И не надёжна под ногами гать.
Сюрприз опасный за любой осиной,
Обманчиво блестит речная гладь.
Глядишь, луга прибрежные затопит.
Наверно в министерстве недотёпы.
В такую глушь забросить москвича,
Но нету лучшей школы для врача.
Наверно после этого этапа
Я стану настоящим эскулапом.
Посёлки, деревеньки, хутора.
Меня по всем селениям носила,
Весь день до ночи, а потом с утра
Телега и уставшая кобыла,
По деревням, заимкам и дворам.
Судьба меня заваривала круто,
А я парнишка после института,
Спасаю, как могу таёжный мир.
Из инструментов трубка и клистир,
Медикаменты: только склянка йода,
Вот и старайся, принимая роды.
Вокруг меня седые мужики,
А я обычный городской мальчишка.
От знаний эти люди далеки.
Профессор мой — потрёпанная книжка,
И мне учить их вроде не с руки.
Дремучие и грубые невежды,
Но смотрят на меня с такой надеждой.
Слезою горькой борода блестит,
А у его ребёнка дифтерит.
Потом суёт лесных грибов корзину,
И благодарен за спасенье сына.
За этот тёплый благодарный взгляд
Готов забыть о городской квартире,
Каток, музей, театр, зоосад.
Привыкну к щелям в уличном сортире,
И сумраку нетопленных палат.
Я знаю, что не зря промчались годы.
Есть счастья миг, когда приняты роды,
Лежит в моих ладонях херувим,
А роженица именем моим
Младенца первородного назвала.
По отчеству с почтеньем величала.
Хоть путь мой в медицину был не прост,
Я сдал экзамен этот на отлично.
На голову теперь стал выше рост,
Чем у друзей из клиники столичной.
Сейчас я настоящий диагност.
Наверно все кудесники спринцовки
Должны пройти такую подготовку,
На пару лет, покинув отчий дом.
Иначе невозможно стать врачом.
Теперь я очень чётко понимаю:
Не зря я грязь месил в таёжном крае.
Багровый остров
Размышления лорда Гленарвана
Я задаю себе простой вопрос:
Как могут жить свободно эфиопы,
Пить огненную воду, есть кокос,
И не считаться с мнением Европы?
Смотреть на это тяжело без слёз.
Куда и как идти решают сами,
Их не мешает воспитать кнутами.
Пускай поймут, почувствуют спиной,
Что значит быть свободною страной,
Не подчиняясь Англии великой.
Я вспоминаю, сколько было крика,
Когда застыл на якоре фрегат.
Я приказал готовиться к вторженью.
Послал на берег полчища солдат,
Чтоб привести их сброд к повиновенью.
Никто из них не смог приплыть назад.
Все сгинули на острове проклятом.
За что пропали бедные ребята?
Придётся войско новое послать,
Иначе доведётся признавать,
Что мы сильны лишь грозными словами,
И спасовали перед дикарями.
Как можно допустить такой позор?
Перед врагом склониться на колено.
Пожалуй, не бывало до сих пор,
Чтоб била нас толпа аборигенов.
Потомки будут ставить нам в укор
Пустой поход, затеянный для славы,
Приведший к унижению Державы.
Победу не труби, идя на сечь,
Пока из рук врага не выбил меч.
Закончится ничем война любая,
Когда врага ничуть не уважаешь.
Не думай, что противник твой осёл.
Он вступит в схватку лютую с тобою,
На пепелища городов и сёл,
Смотря, что ты оставил за собою,
Когда к нему непрошенный пришёл.
Но я другое разуметь не в силах:
Зачем сопротивляются гориллы?
Ни пяди не хотят отдать земли,
Ни дно пустили наши корабли.
Фрегат взорвали глупые смутьяны,
И стрелами разят аэропланы.
Мы им несём порядок и прогресс.
Хотим, чтобы туземцы жили краше.
Чтоб эфиоп с высокой пальмы слез,
Но им плевать на все потуги наши.
По сердцу дикарям дремучий лес.
Зачем водой травиться ключевою,
Не лучше ль познакомиться — с хмельною?
Мы привезём вам виски и вино.
Зачем нырять за рыбою на дно,
Когда за бесполезные рубины,
Подарим прошлогодние сардины?
С любым глупцом готов пойти на спор,
Что будет много пользы от консервов.
Желудок их забудет про запор.
Потом из банок сможет модник первый,
Напялить славный головной убор.
Дадим им виски и другое зелье.
За зеркальце, цветное ожерелье,
Спасибо скажут дочь, жена и мать.
Мы будем с ними честно торговать.
За жемчуг и ненужные сапфиры
Мы будем привозить все блага мира.
Им будет жить, намного веселей.
Они снесут лачуги из бамбука.
Построят дом на сорок этажей.
И никогда не будут знать про скуку,
Когда им включит музыку ди-джей.
А их детишки будут ездить в школу,
Про гамбургер узнают, кока-колу.
И каждый эфиоп, как господин
Способен будет нюхать кокаин.
А между делом изучать науки.
Я думаю, им будет не до скуки.
Но им все эти блага не нужны.
Зачем желать того, чего не знаешь.
Живут без Бога и без Сатаны.
Раскрасят тело словно попугаи,
Забыв при том напяливать штаны.
Им даже одеваться неохота,
Лежат весь день в воде как бегемоты.
Но если честно, я не прочь бы сам,
Переселиться в фиговый вигвам.
Валяться на песке близ океана,
Подальше от британского тумана.
Они по воду бегаю на пруд,
У них есть солнце, берег океана.
Ленивы крайне, их не кормит труд.
Лежат на пляже, ждут, когда бананы,
На головы им сами упадут.
Не знают ценность жёлтого металла,
Всё нужное природа им послала.
Неплохо так на белом свете жить,
Но это право нужно заслужить.
Кто уповает на любовь и счастье,
Тот должен покориться нашей власти.
Так повелось на свете с давних пор.
Землёю правит меч и парабеллум.
Для непокорных плаха и топор,
А негодяи взяли лук и стрелы,
И дали нашей армии отпор.
Внезапно голозадые бригады
Разбили снаряжённые армады.
Как получилось, что смогли сломать
Прекрасную обученную рать?
Наверное, пьянящая свобода
Залог непобедимости народа.
Размышления Коку-Коки
Твердят, что я пройдоха и смутьян,
Бездельник, бузотёр и провокатор.
С утра до ночи беспробудно пьян,
И силюсь от восхода до заката
На бунт уговорить островитян.
Пусть я алкаш, но я всему народу,
Раздать решился огненную воду,
Когда нежданно огненный вулкан,
Накрыл тирана подлого вигвам.
В отсутствии Сизи-Бузи — сатрапа,
Стремглав пустились наутёк арапы.
Всё усложняют эти господа,
А жизнь проста как медная монета.
Должно делиться поровну всегда
Между людьми имущество планеты.
Тем более пьянящая вода.
Пожалуй, это будет справедливо.
Все будут жить прекрасно и счастливо.
А если недостаточно для всех
Допустим водки, невеликий грех.
Я кое-что припас в одной пещере,
И выставил охрану возле двери.
Теперь нет никого меня главней,
На острове, и я сказал народу,
Что нет задачи для меня важней,
Чем поделить всю огненную воду,
По праву и по чести меж людей.
А мне она нужнее для леченья,
Чем тем, кто пьёт её для развлеченья.
Коль я с утра не выпью литра два,
Страдает от мигрени голова.
А мне всё время думать нужно, братцы.
И должен же я чем-то выделяться.
Ведь я немалой властью наделён.
Руковожу, на старой бочке стоя,
А на меня глядят со всех сторон.
Я ощущаю сам себя героем,
И речь толкаю, словно Цицерон.
Тех, кто готов вести людей — немного,
А кто-то должен указать дорогу.
Кто рубит лес или таскает плуг,
Тому об этом думать не досуг.
Вот я как Цезарь, и Платон отчасти,
Готов взвалить на плечи бремя власти.
Размышления Сизи-Бузи
Я важная персона — царь и Бог.
Ну, пусть не Бог, но очень близок к Богу,
И требую усиленный паёк,
Чтоб мог перстом указывать дорогу.
Хотя всем смертным это невдомёк.
Как тяжело руководить страною,
И мучает бессонница порою.
Мне чтоб поспать немного, хоть чуть-чуть,
Приходится сто грамм принять на грудь.
Я думаю, что тех, кто лямку тянет,
Благодарить должны островитяне.
Я должен говорить с трибуны речь,
И нужно как-то удалять усталость.
Чтоб снять заботы праведные с плеч
Усиленный паёк такая малость,
Что можно этим просто пренебречь.
И выделять меня как VIP-персону.
Никто пока не изобрёл закона,
Как править, если горькую не пьют.
Ведь нужно чем-то успокоить люд,
И погасить народное волненье.
А я постиг науку управленья.
Народу нужно зрелище и хлеб, —
Сказал мудрец, но это заблужденье.
Он был наверно близорук и слеп,
Ведь людям нужно только развлеченье:
— Весь мир огромный праздничный вертеп.
Чтоб силы были топать по дорожке,
Достаточно лишь маленькой лепёшки,
Банан, или кокосовый орех,
Но лишним никогда не будет смех.
Ведь чем смешнее у шута гримасы,
Тем сча́стливей живут людские массы.
Но есть один напиток золотой.