Вопрос, имеют ли токены ценность, сводится в основном к тому, будет ли на них долгосрочный спрос. Отчасти это зависит от их экономической структуры. Краны и стоки блокчейн-сетей должны быть разработаны так, чтобы популярность сети конвертировалась в устойчивый спрос на ее токены.
Конечно, в связи с этим возникает другой, куда более сложный вопрос: а будет ли сеть популярной? Это невозможно точно определить. Одни сети добиваются успеха, другие – нет. Но я могу уверенно сказать, что каждая успешная сеть будет предлагать полезные сервисы, которые и привлекают в нее пользователей.
Скептик может вполне резонно усомниться в жизнеспособности той или иной блокчейн-сети и в том, нужны ли миру такие сети вообще. Может, в интернете и без них достаточно сетей? Может, обойдемся корпоративными сетями: судя по всему, они будут и впредь побеждать конкурентов либо потому, что пользователи уже надежно в них заблокированы, либо потому, что они всегда будут успешно конкурировать с блокчейнами в таких областях, как пользовательский опыт? Я эту точку зрения не разделяю, но признаю, что это вполне обоснованная критика. При этом недостаточно обоснованно утверждать, что токены базируются на каких-то выдуманных экономических теориях. Это не «волшебные бобы», а активы, используемые для поддержания виртуальной экономики, и их можно оценивать, применяя традиционные финансовые методы.
Спекуляция существует везде, где можно купить или продать имущество, от акций и сырьевых товаров до недвижимости и предметов коллекционирования. Спекуляции на рынках всегда были и будут. И токены тут, конечно, не исключение. Как известно, экономические субъекты легковозбудимы, особенно когда речь идет о какой-то действительно многообещающей новой технологии, сфере бизнеса или об активе.
В книге «Технологические революции и финансовый капитал»[245], опубликованной в 2002 году, историк экономики Карлота Перес пишет, что экономические революции, основанные на технологиях, развиваются по вполне предсказуемым циклам. Сначала идет фаза установки, включающая вторжение, или технологический прорыв, далее всегда следует безумие спекуляций[246]. Затем наступает крах рынка: «пузырь» лопается. Далее начинается фаза развертывания, включающая период синергии, когда новую технологию принимают и внедряют. И наконец, новая отрасль консолидируется и достигает зрелости, превращая некогда новаторские изобретения в рутину. Именно так, урывками, и прогрессирует капитализм.
Есть еще один взгляд на ход технологических инноваций – через так называемый цикл хайпа (ажиотажа), структуру управления, ставшую популярной начиная с 1995 года благодаря консалтинговой фирме Gartner[247]. Модель Gartner опирается на труды таких мыслителей, как экономист Джозеф Шумпетер, известный своей теорией «созидательного разрушения»[248]. Эта модель наглядно показывает, что ажиотаж, возникающий при появлении новой технологии, может послужить катализатором для надувания финансового «пузыря» (пик завышенных ожиданий). Обычно за этим следует крах (низшая точка разочарования). Затем наступает длительный период продуктивного роста, который наблюдается, пока технология получает широкое распространение (склон просвещения).
Этот цикл хайпа неоднократно повторялся со многими технологиями, включая железные дороги, электричество и автомобили. Да возьмем хотя бы тот же интернет. Мания доткомов достигла «пика завышенных ожиданий» в 1990-е. Из той эпохи вышло множество переоцененных IPO, но она дала начало и ряду легитимных и крайне успешных компаний. За «низшей точкой разочарования», которая пришлась на начало 2000-х, следовали два стабильных десятилетия («склон просвещения»), когда оценки интернета вернулись к новым максимумам, на этот раз обусловленным фундаментальными факторами. И скептик, назвавший доткомы «волшебными бобами», упустил отличную возможность воспользоваться в будущем весьма щедрыми плодами успеха Google, Amazon и прочих компаний.
Блокчейн-сети уже прошли через множество циклов бума и спада, один сильнее другого. Иногда первоначальный ажиотаж основывался на реальных технологических прорывах. В 2009 году Bitcoin впервые применила концепцию блокчейна. В 2015 году Ethereum расширила эту концепцию, создав платформу программирования общего назначения. И то, и другое было технологическими достижениями, которые ознаменовали классический период вторжения, по терминологии Перес. Как часто бывает, возбуждение рынка было тогда преждевременным. В то время технологическая реальность не предполагала суперприбылей, которых жаждали инвесторы и предприниматели; по крайней мере, не сразу. Случались и крахи, иногда вызванные потрясениями, такими как макроэкономические события или провал известного проекта.
Кто-то может сказать, что блокчейны в большей, чем другие технологии, степени усугубляют спекулятивные циклы, поскольку их главная инновация в том, чтобы сделать цифровую собственность возможной. Если ты чем-то владеешь, то можешь поступить с этим как захочешь, в том числе купить или продать. Если бы мы жили в мире, в котором дома можно было только арендовать, и однажды кто-то придумал бы способ, позволяющий нам стать собственниками жилья, почти наверняка очень скоро появились бы спекулятивные рынки недвижимости. Бороться со спекуляциями обычно помогают разумная политика и регулирование (мы подробно обсудим эту тему далее), но спекуляции также имеют тенденцию сходить на нет и естественным путем, по мере того как люди учатся оценивать новые технологии, применяя фундаментальные экономические методики.
Мы с коллегами тщательно изучили взлеты и падения рынков токенов и выявили закономерность, которую назвали циклом «цена – инновация». По сути, эти рынки развиваются по тем же циклическим моделям, которые экономисты предложили намного раньше. Мы с вами только что их обсудили. Начинаются инновации с периода интереса и повышенной активности, что порождает энтузиазм и ведет к росту цен. Это привлекает в отрасль больше основателей, разработчиков, строителей и создателей. Даже если рынок рухнет из-за завышенных ожиданий, строители останутся и продолжат работать над новыми идеями. Их усилия приведут к дальнейшим достижениям, которые со временем возобновят цикл. Так вот, на момент написания этих строк мы прошли уже минимум три цикла, и, судя по всему, данная тенденция продолжится.
Спекулятивные мании – это не только характерная особенность технологических революций. Зачастую они позволяют совершить переворот. Новые технологии часто требуют огромных ресурсов и зависят от крупных притоков капитала для финансирования инфраструктуры, необходимой для следующего этапа развертывания. Железные дороги невозможны без массивного производства стали и головокружительно огромных трудовых ресурсов. Электричества будет вырабатываться ровно столько, сколько способна обеспечить энергосистема, а автомобили смогут проехать только туда, куда позволяют дороги. Бум доткомов способствовал построению масштабной инфраструктуры широкополосной связи, которая впоследствии сыграла огромную роль в росте и развитии этой индустрии. Так что, как видите, спекулятивные инвестиции не всегда никчемны.
Блокчейны тоже требуют больших инвестиций. Им нужны инструментарий и инфраструктура. Сети и приложения, построенные на их основе, требуют капитала для стимулирования дальнейшего роста и развития. Чтобы масштабироваться до миллиардной аудитории пользователей, корпоративные сети крупных технологических компаний вложили десятки миллиардов долларов. Сетям, которые намерены с ними конкурировать, потребуются аналогичные суммы. Некоторое изобилие, как рациональное, так и иррациональное, тут явно не помешает.
Я лично ожидаю, что рынки, возникающие вокруг блокчейн-сетей, будут следовать той же траектории, по которой развивались рынки вокруг других технологий до них. Со временем фундаментальные принципы станут диктовать цены на токены точно так же, как они влияют на цены на других рынках. Спекуляции сойдут на нет. Им на смену придет более трезвая оценка источников спроса и предложения токенов. Процитирую старую поговорку с Уолл-стрит, которую приписывают Бенджамину Грэму, отцу концепции стоимостного инвестирования: «В краткосрочной перспективе рынок – это механизм для голосования, но в конечном счете это механизм для взвешивания»[249].
Иными словами, активы с фактическим содержанием, или весом – с фундаментальной ценностью, говоря языком финансов, – наиболее многообещающи в долгосрочной перспективе. А это значит, что будет разумно не позволять кратковременной суматохе и ажиотажу отвлекать наше внимание. Тот факт, что некий продукт побеждает сегодня в конкурсе популярности, еще не значит, что так будет спустя много лет.
Глава 11. Управление сетью
Демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных.
Корневые протокольные сети интернета максимально приближены к демократии. На этапе их основания технические стандарты оценивают и внедряют разработчики. Многие работают независимо и вольны делать собственный выбор. Другие – часть более крупных компаний, которые разрабатывают клиентские приложения. Если кто-то предложит изменить существующий протокол или изобрести новый, внедрять эти идеи в жизнь будут разработчики и компании. А сами предложения и идеи… – это всего лишь предложения и идеи.
Вот почему мы говорим, что эти протоколы принадлежат интернет-сообществу и управляются им. Разработчики «голосуют» за предложения, решая, включать ли их в ПО. Пользователи тоже косвенно «голосуют», решая, какие продукты использовать. Каждый имеет право голоса – в той или иной степени.