– Этого еще не хватало! – раздался из темноты голос Г. М.
– Ничего страшного, – успокоил его голос суперинтенданта Белчера. – У меня есть электрический фонарик. Как думаете, что произошло? Оборвало провода или выбило предохранители?
Мастерс не разделял его оптимизма. После удара молнии стены все еще дрожали, а тьма стала просто кромешный. Он ответил громко, чтобы перекричать дождь:
– Я думаю, провода. В этом месте столько электроприборов, что наверняка установлены отдельные предохранители на каждые две-три комнаты, и невозможно разом отключить весь дом, если только…
– Распределительный щит, – сказал вдруг Г. М.
– Что, сэр?
– Я говорю, распределительный щит. Мастерс, когда вы обыскивали дом, в распределительный щит заглядывали?
– Нет, а зачем? Я уверен, что его не трогали после смерти миссис Констебль…
– Не думаю, что он как-то связан со смертями. Я полагаю, что, – прозвучал из темноты голос Г. М., – это прекрасное место, где можно спрятать плоскую книгу в восемнадцать дюймов высотой и десять шириной. – После паузы он добавил: – Так где этот щит?
– По правде говоря, он находится в шкафу в комнате миссис Констебль, – ответил Мастерс. – Пойдемте туда.
Луч фонаря суперинтенданта освещал им дорогу. В опустевшей спальне у стены напротив кровати стоял большой платяной шкаф с раздвижными дверями. Внутри над верхней полкой висел выкрашенный черной краской распределительный щит, крышка которого была привинчена двумя небольшими шурупами. Ящик был достаточно крупного размера: около двух футов высотой и в полтора глубиной. Мастерс встал на стул и осторожно отвинтил шурупы. Как только крышка отошла, высокий тонкий альбом в черной с позолотой обложке шлепнул его по лицу и со стуком упал на крышку.
– Так вот где он все это время находился! – прорычал Мастерс.
– Совершенно верно, сынок. Лежал себе тихо и спокойно с тех пор, как Мина Констебль спрятала его здесь в ночь смерти мужа. А еще это прекрасный тайник. Вы видите распределительный щит, и вам даже в голову не придет, что в нем может оказаться что-то, помимо предохранителей. Чудесный тайник. Но крышка прилегала не слишком плотно – места явно оказалось недостаточно. И все же, если захотите спрятать деньги от воров, делайте как миссис Констебль. Это одна из ее самых изобретательных идей.
– Изобретательная идея? – сказал Мастерс и потряс альбомом. – Ну да. Только мы его все равно нашли! – Он потряс его еще энергичнее. – Думаете, здесь то, что нам нужно?
– Да, возможно. Если в нем есть то, на что я надеюсь, Пенник у нас в руках. Положите альбом на стол, давайте заглянем в него.
Дождь по-прежнему стучал в окна, когда Мастерс положил на туалетный столик альбом, подписанный как «Новые методы совершения убийства». Старший инспектор открыл альбом, все встали у него за спиной, суперинтендант светил фонариком.
В определенном смысле это был жутковатый экспонат. Он состоял из аккуратно вырезанных газетных статей, посвященных различным насильственным смертям. Судя по всему, здесь были представлены материалы за последние семь-восемь лет. Некоторые вырезки оказались старыми и пожелтевшими, другие – потрепанными и помятыми, как будто долгое время лежали в тумбочке, пока хозяйка не решила включить их в свою коллекцию, другие, напротив, выглядели совсем свежими. Над некоторыми сверху указывалась дата и название газеты, но в большинстве случаев там стоял только знак вопроса или информация и вовсе отсутствовала. Несколько статей были из популярных журналов, в том числе медицинской тематики. Вырезки шли не по хронологии: статья, датированная 1937 годом, располагалась перед материалом 1935 года, а между ними попалась вырезка из газеты 1932-го. Видно было, что Мина Констебль обладала высоким интеллектом, но отличалась большой неряшливостью.
Г. М. уже успел выразить свое неудовольствие по этому поводу. Однако издал еще более громкий возмущенный стон, когда на последней странице обнаружился только пустой прямоугольный фрагмент листа: статья и надпись над ней оказались неровно вырезаны ножницами.
– Она не оставила нам никаких шансов, – сказал Г. М. – И наверняка сожгла ту вырезку. Мастерс, нам крышка.
– А вы надеялись узнать что-то с помощью этого альбома?
– Я не утверждаю, что он оказался совсем бесполезным. Хм, может, и нет. Но я чувствовал, что смогу доказать собственную правоту самому себе, да и остальным тоже. Если бы в этом альбоме оказалась только одна маленькая штучка, всего только одна…
Он постучал пальцами по альбому, а затем, спотыкаясь и наталкиваясь на мебель, добрался до большого кресла и сел в него. Позади кресла за окном, по которому стекали дождевые капли, слабо сверкнула молния.
Мастерс покачал головой:
– Боюсь, сэр, ничего из этого не выйдет. Если бы остался обрывок хотя бы одной строчки, я подключил бы всю полицию и мог бы поставить десять к одному, что мы нашли бы нужную вырезку. Но у нас нет никаких зацепок. Мы не знаем, в какой газете была напечатана эта статья и даже в какой стране: здесь есть и американские, и французские. Нам неизвестны день, месяц или год. Мы просто не знаем, какую статью искать. Если бы, – голос старшего инспектора стал визгливым от раздражения, – если бы вы подсказали нам, что имеете в виду и что хотите этим доказать!
Г. М. обхватил ладонями голову. В темноте все видели, как он теребит еще сохранившиеся на висках волосы.
– Угу. Конечно. Я понимаю все эти трудности. У Мины Шилдс не было секретаря. Она даже не являлась клиентом какого-либо бюро, продающего газетные вырезки, – я это хорошо проверил. А то, что я хочу доказать, легко и просто объяснить.
– И что же?
– Я хочу доказать, что один и тот же человек может быть и мертвым и живым одновременно.
Учитывая обстановку, в которой они находились, это замечание никому из присутствующих не пришлось по душе. Своим зловещим смехом Г. М. только подлил масла в огонь.
– Хо-хо! Теперь-то вы убедились, что я окончательно спятил? Такой интеллект загублен! Нет, дружище. Я сказал именно то, что хотел сказать. Вы также в упор не видите мотивов этого дела. Вы же не поверили мне, когда я говорил о существовании такого явления, как «окно Иуды», но я показал вам его, верно?
(Весьма справедливое замечание. Теперь я это понимаю. Мотивы убийства, пускай и подробно описанные в этом тексте, на первый взгляд не так очевидны и подразумевают определенные юридические тонкости. Всем, кого интересует решение этой проблемы, я посоветовал бы внимательно вникнуть в суть вещей. Читатель предупрежден. – Дж. С.)
– Может, и так. Но вы точно не покажете мне живой труп, потому что это просто невозможно. По крайней мере, пока я еще не сошел с ума. Знаете, сэр Генри, мне все это надоело. Я и раньше считал, что иногда вы переходите всякие границы, но такого мне еще не приходилось слышать. Так что забирайте-ка ваши астральные проекции, зеленые свечи, садовые фонтаны и живые трупы и просто…
– Ого! Вам страшно?
– Сэр Генри, я могу спросить вас, кого вы сейчас назвали трусом?
– Вас, Мастерс. Вот теперь-то вы по-настоящему испугались! Вы начали бояться этого дома и всего, что в нем находится. Разве я не прав?
– Нет, сэр. Это не так. Я отрицаю…
– Смотрите, как вы подскочили от какого-то удара грома! Скажите честно, разве вам теперь не стыдно?
– Перестаньте! – с нескрываемой тревогой вмешался доктор Сандерс. – Еще немного, и вы заставите его кусать от стыда ковер.
– Послушайте меня. – Г. М. внезапно заговорил таким резким и тихим голосом, что они все замерли. Сандерсу даже показалось, что он видит в темноте, как злорадно блестят его глаза. – Вот, уже лучше. Теперь ответьте, вы хотите поймать убийцу?
– Конечно, я хочу поймать убийцу.
– Славно! Если хотите услышать научные факты, я дам вам пожевать кое-что более полезное, чем ковер. А теперь послушайте, какой у нас будет план атаки. Мы начнем ее завтра. Возможно, потребуется много чего сделать и потратить на это достаточно времени, но у нас есть шанс, и это главное. Начнем на дознании. Пенник думает, что сможет разыграть там свой нечестивый спектакль. Ничего у него не выйдет. Или, по крайней мере, мы его в этом убедим. Придется получить разрешение, но, думаю, я смогу все устроить. Мы сделаем заявление, что…
Часть IVУтроФинал
«Дейли нон-стоп», 4 мая, среда, 1938 (заголовок на первой полосе)
Пенника не допускают к дознанию по делу его предполагаемой жертвы. Сегодня он испытает телесилу в действии.
«Дейли трампетер»
Зрители не допущены на дознание по делу Констебля. Чехарда в правительстве. Сегодня в Париже – телесила!
«Ньюз рекорд»
Пенник обещает новую жертву – сегодня он ответит на вызов, однако самоназванного убийцу не допустили к дознанию по делу его жертвы.
«Дейли уайелес»
Сэр Генри Мерривейл
Эксклюзивное интервью
Телесила, телесила, телесила
…мы можем сколько угодно посмеиваться над какими-то из заявлений, которые нам так усиленно навязывали в последнее время, но человек думающий не может не принимать во внимание куда более серьезные обстоятельства, возникшие перед нами сегодня. Речь идет об угрозе столь дорогим нам личным свободам. Дознание, проводимое за закрытыми дверями, без допуска широкой общественности – это смелый шаг, безусловно требующий дополнительных объяснений. Правительство всегда поступало разумно и правильно, так позвольте ему установить личность тех, кто принял столь незаурядные меры, и отреагировать на случившееся должным образом, поскольку нельзя возлагать всю ответственность на одного коронера – мистера Фридайса…
…миссис Топэм, хотите посмотреть, что там происходит? Боже ты мой, я ничего не понимаю!
Глава семнадцатая
Ратуша Гроувтопа, где проводилось дознание, представляла собой претенциозный образец пышной и витиеватой викторианской архитектуры, совершенно не соответствовавший масштабам этого маленького городка. Однако в той части ратуши, где проходило дознание, не было ничего помпезного. Длинная комната с низким потолком располагалась на цокольном этаже. Сквозь зарешеченные окна виднелись ноги прохожих на лужайке перед ратушей. Пахло мелом, как в классе. Внутри стоял полумрак и всегда было прохладно, несмотря на ржавые, покрытые асбестом печные трубы под потолком, а стук шагов по каменному полу разносился гулким эхом.