тупила. Но ведь я могла сделать это ненамеренно». Тогда она поверила в Пенника с лихорадочной одержимостью. И восприняла его пророчество на свой счет. И у нее появилась эта ужасная мысль: «Если я его убью, меня повесят». Очень плохая мысль.
– А Пенник?
– Пенник нес ответственность за все. Играл роль эдакого бога из машины. И он оказался гораздо более сильной личностью, чем вы все думали. Сумел собрать компанию самых обычных вздорных людей, и после того, как закончил «читать» твои мысли, вы все начали думать о том, о чем вам не следовало думать. Ты, мой дорогой друг, решил, что тебе больше нет никакого дела до Марсии Блайстон. У Хилари Кин зародились неприятные мысли относительно ее мачехи. Сэм Констебль стал бояться, что жена убьет его. А Мину Констебль начал мучить страх, что она действительно способна на убийство. Эмоциональное давление оказалось слишком сильным. Рано или поздно должен был прогреметь взрыв. И это случилось. В семь тридцать Констебли удалились в свои комнаты, чтобы переодеться. И этой женщине с трясущимися руками и пугливым воображением пришлось готовить Сэмюэлю ванну и застегивать запонки на манжетах. Еще внизу он успел намекнуть, что она может убить его, даже когда будет одевать. Представим, что она это сделала? Предположим, что у нее было подсознательное – боже мой, как мы все обожаем это слово и боимся его! – подсознательное желание убить мужа. И это самое ужасное во всей истории. Теперь ответьте, Сэмюэль пошел принимать ванну сразу же, как только они вернулись в свои комнаты? Позже Мина сказала, что именно так и обстояло дело, она заявила, что он принял ванну и почти полностью оделся, так что ей оставалось только завязать шнурки на его ботинках. И случилось это как раз без четверти восемь, перед тем как он выскочил из комнаты на шум разбитой лампы. Но без четверти восемь Сэм Констебль был в халате и тапочках на босу ногу. А все потому, что он на тот момент еще не принял ванну. Все это время он предпочел донимать разговорами свою жену, чем разволновал ее еще сильнее, а когда наконец собрался принять ванну, разбилась лампа. Он пошел посмотреть, что случилось, затем вернулся и отправился в ванную между семью сорока пятью и восемью вечера. И вот мы переходим к самому главному! Сэмюэль Констебль всегда жаловался на холод. Ему никак не удавалось прогреть дом. Перед тем как вы все разошлись в семь тридцать, он громко брюзжал по поводу холода. И что он сделал, чтобы избавиться от этой своей мании в помещении, где людям обычно бывает холодно? Я имею в виду ванную комнату? – Г. М. злорадно взглянул на Сандерса. – Да, сынок, позднее ты пару раз видел в ванной электрический переносной обогреватель. Самый обычный, с двумя лампами. Ты даже споткнулся об него, помнишь? Но очень подозрительно, повторяю, очень подозрительно, что ты видел обогреватель в субботу и воскресенье, однако в пятницу, когда заглянул ненадолго в ванную после смерти Сэма Констебля, обогревателя там не оказалось.
Это было правдой.
Сандерс сразу же вспомнил ванную, в которой пахло сыростью, когда он вошел туда, чтобы найти успокоительное для Мины Констебль. В пятницу вечером он на все обращал пристальное внимание, и обогревателя в ванной не было. Однако позже он привлек к себе внимание, этот электроприбор бронзового цвета, о который они с Миной несколько раз споткнулись.
– И в ванной сильно пахло сыростью, – внезапно сказал он.
– Разумеется, – проворчал Г. М. – Потому что Сэмюэль Хобарт Констебль пошел принимать ванну только ближе к восьми вечера. Черт возьми, я отчетливо представляю себе, как все это происходило. Он забрался в ванну, кляня на чем свет стоит сквозняки и холод. Жена хлопотала вокруг него, словно его камердинер. А он вел себя будто король или император. И машинально, даже не задумываясь, рявкнул, как тысячу раз до этого своему слуге, чтобы жена подвинула обогреватель поближе к ванне. И в этот момент ею овладел подсознательный страх или подсознательное стремление – как она того и боялась. Мина на автомате взяла обогреватель теми самыми руками, которыми не могла удержать даже стакан. И внезапно, когда подняла его, они оба подумали об одном и том же. Обогреватель выскользнул у нее из рук в воду. Вот и все, джентльмены. Неминуемая смерть. – Г. М. глубоко вздохнул. – Знаешь, сынок, городской совет Лондона правильно принял совершенно зверские правила по поводу использования электроприборов в ванне. Они даже не разрешили размещать внутри помещения выключатель. А уж придвигать электрообогреватель вплотную к ванне – это какое-то самоубийственное безумие. Если он упадет в воду, сразу же случится короткое замыкание. И весь электрический ток, находящийся в доме, пройдет через самый лучший проводник – воду, а также через тело жертвы, которая сидит, погрузившись в эту воду по плечи. На теле не останется ни отметин, ни ожогов, поскольку воздействие тока рассредоточено по всему телу. Ничего, кроме расширенных зрачков. Недавно в Бристоле произошло два подобных случая, и бедная Мина Констебль прекрасно о них знала, у нее в альбоме была газетная вырезка. Напряжение не так уж и важно. Двухсот десяти вольт достаточно. Она вечно все роняла и в конечном счете убила его этим. И то, чего она так боялась, произошло на самом деле. Что дальше? Она осталась стоять в темной, забрызганной водой ванной с телом мертвого мужа. Нет, не перебивайте! Она должна была убедиться, действительно ли он умер. Предохранитель перегорел, и свет погас. Но, как мы с вами выяснили, в Форвейзе на каждые две-три комнаты свой предохранитель. И свет погас не только в комнате Мины, но и в спальне Сэмюэля Констебля и их ванной. В комнате Сэма на комоде стояли две свечи. Мина побежала туда, зажгла их, потом вернулась в ванную и попыталась выяснить, что произошло. Но за это время она запачкала воском рукав халата и оставила пару пятен на ковре. Одно – у ножки кровати, а второе – около двери в ванную. Ты это помнишь, сынок? В воскресенье днем, когда мы с ней разговаривали и она стояла у двери в ванную? Я еще сказал тебе посмотреть на пятна воска возле кровати и рядом с тем местом, где она находилась. Да уж, мы тогда заставили ее понервничать. И я в этом очень раскаиваюсь. Но что было, то было. Итак, ее муж умер. А ее могли повесить за убийство. Вы же знаете, какой у этой женщины был характер. Она сразу в красках нарисовала себе всю картину от начала и до конца: и судью, и эшафот, и как ее ведут на казнь. Фокус-покус Пенника полностью завладел ее воображением и не давал покоя. Теперь никто не поверит в несчастный случай. Сэмюэль Хобарт в присутствии свидетелей заявил, что она его убьет и спишет на несчастный случай вроде той истории, о которой писали в газетах. Она ведь сама обдумывала такой метод убийства для своей следующей книги. Значит, она виновна. Как же иначе? Можно себе представить, о чем думала Мина, пока стояла в ванной со свечкой в руке. Маленький дьявол нашептывал ей на ушко: «Ты ведь можешь притвориться, правда?» – «Нет, нет, я любила его, – возражала она, – ничего не стану делать». – «Но ты ведь этого не хотела». – «Это не важно». – «Но если получится, – продолжал дьяволенок, – ты могла бы вытащить его и сделать так, чтобы никто не узнал, какую роль сыграла во всем этом ванна».
Это так просто. Она бесконечно обожала своего мужа, но мысль об аресте и казни была для нее невыносима. Никогда еще она не продумывала план действий так быстро и лихорадочно. Мина Шилдс вела себя как настоящий профессионал и уложилась всего в пару минут. Однажды она написала детектив – кажется, тот молодой тип, Чейз, упоминал о нем, – где убийца перенес свою жертву в другое место и обставил все так, будто смерть произошла именно там.
Сандерс с мрачным видом кивнул:
– Да, Чейз что-то об этом говорил. Он тогда представил меня Мине Констебль и заявил, что отказывается верить в вероятность возможного.
– Ясно. Идеи витают в воздухе, не так ли? Что ж, Мине на ум пришла та же самая мысль: перетащить тело. Включить свет в комнатах незаметно для остальных оказалось несложно. Щит с предохранителями находился в ее комнате. Она вставила запасные предохранители и вернула свечи обратно на комод. Следующий момент оказался для нее особенно ужасным, ведь ей предстояло одеть мужа. Господа, я видел Мину Констебль в воскресенье и могу сказать, что только мысли о палаче могли толкнуть ее на этот шаг. Если держать в уме ее последующие действия, то вы все поймете. Перетащить Сэма Констебля оказалось несложно, он был не очень тяжелым, и вы все наверняка заметили, какие крепкие у нее были руки, даже несмотря на тремор. Я видел, как маленькие женщины справлялись со своими пьяными вусмерть мужьями, без особых затруднений раздевали их и укладывали в постель. Ей пришлось проделать обратное, и на все оставалось десять минут. Одежда была разложена, запонки уже прикреплены. Больше всего она переживала о том, как вытащить мужа в коридор. Она отволокла его к лестнице и прислонила к перилам, как будто он завалился на них. Перила поддерживали тело. Но это было еще не самое ужасное. Ни в коей мере! Господа, – Г. М. обвел своих собеседников долгим зловещим взглядом, – дальше раздались те крики! Всех, кто их услышал, едва не парализовало от страха. Говорят, они даже мало напоминали человеческие. Мина стояла в дверях своей комнаты и кричала словно безумная, впрочем, в тот момент она и правда едва не сошла с ума. Она не играла. О нет. Чтобы избежать виселицы, она приложила сверхчеловеческие усилия, вытащила наконец бренное тело в коридор и перекинула его через перила. Но когда оглянулась назад перед тем, как закрыть дверь, то увидела, что ее муж пошевелился. Запомни хорошенько, мой юный друг, ни один из свидетелей не видел в тот момент Сэма Констебля стоящим. И ты тоже, хотя и выскочил из своей комнаты почти сразу, как только услышал женский крик. Не было никаких покачиваний и пританцовываний, которые она выдумала. Ты видел, как он висел на перилах, где она его и оставила, положив одну руку на опорную стойку. Но ты не видел, чтобы он двигался. Ты видел, как его тело извивалось в конвульсиях, рука слегка подергивалась, а пальцы скрючились. Он безвольно висел на перилах, но все-таки мог шевелить спиной и рукой. Весьма характерные симптомы, не так ли?