– Разрешите мне кое-что сказать, – попросил Сандерс.
Г. М. молча кивнул.
– А сказать я хочу вот что. Никогда в жизни я еще не видел женщины, настолько убитой горем, как миссис Констебль.
– Неужели? – спросил старший инспектор.
– Я не просто высказываю свою точку зрения, а готов подтвердить это как медицинский факт. Могу поклясться, что она не убивала мужа и не могла этого сделать. В пятницу вечером эта женщина сама едва не умерла.
– От разбитого сердца? – уточнил старший инспектор.
– Если хотите, можно и так сказать. Мастерс, врача не обманешь крокодильими слезами, но она даже не предпринимала таких попыток. Она действительно испытала сильное потрясение и была напугана смертью мужа. Точно так же, как Хилари Кин потрясло и напугало нечто, находившееся у нее в комнате тем же вечером в пятницу. У них обеих наблюдались одинаковые симптомы. – Сандерс сделал паузу. – Я хочу рассказать об этом в первую очередь вам, вы и так наверняка обо всем узнаете. Но будет лучше, если это расскажу вам я. В пятницу вечером, примерно без четверти восемь – но это вам уже, наверное, известно – что-то напугало Хилари в ее комнате. Она прибежала ко мне, воспользовавшись балконом, на который выходили окна наших комнат. Забираясь ко мне в окно, она смахнула лампу. Мистер Констебль услышал шум и пришел проверить, в чем дело. Когда он уходил от нас, я сказал ему что-то вроде: «Похоже, пока никто не пытался вас убить?» А он ответил: «Пока нет. Альбом с газетными вырезками все еще стоит на своей полке». Подождите! Я не понял, что означало его замечание, да и до сих пор этого не знаю. Могу только сообщить вам еще один факт. В спальне миссис Констебль около прикроватного столика, за которым она, возможно, писала в тот вечер свою книгу, есть две небольшие полки. И среди книг на них я обнаружил большой альбом для вырезок, помеченный как «Новые методы совершения убийств».
И снова стало тихо.
Вид у Мастерса был очень задумчивый.
– «Новые методы совершения убийств», – медленно, с нарастающим волнением проговорил он. – Знаете, доктор, я не удивлюсь, совсем не удивлюсь, если это вдруг поможет найти то, что нам нужно! Что скажете, сэр Генри?
– Даже не знаю, – проговорил Г. М. – А что так напугало девушку?
– Хм?
– Я спросил, что так напугало девушку? – повторил Г. М., прекратив расхаживать по комнате и раздраженно повернувшись к Сандерсу. – Ну эту Хилари Кин, с которой ты разговаривал. Кажется, все уже знают, что она испугалась, но никому, похоже, не известно, чего именно. Или же всем просто нет до этого дела. Ваш друг Белчер расспросил ее?
Мастерс усмехнулся и стал листать свой блокнот:
– О да, суперинтендант спрашивал ее. Поверьте мне, он весьма подозрителен. Хотел выяснить, что она делала в комнате Сандерса. Она сказала, что внезапно испугалась из-за предсказаний Пенника и поняла, что не может больше находиться в комнате одна, вот и забралась к доктору. – Он замялся. – Вроде бы ничего необычного, правда?
– Ох, Мастерс, сынок! Но почему ей понадобилось лезть через балкон?
– Да, это, конечно, странно.
– Вот именно. На балконах обычно грязно. Да и залезая в окно, тоже можно перепачкаться. К тому же выглядит это не слишком прилично. Если вам хочется с кем-то поговорить, к чему все эти сложности, когда просто можно выйти в коридор и открыть дверь? Далее она разбила лампу, и Сандерс говорит, что девушка была на грани истерики. Значит, что-то или кто-то оказался между ней и дверью в ее комнате.
Свет за высокими окнами гостиной померк и стал совсем тусклым. Полированный пол напоминал бледную озерную гладь, по которой скользили их тени, а за занавесками и изящной мебелью сгущалась тьма. Зато оранжевый прямоугольник электрического обогревателя в мраморном камине сиял еще ярче.
«Значит, – подумал Сандерс, – Хилари и полиции ничего не рассказала».
Затем он почувствовал, что Г. М. смотрит на него.
– Но тебе-то, сынок, она сказала? Или хотя бы намекнула?
– Нет.
– Не захотела ничего говорить?
– Можно и так сказать.
– Но все-таки ты там был. Неужели не возникло никаких предположений?
– Нет. В какой-то момент мне представилось, что я знаю разгадку, но все оказалось не так, и об этом можно забыть.
– Мастерс, подождите! – Г. М. махнул рукой старшему инспектору в тот самый момент, когда тот уже собирался вмешаться в разговор. Тон Г. М. изменился. Он поправил очки и уселся на оттоманку, которая жалобно заскрипела под его весом. А затем добавил, продолжая двигать очки вдоль носа: – Знаешь, сынок, ты меня тревожишь.
– Тревожу вас? Почему?
– Кто эта девушка?
– Мисс Кин? Я не знаю. Мы познакомились всего пару дней назад.
– Ясно. И ты уже влюбился?
– Не понимаю, почему у вас сложилось такое мнение?
В глубине души Сандерс всегда испытывал перед Г. М. какой-то благоговейный ужас. Иногда старик казался ему забавным, особенно Сандерсу нравилось, с какой серьезностью и даже рассудительностью он рассказывал об очередном своем нелепом поступке. Но даже в такие моменты, слушая ворчания Г. М., Сандерс не мог избавиться от этого чувства. Поэтому пришлось собраться с духом, чтобы дать ему решительный отпор. Который не произвел, однако, никакого впечатления.
– Хо-хо! – усмехнулся Г. М. – Я умею читать мысли, вот в чем дело. И если, как и я, благодаря одной лишь наблюдательности и интеллекту Пенник смог обратить на это внимание, вам следовало бы наградить его позолоченным колпаком волшебника. Это такой старый средневековый обычай. – Затем он заговорил серьезно: – О, не нужно возражений. Я могу сказать вам, кто она. Ее отец – старый Джо Кин – после смерти первой супруги женился на хористке. Она выступала в водевиле около Холборнского виадука и подыскивала себе богатого покровителя. Слышал, что дочка Джо Кина очень умненькая девушка. Но дело не в этом, сынок. Главное сейчас, – и он смерил Сандерса очень пристальным взглядом, – это кто или что ее так напугало?
– Я думал, это был Пенник, – сказал Сандерс и рассказал им про поварской колпак под туалетным столиком.
Мастерс тут же заинтересованно оживился и хотел перебить его, но Г. М. не позволил.
– И ты спросил ее об этом?
– Да, но она сказала, что это не так, и на этом все закончилось.
– И все же поварской колпак редко кто хранит в спальне под туалетным столиком, не так ли? Она не объяснила, как он там оказался?
– У нас были другие темы для обсуждений.
– Хочешь сказать, она тебе не ответила?
– Я хочу сказать, что мы об этом больше не говорили.
– Успокойся, сынок. Играем по-честному. Какие еще у тебя были причины предполагать, что в ее комнату мог пробраться Пенник?
– За эти выходные, – устало проговорил Сандерс, – мы привыкли к взвинченному состоянию, когда обстановка накаляется так, что рано или поздно мы не выдерживаем и раскрываем, что у нас на уме. Наверное, все дело в этом. Вероятно, меня смутило поведение Пенника по отношению к ней, его почти собачье обожание. В ее присутствии он держался скованно, не мог с ней нормально разговаривать. Остро реагировал на все, что как-то связано с Хилари. Он как будто был на грани. У меня возникло нехорошее чувство, что все это пророчество по поводу смерти Констебля возникло из-за его желания произвести на Хилари впечатление. Если честно, то, когда она забралась ко мне в окно, ее состояние нельзя было охарактеризовать как легкий испуг впечатлительной женщины.
Г. М. заерзал:
– И что же случилось? Скромный поклонник внезапно пошел вразнос? – Он замялся. – Знаете, Мастерс, мне это не нравится. – Г. М. снова сделал паузу. – Она ведь не из робкого десятка.
– Да.
– Так вот почему, доктор, – вмешался старший инспектор, – сегодня утром вы спросили у Пенника, не поднимался ли он в пятницу вечером на второй этаж. И он сказал, что не поднимался.
– Именно так, – подтвердил Сандерс.
Г. М. нахмурился:
– Все-таки мне это не дает покоя. Она ведь могла разобраться со всем намного жестче, правда? Я не хочу обобщать. Но они часто говорят одно, если видят, что человек не способен держать себя в руках, а затем поступают иначе. Нет, меня это определенно беспокоит. Предположим, что все было не так, как вы думаете. Чем мог Пенник так напугать ее?
Своим вопросом он попал в точку.
Подсознательно это мучило Сандерса еще с пятницы и сейчас наконец-то оформилось в ясную мысль.
– Но она же сказал, что это был не Пенник, – заметил он, – и, думаю, так на самом деле и было. Мы не знаем, кто это. Нам только известно, что она испугалась.
– Тсс! – быстро сказал Мастерс.
Они разом обернулись, услышав шаги по выложенному плиткой полу в коридоре. Лоуренс Чейз стремительно вошел в комнату. Вид у него был непринужденный, спина прямая, а походка пружинистая, словно он поднимался по лестнице. Улыбнувшись, он с нескрываемым интересом уставился на новых гостей.
– Знакомьтесь, – сказал Сандерс, – мистер Чейз – старший инспектор Мастерс. И сэр Генри Мерривейл.
Пока Чейз, с трудом сдерживая энтузиазм, обменивался рукопожатиями с новоприбывшими, его острый взгляд улавливал все малейшие детали.
– День добрый, – сказал он. – Вот и тяжелая артиллерия прибыла. Ужасно рад вас видеть. Как поживаете, старший инспектор? И вы, сэр? Мне так много рассказывали о вас обоих! – Затем он с самонадеянным видом развернулся и небрежно бросил Сандерсу: – А ты мог проиграть деньги, старик.
– Деньги?
– Если бы заключил пари.
– Какое пари?
– Что Пенника не было в комнате Хилари в пятницу вечером, – пояснил Чейз, вытаскивая из бокового кармана портсигар. – Не имею ни малейшего представления, почему это заинтересовало властителей Скотленд-Ярда, но тем не менее. Честно говоря, я чуть не забыл про него, но он все-таки там был. Я сам его видел.
Подвинув к себе жесткий неудобный стул, Чейз уселся на него, распрямил колени, вытянул перед собой длинные ноги, подбросил портсигар, поймал его и с любопытством обвел всех присутствующих взглядом, словно ожидая услышать аплодисменты за свой ловкий трюк.