Разбиение большой диктатуры, такой как корпоративная сеть, на меньшие, например федеративные сети, работает, только пока «страны» остаются маленькими. Но сетевые эффекты гарантируют как раз обратное: что со временем маленькие преимущества объединяются и создают в совокупности больших победителей. Таким образом, федеративные сети имеют тенденцию (это фундаментальный побочный продукт их архитектуры), эволюционируя, перерождаться в корпоративные. Самые сильные узлы кооптируют сеть.
Стоит отметить, что риском таких протокольных переворотов чреваты даже классические сети с протоколами, в том числе электронная почта и Веб. Узлы, набирающие масштабную базу пользователей, приобретают великую власть. И у Gmail, и у Chrome миллиарды пользователей, что дает Google огромное количество «голосов», которые она может использовать для управления электронной почтой и Вебом в первую очередь в собственных интересах[270]. Например, при фильтрации спама Gmail явно «благоприятствует» письмам, отправляемым другими крупными провайдерами электронной почты. В результате почта, отправленная людьми с личных серверов или серверов малого бизнеса, помечается как спам чаще, чем почта этих провайдеров. Это, конечно, относительно незначительная проблема, которая беспокоит разве что приверженцев электронной почты, но сервис Gmail стал сегодня настолько популярным, что Google, судя по всему, может пойти гораздо дальше и, например, в одностороннем порядке изменить базовые стандарты электронной почты; стоит только захотеть. Пока Google таких попыток не предпринимала, отчасти потому, что другие крупные компании, такие как Apple и Microsoft, служат противовесами, а отчасти потому, что в сообществах, сформировавшихся вокруг электронной почты и Веба, действуют мощные и глубоко укоренившиеся нормы.
Но у новых сетей таких противовесов и давно устоявшихся норм нет. Когда управление определяется топологией сети – как в протокольных и федеративных сетях, – риск корпоративного поглощения неизбежен. Сообществам необходима сетевая архитектура, которая обеспечит рост сетей и минимизирует риск переворотов протоколов. В отсутствие правил, четко и надежно закрепленных в коде, только пользователь – и никто более – способен держать тиранов в узде.
Блокчейны предлагают принципиально новый подход к управлению сетью, позволяющий людям кодировать не подлежащие изменениям правила в ПО. Эти правила четко и неизменно определяют, как управляются сети, и в результате эффективно укрепляют доверие людей к ним, повышают прозрачность и противостоят риску корпоративного поглощения.
Тут мы можем воспользоваться еще одной удачной аналогией – национальной конституцией, например США. В свое время конституции формально закрепили переход национального управления из рук отдельных правителей к записанному закону. Блокчейны примерно по той же схеме переводят руководство сетью с корпоративного управления на зафиксированный код. Как мы уже говорили, ПО может быть невероятно экспрессивным, не хуже законодательных документов. Системы управления блокчейном пишутся на языках программирования общего назначения, которые способны виртуально закодировать любую систему управления, описанную словами, и представить ее в виде пошаговой процедуры. Это, по сути, конституции сетей.
Даже при наличии блокчейна формы управления широко варьируются. Блокчейн-конституция может имитировать корпоративные сети, передав всю ответственность в руки одной организации. И тогда лидер имеет власть менять все, что захочет, включая алгоритмы, экономику и правила доступа. Но точно так же блокчейн-конституция может ограничивать полномочия лидера по принципу, скажем, конституционной монархии. А еще она может, вдохновившись примером протокольных сетей, создать что-то вроде республики без единого правителя и установить плату и контроль на минимальных уровнях. Сегодня большинство сетей блокчейнов доводят решения до сообщества и обеспечивают их выполнение через структуру управления, аналогичную конституционной демократии. И это всего несколько опций из широкого и многомерного спектра возможностей; реализовать можно любую систему, зафиксированную в письменном виде.
Блокчейнами, как правило, управляют двумя способами. Некоторые сети используют так называемое управление «оф-чейн» (вне цепочки), похожее на то, что применяется в протокольных сетях. Согласно этой схеме, сетью управляет коалиция разработчиков, пользователей и других членов сообщества. Ее безусловное преимущество в том, что она проверена временем. Данный подход опирается на десятилетия полезных уроков, извлеченных из работы протокольных сетей и проектов с открытым исходным кодом. А недостаток в том, что, как и в случае с протокольными сетями, управление зависит от сетевой структуры. Если какие-то узлы становятся слишком популярными и приобретают очень большую власть по сравнению с другими, они могут устроить переворот и захватить управление.
Многие новые блокчейн-сети используют управление «он-чейн» (в цепочке), в рамках которого держатели токенов открыто голосуют за предлагаемые изменения. Они делают это с помощью специального ПО, которое позволяет им подписывать блокчейн-транзакции, связанные с принадлежащими им токенами. Эти подписи указывают, как они голосуют за те или иные предложения. Блокчейн-сеть подчиняется результатам голосования автоматически. Если вы зависите от сети, то, скорее всего, захотите отдать свой голос за предложенные изменения или против них.
При таком способе управления степень влияния обычно определяется количеством токенов у голосующего. Четкое отделение управления от сетевой структуры устраняет риск того, что крупные провайдеры ПО заграбастают в свои руки слишком большую власть. Однако торговля токенами на открытых рынках выводит на поверхность новый риск: что непропорционально большое влияние получит участник с глубокими карманами. Иными словами, речь о риске плутократии – сеть могут кооптировать крупные держатели токенов.
Лучший способ снизить этот риск – обеспечить максимально широкое распределение токенов. Владение ими должно быть широко распределено в сообществе. Тогда ни один голосующий блок не будет иметь слишком большой власти. А для этого нужна тщательно продуманная конструкция с притоком, которую мы обсуждали в предыдущей главе.
В некоторых сетях есть и вторая линия защиты от плутократии: разделение избирателей на две группы. Этот подход напоминает двухпалатные системы, используемые национальными правительствами, например Сенат и Палату представителей США. В блокчейн-сети одна «палата» может состоять из уважаемых избранных членов сообщества, а вторая – из держателей токенов. Иногда первая «палата», сочтя предложения, внесенные второй, чрезмерно корыстными, может наложить на них вето. В других случаях между «палатами» распределяются обязанности: скажем, одна отвечает за технические решения, а другая – за финансовые.
Блокчейн-сети различаются степенью, в которой их можно изменить посредством управления. На одном полюсе этого спектра находятся сети, в которых любой участник может предложить изменения в базовом коде. Пользователи отправляют свои предложения на дискуссионных форумах либо в виде неофициальных предложений, либо в виде рабочего кода. Предложения, получившие достаточную поддержку, передаются на голосование держателям токенов. Если предложение проходит, сеть внедряет обновления автоматически. Никаких дальнейших действий не требуется.
На другом конце спектра находятся сети, в которых держатели токенов не имеют над кодом базовой сети никакого контроля. Как только ПО загружается в блокчейн, его уже никто и никогда не сможет изменить. Код работает на автопилоте. Это означает, что новые версии софта выпускаются как совершенно новые сети, сосуществующие со старыми версиями, которые остаются активными на неопределенный срок. Владельцы токенов не могут вмешиваться в код, что ограничивает доступные им действия и упрощает дебаты по вопросам управления. Они голосуют только по ограниченному кругу вопросов: скажем, стоит ли поддержать разработку того или иного ПО путем выделения средств из казначейства.
Ни одна из этих систем управления не идеальна, но способность формализовать управление сетью сама по себе представляет собой большой шаг вперед в сетевом дизайне. Главная проблема неформального управления заключается в том, что правила и лидеры возникают в них неизбежно, но обычно как продукт некой непостижимой социальной динамики, а не продуманного дизайна. Известная феминистка и политолог Джо Фриман назвала это «тиранией бесструктурности». В статье 1972 года под таким названием она описывает, как внутри якобы не имеющих лидеров организаций формируются скрытые, необъяснимые иерархии[271]. И уточняет, что, разработав формальные правила, вы можете их обсуждать, учиться у них и улучшать их. (И именно поэтому эксперименты технологических стартапов с «холакратией» и другими бесструктурными стилями управления почти никогда не бывают успешными.)
В этом заключается одно из главных преимуществ корпоративных сетей перед протокольными сетями. В них есть главный – обычно это генеральный директор, – и этого человека выбирают в рамках процесса, который как минимум способствует выбору действительно хорошего лидера и потом обеспечивает его подотчетность. В протокольных и федеративных сетях тоже есть правила и лидеры, но они чаще всего – продукт непрозрачных межличностных отношений, а не тщательно продуманных процессов, призванных удерживать под контролем динамику власти.
Разработчики сетей могут с помощью блокчейнов создавать формальные правила, подкрепляемые кодом. Как уже говорилось, для сетей это то же самое, что конституции для стран. Содержание этих конституций остается предметом дискуссий, споров и экспериментов, но сам факт их существования, возможность закрепить правила в неизменяемом программном обеспечении – серьезный прогресс. Во всех предыдущих дизайнах сетей это было невозможно. Сегодня самое время максимально целенаправленно подойти к обдумыванию управления сетями. Этот аспект сетей влечет за собой слишком много последствий, чтобы оставить все на волю случая.