– Смотрите, лебедь и лебедиха!
– Не лебедиха, а лебедка! – возразила Ленка.
– Сама ты лебедка! – сказала Чижик.
– Не ссорьтесь! Давайте лучше купаться и плавать наперегонки! – предложил Валик.
Они купались, согревались на солнце и снова купались, пока солнце не зашло. Возвращались на станцию в сумерках; сумки с полотенцами и пляжными подстилками казались тяжелыми-претяжелыми. Конечно, ребята проголодались и устали, но все согласились с тем, что это был самый лучший день в году.
Воскресенье Чижик провела с толком: она смазала велосипедную цепь, накачала колеса и подняла седло велосипеда, потому что с тех пор, как купили велосипед, Чижик выросла на полтора сантиметра. Удовлетворенная своей работой, она отнесла велосипед обратно в кладовую, где тот висел на специальном крюке. Далее Чижик нашла в шифоньере летние вещи: шорты, маечку, купальник, ласты, маску с трубкой. Каждый раз, когда она вспоминала, что через неделю начнутся каникулы и целые дни будут принадлежать ей, она готова была танцевать. К этому прибавилось чувство гордости: ведь теперь Чижик уж точно заработала авторитет. С этим чувством она пошла спать.
Когда Чижик влетела в класс в понедельник, она очень удивилась, увидев кислые лица. Странным казалось и то, что и директор, и математичка оба находились в классе. Они перешептывались в ожидании, пока все усядутся. Чижик села на свое место рядом с Ленкой.
– Что это они? – спросила она шепотом.
Ленка приложила палец к губам, но Чижик и сама догадалась.
В наступившей в классе тишине директор спросил:
– Кто организовал побег?
Все молчали. Кирпич перевел взгляд на Хорошевскую.
– Хорошевская, а? Ты же была там!
Чижик пригнула плечи, ожидая, что Светка Хорошевская испугается и все расскажет. Светка действительно побледнела, но покачала головой.
– Краснов! – проорал директор. – Ты же сознательный ученик! Кто повел класс в поход?
Андрей пожал плечами:
– Не помню, Петр Петрович! Все пошли, и я пошел по инерции.
– По чему ты пошел?! По какой еще такой инерции?
– Ввиду свойства тел находиться в движении…
– Стоп! Я без тебя знаю, что такое инерция!
По сильно отвисшей нижней челюсти директора было видно, что сейчас разразится гроза. И она разразилась.
– Все, кто ездил, останутся летом в школе, будут работать в мастерской, будут копать на участке, будут, как миленькие!.. – Он захлебнулся, не договорив.
– И еще я кое-кому не подпишу разрешение поехать в спортивный лагерь! – пригрозила Арфа, взглянув на Чижика своим змеиным взглядом. Потом, обращаясь ко всему классу, она сказала то, чего не любят никакие школьники в мире: – Положите свои дневники для записи!
Все по очереди подходили к ней с дневниками, Чижик тоже подошла – красная ручка заплясала по странице: «Соколова безобразно вела себя в школе и в другое время!»
Чижик села за парту. Она была виновата в том, что всех накажут. Математичка же, прихватив школьный журнал, прошествовала к выходу, директор последовал за ней. Дверь за ними с треском захлопнулась.
Весь оставшийся день был ужасный. Тех, кто ездил в поход, по очереди вызывали в учительскую, там заставляли писать письмо с объяснениями: кто повел, куда ехали, когда вернулись. Ко всем несчастьям, их класс оставили убирать целый этаж, даже не разрешили сбегать домой, чтобы переодеться и поесть. Наконец наступил вечер. Чижик с друзьями по дороге домой обсуждали случившееся. Сашка был один-единственный, кто сохранял оптимизм.
– Посердятся и забудут, ведь им тоже неохота сидеть в классе все лето!
– Вряд ли забудут! – тихо произнес Валька.
Вернувшись домой, Чижик села за секретер и задумалась так глубоко, что не заметила, как мама вошла в комнату. Она спросила, почему Чижик так поздно вернулась, и заодно попросила дневник на проверку.
– Мама, ведь главное, что мы все здоровы! – сказала Чижик, протягивая дневник.
Глава 26. Странное собрание
История с походом на озеро стала известна всем в школе. И вот странное дело: даже те, кто раньше дразнил Чижика, даже кое-какие личности из пятого «А» класса зауважали ее. Среди учителей самой отзывчивой оказалась Алевтина Михайловна. На следующий день после промывания мозгов, которое устроили математичка и директор, Алевтина Михайловна нашла Чижика во время большой перемены:
– Маша, зайди ко мне в кабинет для разговора!
Чижик последовала за ней. Вообще-то она любила кабинет биологии – на стенах большие цветные фотографии с животными и птицами, рисунки с зернами, где каждое было показано в разрезе и внутри зеленел росток. Ну и, конечно, в железном шкафу позади класса высились банки, в них сидели изумрудные лягушки, какие-то красивые пауки, пара больших бабочек, и все они выглядели живыми.
Только сейчас Чижик не разглядывала ничего, а молча смотрела на учительницу: что она скажет. Чижик немного волновалась, что Алевтина Михайловна будет ее ругать. Учителя ведь не могут иначе, даже самые продвинутые. Когда они тебя просят зайти к ним для разговора, то не жди дружеской беседы, типа как с папиным приятелем Геной. Тот мог говорить с Чижиком о всяких интересных штуках: например, о том, как однажды получил футбольным мячом по голове, да так сильно, что грохнулся на землю, и с тех пор играет только в шахматы.
– Что ты стоишь, как солдат на досмотре? Ты садись, Соколова, садись! – сказала Алевтина Михайловна и показала на первую парту.
Чижик села, понурившись:
– Это я повела всех на озеро!
– Да я догадалась! Ну ничего, у меня есть идея, как поправить положение!
– Правда?
– Завтра проведем собрание и обсудим.
– Ура!
– «Ура» кричать рано, ничего обещать не могу, но шанс у нас есть! Одна просьба: ты завтра не опаздывай на мой урок.
Чижик сказала, что ни за что не опоздает, и поинтересовалась, про что будет собрание.
– А это сюрприз! – заговорщицки ответила учительница.
Наступило утро. Чижик встала раньше, чем прозвенел будильник. Она чувствовала вдохновение и потому мчалась в школу особенно быстро. Ну вот и показался за пустырем их школьный сад, ряды яблоневых деревьев. Лепестки кружили над ними, как тысячи белых бабочек, и в воздухе пахло медом. Дядя Егор стоял на лестнице и укреплял скворечник в расщелине между двух веток. Чижик, проносясь мимо, посмотрела вверх: круглое улыбающееся лицо садовника в ореоле рыжих волос сияло как солнце. «Надо же!» – пробормотала Чижик и побежала дальше.
На первом этаже она увидела дядю Гришу. Он всегда первым приходил по утрам, мыл пол в школьном вестибюле и ровно в полдевятого открывал входные двери. Дядя Гриша стоял, опираясь на швабру, его тень на стене тоже опиралась на швабру и казалась большим медведем. «Надо же!» – опять пробормотала Чижик.
Она миновала столовую; дверь в нее была закрыта, но уже на двери висело написанное школьной кухаркой тетей Машей объявление:
«Сегодня на обед:
ПИРОЖКИ С МЯСОМ (7 КОПЕЕК),
ПОНЧИКИ С ПОВИДЛОМ (5 копеек).
КИСЕЛЬ (3 копейки)».
«Что-то сегодня все странное!» – сказала Чижик сама себе и взбежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньку с такой быстротой, что эхо не поспевало за ней. А странное все было потому, что в девять утра школа стояла совершенно пустой, не считая дяди Гриши и Чижика. Но до Чижика дошло гораздо позже, что что-то тут не так, а пока она очень торопилась в класс, где учительница биологии Алевтина Михайловна обещала сюрприз. Чижик пыталась угадать, что же это будет за сюрприз.
Класс находился в дальнем конце коридора, после него была только лестница, ведущая вниз, в подвал. Пол был такой гладкий, что в новых сандалиях легко можно было проехать два метра. Чижик достигла двери и вошла. Алевтина Михайловна была не одна: рядом с ней стоял мальчик, у его ног лежал до странности знакомый портфель. Этот портфель Чижик где-то видела. При звуке шагов мальчик повернулся, и Чижик узнала Кузю. Да, того самого Кузю Василькова, сына дяди Гены, с которым прошлым летом она хотела поиграть в конструктор, а он не хотел. Чижик иногда замечала его в школе, но избегала разговоров. Ну, во-первых, он все-таки был на два с половиной года младше Чижика, во-вторых, у Кузи вечно был такой отрешенный вид, что, казалось, он бы и не узнал Чижика, даже если бы она его окликнула. Кузя и сейчас, не обратив на нее внимания, продолжал разговаривать с учительницей. На столе лежал листок, на нем что-то было напечатано – видимо, Алевтина Михайловна давала ему задание.
В классе еще никого не было: она пришла первой. Чижик села за парту и принялась ждать. Через три минуты пришла Ленка. На ней была плиссированная юбка и белая блузка. «Чего это она так вырядилась, ведь еще не последний день?» – подумала Чижик.
Когда подруга села рядом, Чижик спросила:
– А что, разве сказали в парадном приходить?
– Да!
– Странно!
Алевтина Михайловна подняла глаза и посмотрела на девочек.
– Сейчас начнем! – сказала она.
Через минуту вошел Валька.
– Что за собрание, не знаешь? – спросил он Чижика, когда проходил мимо.
Чижик пожала плечами.
– Может, фотографироваться будем? – предположил он.
Вбежал запыхавшийся Сашка.
– Я не опоздал? – спросил он у друзей.
– Нет! Садись, Саша! – сказала учительница и продолжила говорить с Кузей.
Часы на стене показывали девять – время, когда обычно начинается урок, а в классе никого, кроме них четверых и этого Кузи, не было. Чижик осознала всю странность утра: что в школе пусто, что звонок не прозвенел. Может, она все еще спала? Чижик ущипнула себя за руку. Это не помогло. Она толкнула Ленку:
– Ленка, ущипни меня!
Ленка ущипнула Чижика. Та поморщилась:
– Ты чего так больно щипаешь?
– Ты сама попросила!
– Я тебя попросила чуть-чуть ущипнуть!
– Ты не сказала, чтобы чуть-чуть. Ты сказала…
Алевтина Михайловна поднялась, и девочки перестали спорить.