени кто-то может держать бразды правления в своих руках, а в другой – передать их собеседнику.
Однако некоторые тенденции остаются неизменными. В английском языке мужчины больше используют артикли, особенно the и a. Артикли также указывают на власть и авторитет. Естественно, они подразумевают конкретность и ассоциируются с указаниями и командами. Примечательно, что при приеме тестостерона человек начинает использовать больше этих «мужских» служебных слов. Люди, употребляющие в речи артикли, проявляют навыки организованности, эмоциональной стабильности, добросовестности и придерживаются консервативных взглядов. Использование артиклей также коррелирует с более формальным, властным и, возможно, менее честным стилем письма. Люди, придерживающиеся повествовательного стиля написания, использующие слова «с» и «вместе», как правило, более общительны и социальны.
Посмотрим на общение Эллен с Ларри, чьи сообщения отличает ярко выраженный повествовательный стиль.
Эллен: Я сегодня посмотрела в кинотеатре «Беспечного ездока». Видел?
Ларри: Доброе утро. Прости, что не ответил сразу, я уже спал. «Беспечный ездок»… Давно его не смотрел. Насколько я помню, хорош не столько фильм, сколько сама концепция. Мне нравился саундтрек, и я помню, как размышлял, что если бы я путешествовал по стране, то у меня в мотоцикле чертов бензобак был бы побольше. Это заставляет меня думать о тех временах, когда люди были добрее друг к другу и пытались найти способы объединиться, а не разрывать общество на части. Всегда считал, что мне стоило бы родиться на 25 лет раньше…
Эллен: У тебя есть что-то общее с персонажем Денниса Хоппера. В тот момент, когда они сидят у костра, он говорит: «Я не понимаю, почему люди так боятся меня», а Джек Николсон отвечает: «Они боятся тебя, потому что ты воплощение свободы», а Деннис говорит: «Что плохого в свободе? Это Америка». А Джек говорит: «Нет, настоящая свобода – это опасно»
Ларри: Я думаю, ты абсолютно права. Настоящая свобода пугает людей до смерти. Нужно придумать, как убедить их, что это не так страшно, чтобы они могли поехать со мной и повеселиться. Вместо этого у меня звонок по конференц-связи через 15 минут, а потом встреча и бла-бла-бла-бла-бла, поговорим позже, пока
Ларри не только отказывается от стереотипно мужского использования формального языка (например, короткого «этот фильм – классика») в пользу повествования, но и высмеивает жесткий, высокомерный язык конференц-связи и совещаний.
Рассматривая подобные диалоги, мы можем получить представление о стиле общения пары – формальном и доверительном, рефлексивном и аналитическом или бессвязном и повествовательном. Стиль письма отражает стиль мышления, и пары, чей стиль мышления близок, имеют больше шансов на успех.
Уравновешиваем риски
Для этапа ухаживания (пока отношения по-настоящему не наладились и не стабилизировались) характерна еще одна тенденция – страх отказа. У всех нас разный уровень уверенности. Поскольку исход любых новых отношений по определению непредсказуем, он может вызывать тревогу. Поэтому, вступая в игру, нужно быть готовым испытать дискомфорт. Такой подход наиболее актуален для тех, кто склонен воспринимать конец отношений как неудачу или, что еще хуже, как чью-то вину. Готовность к участию означает подавление тревоги.
Страх отказа может вызвать множество защитных действий. Тот, кто несилен во флирте, может поддразнивать или оскорблять собеседника, делать завуалированные комплименты, а не говорить прямо. Некоторые из таких моделей поведения поощряются в поп-литературе, в частности в книге Эллен Фейн и Шерри Шнайдер «Правила» (The Rules), ставшей в 1990-х годах культурным феноменом; в ней женщинам рекомендуется не флиртовать и даже изображать безразличие к интересующим их мужчинам. Аналогичным образом в книге «Игра» (The Game) Нила Страусса мужчин учат искусству неггинга – делать женщинам комплименты, граничащие с оскорблениями, чтобы заставить их чувствовать себя неуверенно и, следовательно, сделать более уязвимыми перед мужскими ухаживаниями. В обеих книгах все сосредоточено на неуверенности и контроле, а игнорирование считается лучшим способом привлечь внимание.
Возможно, самое важное, что мы можем узнать из стиля ухаживания человека, – это уровень риска, на который он готов пойти, и степень, в какой он воспринимает этот риск как ситуативный (зависящий от внешних факторов), а не отражающий его собственное эго или самооценку (свидетельствующий о внутренних недостатках). Если вы ищете человека со здоровым типом привязанности, его способность сделать комплимент и продемонстрировать уязвимость, если только это не происходит слишком поспешно или слишком настойчиво, скорее всего, окажется хорошим знаком. Это позволит наладить контакт и взаимопонимание (как мы увидим в следующих главах). Как говорит Алджернон в романе Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным» (The Importance of Being Earnest): «Суть романтики в неопределенности. Если мне суждено жениться, я, конечно, постараюсь забыть, что женат».
Сверхурочная работа на старой фабрике
Хотя мы уже выделили в процессе ухаживания различные элементы, которые можно проанализировать в сообщениях (скорость ответа, внимание, понимание, стиль общения, властность и готовность идти на риск), остается нечто, выходящее за рамки языка. Диалог между Карлой и Густаво указывает на недооцененный элемент.
Карла: Я знаю, это странно, но я чувствую запах твоей футболки, которую ты оставил у меня дома.
Густаво: Это было бы странно только в том случае, если бы ты принесла ее с собой в офис. На что он похож?
Карла: На твой запах, глупый!
Густаво: Спасибо, Капитан очевидность. На что похож мой запах?
Карла: Я не знаю. Я не так хороша в ассоциациях. Кекс. И запах кожи.
Густаво: Кожаныйкекс? Мне нравится
Карла: Кожаный красавчик. Что насчет меня? Чем я пахну?
Густаво: Сложно сказать. В основном шампунем.
Карла: Надеюсь, тебе нравится. Он дорого стоит.
Густаво: О да, все отлично.
Согласно общепринятому мнению, сексуальных женщин в основном привлекают мужчины с достатком и статусом. Доктору Рейчел Херц известно кое-что еще. Когнитивный нейробиолог из Брауновского университета, специализирующийся на психологии обоняния, и автор книги «Аромат желания» (The Scent of Desire) в своих исследованиях показала, что, опережая все остальные показатели, запах мужчины для женщины становится самой важной характеристикой сексуальной привлекательности. Нейробиологи считают, что из всех наших ощущений запах самый сложный для словесного описания.
Именно поэтому исследования доктора Херц становятся еще более интересными. Она изучает связь между тем, что витает под кончиком нашего носа, и тем, что готово сорваться у нас с языка, – или, как в случае Густаво и Карлы, выплеснуться из-под кончиков больших пальцев. Сказанное нами о запахах, очевидно, может влиять на наши чувства, воспоминания и восприятие. Отчасти сила запаха заключается в том, что обонятельная луковица находится рядом с лимбической системой – мозговым центром инстинктов и настроения. Местом наших эмоций.
Наше обоняние существует в блаженном, словесно невыразимом пространстве, в основном не испорченном речью. В то время как вид яблока или звук его надкусывания однозначно вызывают в сознании слово «яблоко», запах яблока может вызвать бессознательные мысли, яркие воспоминания и сильные эмоции, отправляя наше сознание парить во времени и пространстве, как метафизический воздушный шар. Однако работа Херц показывает, что прикрепление ярлыка к этому запаху может проколоть воздушный шар и обрушить его на землю. Исключительная когнитивная свобода носа легко укрощается легким ударом языка. Например, поднимаясь на борт самолета, вы можете испытать всплеск возбуждения и вас захлестнет потоком воспоминаний, вызванных видом, звуками и, главным образом, запахами. Но если вы сознательно опишете их (авиационное топливо и специфический запах битумного асфальта), это возбуждение и воспоминания быстро исчезнут, сменившись представлениями, которые у вас могут быть, например, об органическом топливе.
Когда Карла сказала: «На твой запах, глупый!», она имела в виду именно это: если она поднесет к носу футболку, то почувствует запах Густаво. Но как только он попросил описать свой запах, ощущение пропало. У Карлы остались лишь запах кожи и кексов (недостаточные дескрипторы) и все ассоциации, которые с ними связаны. Ярлыки могут даже привести к обонятельным иллюзиям, когда нечто воспринимается пахнущим так, как ими описано. Для Карлы бедный Густаво может в итоге оказаться насквозь пропахшим сдобными булочками, даже если это не так. Такова сила языка, когда речь заходит о запахе.
Это не значит, что мы не должны говорить или писать о запахе. Признание в том, что нам нравится чей-то запах, указывает на сильную привязанность. Но, возможно, нам следует оставить подобные высказывания без продолжения. В противном случае мы будем просто утыкаться носом в немного правдивую, бессловесную химию.