Еще возле меня вертится Муравка. Чего-то хочет, но не того, что бабы. Жаль! Хоть он мне и на хуй усрался, но сама мысль, что в любой момент могу выебать мусора, грела бы душу. Он плеснул под жабры, ряха стала буряковая. Поняв, что освобожусь я не скоро, генерал от мусорерии попытался животом зажать в углу Эльвиру. В самый последний момент она выскользнула. Сегодня на ней просторное длинное платье, однако и в нем змея змеей.
Муж Лили начал в отместку обхаживать мою жену. Ломать каблуки — явно не его призвание. Ира смотрела на него, как на друга с топором. Поняв, что таким способом не достанет свою жену, пошел грузиться водкой.
— Сегодня он с тобой подездемонится! — предупредил я Лилю.
Она хихикнула.
— Ага, я ему такое устрою!
— Наверное, утомляет ревностью?
— Ой, не то слово! — пожаловалась она. — И было бы из-за чего. Иногда хочется изменить просто так, чтобы потом не напрасно выслушивать упреки.
— Так вот я зачем нужен?! — поймал ее.
— Ты — это другое… — начала оправдываться Лиля.
— О чем вы тут шепчетесь? — вмешалась Ширяева, которая ходила менять пустой бокал на полный.
Уже пятый, если не ошибаюсь. Заливает вином жар в пизде. Дом Ширяевых рядом, дотащат.
— Да так, о нашем, о девичьем, — ответил я.
Они захихикали напару.
— Хотела потанцевать, а у них одна классика, — пожаловалась Ширяева. — Бетховен — это здорово, но не для обычной вечеринки.
— Сейчас я принесу, — предложил, чтобы избавиться от них. Да и живот что-то побаливал.
— Нет-нет, сиди! — закричали они в один голос.
— Я быстро, — бросил им, улепетывая со всех ног.
Дома зашел в туалет и кинул шланг в унитаз. Нормальный, не жидкий. Живот сразу отпустило. Я взял несколько кассет с танцевальной музыкой, вернулся к тестю. Ссыте, девки, в потолок: я гармошку приволок!
Поддали все уже хорошо, поэтому старички кинулись под рок-н-ролл отплясывать цыганочку. Я стоял в дверном проеме и наблюдал, как Муравка, затянутый в круг Ширяевой, пытался казаться молодым и резвым.
Холодная узкая рука требовательно сжала мою. Я узнаю Сосульку по духам, напоминающим запах пороши в чистом поле.
— Я наверху, — тихо шепчет она и отпускает мою руку.
Тесть стоит в дальнем углу с дочкой. Губы сложил трубочкой. Наверное, свистит. Чего свищешь или хуя ищешь? Его сегодня найдет твоя жена, а тебе достанется очередная порция рогов.
Я поднимаюсь на второй этаж, иду к комнате Эльвиры. Через приоткрытую дверь ванной комнаты замечаю, что Сосулька там. Стоит перед зеркалом, любуется собой. Мне кажется, она часами может смотреть на свое отражение. Скорее всего, этим и занимается большую часть дня, потому что нигде не бывает, подружек не имеет и даже телевизор почти не смотрит. В их семье, в отличие от нормальных, сериалы любит муж. Он своего любимого сиамского кота с глазами и характером, как у Эльвиры, назвал Мейсоном. Эти сериалы — каталог собачье-кошачьих кличек.
Я захожу в ванную комнату, закрываю дверь на задвижку. После родов Сосулька стесняется показывать живот, поэтому не любит ебаться в кровати. Эльвира продолжает смотреть в зеркало, словно меня и нет рядом. Я сзади поднимаю подол платья, оголяя стройные тонкие ноги с сухими лодыжками. Жопа голая — то ли успела снять трусы, то ли не надевала их вовсе. Она способна на такое. Ирка с утра встала на текущий ремонт, пачкаться не захотел, поэтому сейчас завелся быстро. Сосулька ждет, когда я расстегну мотню и достану хуй, раздвигает ноги пошире и чуть наклоняется вперед, выпячивая жопу. Пизда у нее маленькая, аккуратная и густо заросшая жесткими светлыми волосами. Я большими пальцами раздвигаю ей губы, открывая бледно-розовую мякоть, не очень сочную. Придвинувшись поближе, с натугой загоняю хуй в пизду. Несмотря на роды, пизда у нее, как мышиный глаз. Ей больно, но морда непроницаема. Бледно-голубые глаза смотрят в свое отражение и констатируют факт: да, я самая красивая, а все остальное — хуйня на постном масле. Только узкие, длиннопалые руки ее цепче ухватились за края умывальника из бледно-голубого фаянса. Из-за серебристо-желтого маникюра ее ногти кажутся подтеками спермы. Влагалище суховато и в этом есть особый кайф. Шершавым хуем пизду шлифуем. Я неспешно вожу им туда-сюда и смотрю в зеркало. Наши лица одно над другим, мой подбородок утонул в ее светло-русых волосах. Мое постепенно краснеет, а ее — хоть бы хуй!
Кто-то прошел мимо ванной в туалет. Внизу есть еще один, но все бабы ходят сюда. Женщина, молодая — на высоких каблуках. Не Ирка. Наверное, Лиля. На обратном пути она подергала дверь в ванную и постояла под дверью, подслушивая. Хорошо, что в двери нет замочной скважины.
Я продолжал ебать, только дышать старался потише. И смотрел, как оживает лицо Сосульки. Щеки быстро порозовели, зрачки расширились. И пизда помокрела. Теперь знаю, как надо ее ебать: на крыше высотки, на самом краю, переклонив через ограждение.
Лиля что-то услышала, потому что, уходя, громче, демонстративно застучала каблуками. И хуй ей в спину!
Я вылил в Эльвиру все, что с ней накачал. Глаза и щеки у нее быстро погасли, не скажешь, что только что ебалась. Разве что запах тела пересилил духи. В обычном состоянии она стерильна, собственных запахов не имеет. Кончила она или нет — как всегда не понял. Я как-то спросил:
— Ты хоть кончаешь?
— Да.
— И что чувствуешь?
После паузы ответила:
— Приятно.
Я сел на край ванны, тоже бледно-голубой, отдышался. Сосулька поухаживала за мной, обтерев хуй влажным полотенцем. Длинные холодные пальцы касались его осторожно, будто хуй из тонкого стекла. Потом поправила галстук, смахнула пылинки с пиджака. Другая бы приласкалась, подурачилась, а эта держит дистанцию. Мне кажется, она боится своей сексуальности, боится, что если отпустит тормоза, эта сексуальность разнесет ее на мельчайшие кусочки. И не только ее.
— Иди, — сказала она и закрыла за мной дверь.
На лестнице столкнулся с Ширяевой.
— Вот он где! А я ищу его по всему дому!
— Живот болит, — пожаловался я.
Она посмотрела на мою еще не остывшую физиономию и поверила.
— Съел что-то не то, — предположила она.
Или не с той.
— Дать таблетку? — спросила она. — У меня есть в сумочке, сейчас принесу.
— Никаких лекарств. Это мой принцип.
— Как хочешь. Но обязательно со мной потанцуешь, — потребовала она.
— Обязательно, — произнес я.
До танцулек не добрался, был перехвачен Муравкой.
— Разговор есть, — сказал мусор и оглянулся по сторонам, подыскивая место, где нам никто не помешает.
В ванной комнате. На худой конец, на веранде. Там холодно, никто не заходит. Предложил генералу второй вариант.
На веранде было темно и холодней, чем я предполагал.
— Не включай свет, — попросил Муравка и сразу перешел к делу: — Сверху пришла установка: выбить из области кавказцев, особенно чечню. В смысле, бандформирования. Да и торговцев, кто пошустрее, поприжать.
— И в чем дело? — не понял я. — Сила у вас, давите. Могу информацию по рынку подкинуть. они там наркотой торгуют, дело поставлено, всех купили.
— Сволочи! — ругнул генерал то ли наркодельцов, то ли мусоров поганых. Наверное, и тех, и других. — Ты же отлично понимаешь, что у меня руки связаны законом. Да и кто будет с ними бороться?! Эти — рыночные?! Через каждые полгода их меняю — никакого толку!
Хуй гниет с залупы.
— Хотите нашими руками расправиться с ними, а потом чьими-нибудь — с нами? — спросил я.
— Ты же знаешь, что нет. До сих пор мы ладили, думаю, и дальше будем. Я в долгу не останусь, — пообещал генерал.
До сих пор мы с ним, действительно, ладили, он несколько дел прикрыл по моей просьбе. Не задаром, конечно.
— Хорошо, мы их вышибем из города, — согласился я. О том, что и сам собирался это сделать, говорить ему не стал.
— Только без трупов, — предупредил Муравка. — Остальное я как-нибудь замну. Завтра подошли кого-нибудь, передам наши наработки по ним.
— Михалевский подъедет, директор «Витязя».
— Этот, бывший кагэбэшник?
— Да.
— Он тоже на тебя работает?
— На тестя. Охраняет офис, сопровождает машины с грузом, — ответил я. Если не знает, значит, и не надо знать.
— Завтра утром пусть приходит прямо ко мне, я предупрежу.
— Желательно, чтобы ваши люди не мешали, часа на два исчезли из города.
— В среду я провожу смотр. Соберу всех. С десяти и до часу, — сообщил Муравка. — Подойдет?
— Думаю, успеем, — ответил я и предупредил: — Больше никому не рассказывайте.
— Только я и мои заместители.
— Только вы и я.
— Хочешь сказать?..
— Всяко бывает, — ответил я уклончиво.
До его замов мы не добрались, выпало это звено. Но то, что генерал не будет доверять своим заместителям, может подтолкнуть кого-нибудь из них к нам, глядишь, и оседлаем дружка. Хотя в пизде друзей не ищут.
Посмотрите, посмотрите,
Что там делает шпана!
Через хату по канату
За хуй тащат кабана!
Михалевский навестил генерала. Свою информацию с милицейской не смешивал, потому что его папка была толще. Разнюхал он почти все. Отправить его папку в прокуратуру, следаку осталось бы только оформить правильно и передать в суд.
— Большую часть разговоров ведут на родном языке, а у нас переводчика нет, — пожаловался он. — Связывался с Москвой, но у них сейчас все специалисты заняты.
— Хватит и этого, — успокоил я его. — Расходы оформишь по двойному тарифу как инкассаторские услуги, банк оплатит.
Михалевский не сдержался, улыбнулся. Не столько деньги обрадовали, сколько высокая оценка его работы. Наша страна примечательна тем, что отбирает, выращивает классных псов, а потом за малейшую провинность пинок под жопу и на помойку объедки глодать. Умные люди ходят на помойку и подбирают отличные кадры.
Я изучил сведения Михалевского и Муравки и на среду назначил братве большой сбор с оружием. Неявка приравнивалась к дезертирству. Я не сомневался, что никто не струсит, а вот проспать могут, не привыкли к девяти утра собираться. Зачем — не знал никто, даже Вэка. Он парень добрый, по пьяне расскажет корешу, а тот еще добрее…