Третье преимущество – композитность. Рассмотрим это свойство на примере цифровых фотографий, хранящихся в стандартных файловых форматах, таких как GIF и JPEG. Сегодня они могут быть легко интегрированы почти в любое приложение, что привело к мощной волне фотоинноваций. Некоторые из них – творческие, например фильтры и мемы. Другие – сервисные: скажем, Instagram♦ и Pinterest. А теперь представьте некую вымышленную вселенную, в которой каждая фотография контролируется через API корпоративными сетями. В таком мире фотоснимки можно было бы использовать только способами, разрешенными горсткой избранных компаний. API-провайдеры стали бы посредниками (гейткиперами), контролирующими, что пользователи и разработчики могут делать, а что им запрещено. И у них был бы стимул блокировать фотографии в определенном месте и всячески подавлять конкуренцию. Именно так сегодня работают деньги в интернете.
Система, основанная на блокчейне, сделала бы деньги такими же пригодными для ремиксов и перекомпоновки, как цифровые снимки. Или, что еще лучше, превратила бы их в открытый исходный код. Сделать финансы с открытым исходным кодом – цель DeFi-сетей, которые выполняют те же функции, что и банки и прочие финансовые учреждения, но с использованием блокчейнов. За последние несколько лет самые популярные сети DeFi обработали транзакций на десятки миллиардов долларов. В недавний период повышенной волатильности рынка, когда многие централизованные организации потерпели крах, эти сети продолжали вполне эффективно работать[344]. Пользователи могут, проверив код DeFi, убедиться в безопасности своих средств и снять деньги, как говорится, за пару кликов. Эти системы просты, прозрачны и достоверно нейтральны, что ко всему прочему позволяет существенно снизить риск дискриминации.
Критики часто обвиняют систему DeFi в том, что она чрезмерно самореферентна, зациклена сама на себя, что это микроэкономика, никак не пересекающаяся с внешним миром. Эти замечания, признаться, небезосновательны. Данная система действительно может работать только с деньгами с функцией композитности, что ограничивает сферу ее применения деньгами, которые хранятся в блокчейнах, и, соответственно, делает ее привлекательной только для относительно небольшой подгруппы пользователей интернета. Если бы у всего интернета была композитная система денег, концепции, пионером которых стала DeFi, можно было бы масштабировать с уровня «микро» до уровня «макро».
Финансы всегда были централизованными и управлялись в основном коммерческими компаниями, хотя необязательно так должно быть. Блокчейн-сети, подняв интернет с уровня обработки битов на уровень обработки денег, превратили бы финансовую инфраструктуру в общественное благо.
Интернет действует на основе неявного экономического соглашения. Создатели контента: например, писатели, критики, блогеры и дизайнеры – как независимые, так и работающие на ту или иную организацию – публикуют свои детища, понимая, что распространители контента, такие как социальные сети и поисковые системы, вознаградят их своим вниманием. Разработчики создают предложение; распространители контента создают спрос. Такова суть этой сделки.
Наглядный пример данного соглашения – поиск в Google[345]. Система сканирует сеть, анализирует и индексирует контент, а также выводит фрагменты поиска в его результатах. В обмен на индексирование и извлечение контента Google отправляет трафик обратно провайдерам контента через свои ранжированные ссылки. Такая схема позволяет провайдерам, например новостным агентствам, зарабатывать на рекламе, подписках или любой другой бизнес-модели по их выбору.
В 1990-х, когда эти отношения только начинались, многие контент-провайдеры не смогли предвидеть, насколько высоки для них ставки. Поисковые системы надежно прикрылись исключениями о добросовестном использовании в законе об авторском праве, а провайдеры контента выбрали подход, основанный на невмешательстве. Со временем, по мере роста интернета, баланс власти между двумя сторонами этой сделки скособочивался еще сильнее. Избыточный объем контента проходил через небольшую группу распространителей, обеспечивая им явное и безусловное преимущество. Конечный результат: Google (как один из примеров) сегодня контролирует более 80 % объема интернет-поиска[346]. Ни один контент-провайдер не может о такой доле рынка даже мечтать.
Некоторые медиабизнесы попытались позже исправить свои ошибки. Медиагигант News Corp уже больше десятка лет протестует против хитрой политики Google, пытаясь выдавить из соглашения с ней больше денег, в том числе подает официальные жалобы на нарушение антимонопольного законодательства[347]. (В 2021 году они наконец заключили соглашение о разделе доходов от рекламы.) И поисковый сайт Yelp большую часть времени своего существования борется за ограничение власти Google. Кульминацией этой кампании стало выступление в Конгрессе США их CEO Джереми Стоппельмана, который, в частности, сказал следующее[348]:
«Проблема крупных технологических компаний в том, что они контролируют каналы распространения контента. Распространение – ключевой момент. Если Google – точка, откуда все люди подключаются к Вебу, обладающая огромной властью вставать на пути потребителей и блокировать для них нахождение лучшей информации, это действительно серьезная проблема, способная душить инновации».
Из-за препятствий в лице распространителей контент-провайдеры лишились своих рычагов влияния. В 2000-х доминирование Google стало настолько мощным, что отказ от результатов поиска стал нежизнеспособным. И если отдельные компании, такие как Yelp и News Corp, все это делают, они теряют трафик, а их место занимают конкуренты.
Если бы контент-провайдеры сумели в 1990-е предвидеть такое развитие событий, они могли бы заранее скоординировать усилия и принять коллективные меры. Тогда они оказались бы сегодня в куда более сильной позиции. Но современные провайдеры контента слишком раздроблены, чтобы обладать реальной личной властью, а организоваться у них не получается. (Некоторые, самые сообразительные, все же предвидели финал игры: южноафриканский издатель газеты Naspers стал интернет-гигантом, резко развернув свой бизнес с производства новостей на интернет-инвестиции[349].)
Распространение оказалось на вершине. Google зарабатывала на этом соглашении значительную долю своей прибыли. Этот поисковой гигант знал, что его отношения с контент-провайдерами симбиотические, к тому же он столкнулся с серьезным давлением регулирующих органов. Поэтому Google позволила развернуть достаточно большой денежный поток в сторону издательств, что, в свою очередь, помогло многим из них выжить. Но все эти договоренности и сделки, заключенные за многие годы, – сущие пустяки по сравнению с фонтаном изобилия, пролившимся за это время на Google.
Порой Google еще и нарушает это соглашение[350]. Одна из худших вещей, которые могут случиться с сайтом, – «одно окно», когда поисковик извлекает контент и помещает краткое изложение вверху всех результатов, в результате чего пользователям, чтобы получить ответ, уже не нужно кликать мышью. Поисковые запросы, связанные с фильмами, текстами песен или ресторанами, обычно именно таковы. Для стартапов, которые полностью зависят от трафика Google, это смертный приговор. К сожалению, я своими глазами видел, как этот приговор привели в исполнение для нескольких компаний, с которыми мне довелось иметь дело. Трафик испаряется буквально в одночасье, а вместе с ним – и доход.
Искусственный интеллект потенциально может довести поиск в «одном окне» до его логического завершения. Новые ИИ-инструменты уже сегодня генерируют и обобщают контент, избавляя пользователей от необходимости переходить по ссылкам сайтов контент-провайдеров. Отличное представление о таком будущем нам дает сверхмощный чат-бот ChatGPT, выпущенный OpenAI. Вы можете попросить его составить список ресторанов в городе, которые стоит посетить, или краткое описание новостных событий, и он выдаст вам ответ самостоятельно – и не надо переходить по ссылкам других сайтов. Если это станет новым способом поиска, ИИ может объединить в «одно окно» весь интернет, нарушив тем самым многолетнее соглашение между поисковыми системами и их контентом.
Новейшие ИИ-продукты показывают невероятные результаты. ИИ совершенствуется быстрыми, возможно, экспоненциальными темпами; продуктов множество, от ботов с большими языковыми моделями до систем генеративного искусства, таких как Midjourney. Следующее десятилетие обещает быть поистине захватывающим с точки зрения перспектив искусственного интеллекта. Новые приложения наверняка повысят экономическую продуктивность и улучшат жизнь людей. Но прогресс в этой области также означает, что нам понадобятся новые экономические модели для контент-провайдеров.
Если ИИ-системы научатся самостоятельно отвечать на запросы пользователей, это, очевидно, отменит большинство современных способов применения поисковых систем, а также устранит потребность в пролистывании результатов, чтобы находить контент на разных сайтах. Если ИИ-система способна мгновенно сгенерировать любой образ, зачем искать изображения, созданные художниками-людьми, чтобы использовать их в своем контенте или, скажем, лицензировать их? Если ИИ может обобщать новости, зачем читать многочисленные первоисточники? ИИ-системы будут работать по принципу «одного окна».
Большинство современных систем искусственного интеллекта не предусматривают экономической модели для создателей. Рассмотрим, например, создание изображений с помощью ИИ. Системы генеративны