– Как пожелаете, – весело согласилась Мина. – Я просто сказала, что думаю. Вы не сможете вечно стоять около телефона и не подпускать меня к нему.
Мастерс нарочито ей подмигнул.
– Я скажу вам еще кое-что, – доверительно поведал он. – Вам не стоит так переживать из-за мистера Пенника. И говорить всем, что он мошенник. Мы об этом знаем.
Мина резко развернулась на месте:
– Что это значит?
– Помилуйте, а для чего, по-вашему, существует полиция? – спросил Мастерс. – Мы точно знаем это. На самом деле мы только что это доказали.
На тропинке за открытым окном послышался шорох чьих-то шагов.
Сандерс находился к окну ближе всех, он слышал шаги, но не обернулся. Его сознание зафиксировало звук, но вспомнил он об этом лишь впоследствии. Он полностью сосредоточился на изучении лиц всех присутствующих в этой ярко освещенной и богато украшенной комнате, где стук шагов по отполированному дубовому паркету заглушал все прочие звуки.
– Лавочка разорилась, миссис Констебль, – заверил ее старший инспектор. – Могу продать вам чудеса с большой скидкой. Почему? Да потому, что мистер Чейз нам только что рассказал, а мисс Кин подтвердила, что по меньшей мере в двух случаях наш друг мистер Герман Пенник притворялся, будто читает мысли. На самом же деле он просто повторял полученную ранее информацию.
– Прошу прощения, – с оскорбленным видом вмешался Чейз. – Я не позволю искажать мои слова. Я этого не говорил. Вы не так все сформулировали.
– Называйте это как пожелаете, сэр. Я не возражаю.
– Если бы я могла в это поверить! – воскликнула Мина. – Хотите сказать, что чтение мыслей было просто мошенничеством?
– Совершенно верно, миссис Констебль, – успокоил ее Мастерс и взглянул на Г. М., который за все это время не проронил ни слова. – Жаль, вас здесь не было, сэр! Боже, это просто замечательно! – Затем лицо Мастерса помрачнело. – Сегодня он мне здорово потрепал нервы, не стану отрицать. Говорил о моей дочке! Хмф! Я скажу ему все, что думаю об этих его рассуждениях про мою дочь и операцию, которая ей завтра предстоит! Хотел бы я знать, откуда ему об этом известно. Если же вам нужна общественная огласка, то не волнуйтесь, я разошлю в газеты информационное письмо, которое выставит этого джентльмена полным идиотом! Что до вашей затеи, – он смерил Мину странным язвительным взглядом, смысл которого Сандерс не совсем понял, – то это бессмысленная трата сил. Этот джентльмен никого не способен убить своей дурацкой телесилой. Он даже муху не сможет прихлопнуть мухобойкой. А если сможет, я завтра же сложу с себя все полномочия.
– Послушайте! – резко вмешался Чейз.
Его неожиданный окрик заставил всех замолчать, так что громкое позвякивание ключей в чьем-то кармане и еще более громкое возмущенное фырканье Мастерса тут же стихли. На этот раз уже все услышали шуршание песка на тропинке перед домом.
Чейз устремился к окну. Сандерс, стоявший около эркера, выглянул наружу. На ясном ночном небе сияли звезды. Деревья стояли неподвижно, ветер не раскачивал их кроны, а воздух был чистым и прозрачным. Около дома никого не оказалось, но кто-то медленно уходил прочь, стараясь держаться в тени деревьев.
– Это был Пенник, – коротко и четко сказал Чейз. – Интересно, что он теперь придумает?
Глава одиннадцатая
– Все необходимое для завтрака, – сказала Хилари, натягивая перчатку, – ты найдешь в кладовке. Как откроешь, сразу увидишь. Свежий хлеб – в корзине справа, тот, что слева, – черствый. Уверен, что справишься? И о Мине позаботишься?
– Можешь, конечно, не верить, – ответил ей Сандерс, – но иногда мне приходилось самому готовить себе завтрак. Боже всемогущий, женщина! Это не такое ужасное занятие, приступить к которому можно только после бессонной ночи, проведенной за размышлениями и молитвами! Разбиваешь на смазанную маслом сковороду пару яиц, кладешь несколько ломтиков бекона. И к тому моменту, когда поджарится вторая порция тостов, все уже готово. Что до Мины, то она крепко спит после того, как я дал ей четверть грана морфина, и проснется не раньше девяти утра. Что так тебя тревожит?
Он чувствовал, что-то с Хилари было не то, и обращался к ней в такой шутливой манере, поскольку сам испытывал похожее странное ощущение. Они ждали в столовой под огромными пастозными картинами, на которых (если смыть темный налет) можно было рассмотреть изображение гигантских окороков и овощей. Часы Сандерса показывали без двадцати минут девять.
Хилари расправила перчатку. Ее дорожная сумка уже была собрана и ждала свою хозяйку. Через открытую дверь парадного входа слышался слабый гул полицейской машины на подъездной аллее.
Мисс Кин натянула вторую перчатку.
– Мы все тебя оставляем, – сказала она. – Убегаем, как крысы. Как крысы с корабля. Сначала этот милый человек Пенник ушел куда-то и даже не захотел явиться на обед. Затем Ларри Чейз внезапно вспомнил, что у него срочная встреча, и умчался в Лондон…
– Ему нужно встретиться со своим помощником. Он говорил нам вчера об этом.
– В воскресенье вечером? Да еще в такой момент? А я надеялась, что он поможет мне помыть посуду. Но он сказал, что всегда ненавидел это занятие. Мне кажется, наш Ларри хотел избежать кое-чего другого, не связанного с мытьем посуды. Но не мне его судить. Теперь и я тебя бросаю. – Она яростно дернула перчатку. – Куда же запропастился Пенник? Почему он не пришел? Ты понимаешь, что остаешься в доме, где, кроме Пенника и Мины, никого больше не будет?
– Не волнуйся. С Пенником я справлюсь.
В глубине души Сандерс не был в этом уверен. Но в то же самое время он не хотел, чтобы Хилари уходила. Ее щеки порозовели, а голубые глаза блестели от волнения или возбуждения. Серая одежда сильно контрастировала с румяным лицом и яркими глазами; Хилари почти не пользовалась косметикой, и ее кожа сияла свежестью. Этот образ навсегда остался в памяти Сандерса – как она стояла там, под мозаичной люстрой в столовой.
Хилари взяла сумку и протянула ему свободную руку:
– Что ж, до свидания. Сумасшедшие выходные выдались, правда?
– Да.
Сандерс взял у нее сумку. Около двери они остановились.
– Джон, если вдруг что-то…
– Послушай, – мягко возразил он, – я же не в Бастилии остаюсь, где больше никогда не увижу солнечного света. А в довольно уютном доме. Доктор Эдж, возможно, приедет часам к десяти, чтобы проведать Мину. В буфете стоит пиво. А еще в доме есть библиотека, которую я пока не обследовал. Поезжай спокойно, встретимся за обедом во вторник вечером?
Хилари кивнула. Сандерс продолжал успокаивать ее, но, когда они вышли в прихожую, он невольно почувствовал, что тревога, которую все это время гнал от себя, и дух противоречия снова завладели им. По лестнице спускались старший инспектор Мастерс и сэр Генри Мерривейл.
– Садись в машину, – сказал он Хилари. – Мастерс отвезет тебя на станцию. – Сандерс закрыл за ней дверь, убедившись, что девушка ушла и точно его не услышит. Затем с хмурым видом повернулся к Мастерсу и Г. М. – Я могу кое о чем вас спросить? Только не нужно больше вытирать об меня ноги, хорошо?
Мастерса его просьба удивила.
– Вопрос, доктор? Разумеется, – ответил он с искренней улыбкой. – Что вы хотите узнать?
– Что вы собираетесь с ней сделать?
– С ней?
– С миссис Констебль. Вам не кажется, что ей угрожает серьезная опасность?
Никогда еще он не чувствовал себя таким чужим для этих двоих, которых считал своими друзьями. Общение никак не ладилось на уровне не только мыслей, но и ощущений. Даже Г. М., которому он полностью доверял, выглядел хмурым и угрюмым. Мастерс же, напротив, по-прежнему казался любезным и веселым.
– Неужели? О какой опасности вы говорите, доктор? Кто ей угрожает?
– Пенник. Разве вы не понимаете, что он за человек? Не важно, умеет он убивать силой мысли или нет, но он определенно способен на убийство. Вы же слышали, как миссис Констебль бросила ему вызов?
– Миссис Констебль бросила ему вызов? – задумчиво повторил старший инспектор. – Да, сэр. Слышал. А еще я слышал историю про мальчика, который кричал: «Волк!» Вы, вероятно, тоже?
– Я только помню, что в этой басне, – ответил Сандерс, – волк в конце концов все-таки появился.
– Что ж, сейчас нас Пенник не волнует, – мягко заявил старший инспектор. – И вам тоже не советую из-за него беспокоиться. На самом деле я бы на вашем месте обо всем этом просто забыл…
Повисла пауза. Сандерс молча смотрел на Мастерса:
– Но если Пенник вернется…
– Он точно не вернется, сынок, – мрачным голосом произнес Г. М. – Мы только что были у него в комнате. Он сделал ноги. Собрал вещи и сбежал, пока мы обедали. Но он оставил кое-что на туалетном столике. Мастерс, покажите ему.
Старший инспектор вытащил из своего блокнота сложенный пополам листок и передал его Сандерсу. На нем мелким аккуратным почерком было написано следующее:
Полиции
Я сожалею, что из-за определенных обстоятельств, не только нынешних, но и тех, что могут возникнуть в будущем, мое дальнейшее пребывание в Форвейзе стало нецелесообразным и нежелательным. Однако, чтобы меня не обвинили в попытке скрыться от правосудия, я довожу до вашего сведения, что собираюсь остановиться в отеле «Черный лебедь», где встречался сегодня утром со старшим инспектором Мастерсом. Насколько мне известно, это единственная гостиница в округе, и она показалась мне вполне сносной во время моего краткого пребывания в ней. Я готов к встрече в любое время.
Всегда ваш,
Герман Пенник.
Сандерс подумал, что письмо принесло ему одновременно и чувство облегчения, и новые тревоги. Он вернул его Мастерсу:
– Но миссис Констебль…
– Послушай, сынок, – сказал Г. М. очень тихим голосом, который Сандерсу редко доводилось у него слышать, – мне хотелось бы думать иначе. Но факты говорят о том, что отважная, убитая горем миссис Констебль сознательно наговорила нам много лжи.