Желтая пенистая струя хлынула из горловины бочки в широко раскрывшийся рот начальника. Забурлила. Леша и Даша от изумления тоже раскрыли рты.
Но струя клокотала долго, изумление прошло, и Леша теперь внимательно разглядывал Бочкина.
Фамилия у начальника станции была очень для него подходящая. Он в самом деле напоминал бочку, поставленную на короткие бревна и одетую в тельняшку и просторный синий китель с серебристыми пуговицами.
Пуговицы были разные: одни с якорями, другие со скрещенными молоточками, пришитые вперемешку. Китель распахнулся, и Леше с Дашей показалось, что под тельняшкой, обтянувшей круглое туловище, в самом деле проступают обручи с заклепками. По крайней мере внутри начальник станции гудел и булькал, как настоящая дубовая бочка. Даже Лилипут и Проша притихли и смотрели, приоткрыв рты.
Наконец квас кончился. Бочкин легко поставил опустевшую желтую цистерну на рельсы, вытер губы, взял у Проши фуражку и, отдуваясь, застегнул китель.
— Ух… Вы знаете, у меня постоянная потребность в жидкости. Боюсь рассохнуться. Конечно, вода рядом, но временами очень хочется чего-нибудь вкусненького. Хорошо, что Проша выручает, он молодец… Проша, отнеси кружки и посмотри в станционном буфете, не найдется ли там нескольких порций мороженого…
Мороженое нашлось. С малиновым джемом. Даже Лилипуту дали порцию на алюминиевой тарелке со штампом «Ст. Пристань». Он эту порцию слизнул в один миг. Проша тоже не отказался от угощения. Съел свою порцию торопливо, извинился и убежал по каким-то своим снабженческим делам.
Станционный буфет был маленький и уютный.
— Но, к сожалению, в последние годы здесь очень редко бывают пассажиры, — грустно сообщил Бочкин. — Боюсь, что рельсы скоро совсем зарастут.
Леша и Даша молчали с вежливым пониманием. Потому что еще раньше они и Бочкин успели рассказать о себе друг другу. Леша и Даша — откуда и как они здесь появились. Бочкин — о своем житье-бытье.
Оказалось, что Бочкин одновременно начальник железнодорожной станции и речной пристани. С давней поры. В ту давнюю пору здесь было многолюдно и весело: то и дело приходили поезда и пароходы с разным жизнерадостным народом. Только успевай вертеться. А сейчас все опустело и затихло. Только Проша появляется регулярно да порой забредает на чаек Одинокий Шарманщик…
— А еще неподалеку бабка есть, — нерешительно напомнил Леша. — На станции Чьитоноги.
Бочкин покивал:
— Есть, есть такая… Но она ужасная домоседка, и характер у нее так себе… Впрочем, вы не бойтесь. Всякие нехорошие слухи про нее и объявления, это так… слухи они и есть… А вот в Лиловом лесу, говорят, водится настоящий людоед. Пакостная личность, по имеющимся сведениям. Самого его я не видел, но следы замечал. Так что имейте в виду на всякий случай.
— А где этот Лиловый лес? Далеко? — спросила Даша слегка задрожавшим голоском. А Лилипут поднял голову и рыкнул.
— Как вам сказать, — отозвался Бочкин с задумчивым вздохом. — На соседнем этаже пространства. Переходы тут незаметные. Не успеешь оглянуться, как уже в другой сказочной области…
Леша решился наконец на главный вопрос:
— Скажите, пожалуйста, значит, здесь Астралия?
— Ну разумеется… Правда, самая окраина. Так сказать, пограничная область. А в глубину страны дороги, к сожалению, перекрыты. Потому и станция опустела… Хорошо, что хоть вы появились. Но вы с другой стороны, из Хребтовска. А из нашей столицы — тыщу лет никого. И в нее невозможно пробраться ни по воде, ни по суше. Сколько ни пробовал — рельсы в бурелом заводят, а фарватер в болото.
— А почему так? — огорчился Леша.
— Это очень сложный вопрос. И причина тут, скорее всего, не одна. Возможно, кто-то наложил на дороги и на столичную местность заклятие. А кроме того, видимо, просто стареет сказка. Нужен ей какой-то новый толчок. А кто знает, какой?..
— И ничего нельзя придумать? — жалобно спросила Даша.
— Кто знает… Думает тут один умный человек. Астралийский маг и волшебник, Авдей Казимирович Белуга. Очень эрудированный специалист в области сказочных контактов. Преподавал одно время в Астралийском университете. А сейчас оказался вне столицы и не может вернуться. Проживает неподалеку, в пещере на Желтых Скалах… Если хотите, я вас познакомлю.
— Разумеется, хотим! — сказал Леша.
— Конечно, сейчас не прежние времена, но кое-что интересное в этих местах сохранилось, — оживился Бочкин. — Если не возражаете, я устрою вам экскурсию по окрестностям. Можно и на пароходе прокатиться…
— Прямо сейчас? — подскочил Леша.
Но Даша строго сказала:
— В следующий раз. Извините, но нам пора домой. Мама, наверно, уже тревожится.
— Но, надеюсь, вы скоро приедете снова? Не забудете про меня? — забеспокоился Бочкин.
— Обязательно приедем, — пообещал Леша. — А можно мы возьмем с собой Ыхало? Это очень доброе существо. Наполовину самовар, наполовину привидение. Но не страшное…
— Разумеется, разумеется! Буду рад познакомиться.
— И тень Филарета надо взять, — напомнила Даша. — Жаль, что их сегодня нету… Ой, что это?
В углу, где лежал Лилипут, раздалось рычанье и шипенье. Но сам Лилипут не рычал. Он удивленно мигал желтыми добрыми глазами. А тень его на полу припадала на передние лапы и трясла головой. Она-то и рычала. На другую тень, кошачью. Та на солнечной стене вздыбилась, распушила хвост и шипела, как настоящий рассерженный кот.
— Тень-Филарет! — воскликнул Леша. — Я по хвосту узнал!
— Как вам не стыдно! — сказала Даша обеим теням. — Что вы не поделили? Это даже просто невежливо… Вы же обе такие хорошие. Ну-ка миритесь сию минуту!
Тень Лилипута виновато прижала уши. Тень Филарета перестала горбить спину. Тень собачьего хвоста слегка шевельнулась. От кошачьей тени донеслось вопросительное:
— Мр-мя-а?..
Тогда тень Лилипута прозрачным языком лизнула тень кошачьей морды.
— Мр-р… — отозвался тень-Филарет разнеженно и потерся о тень собачьего носа.
— Давно бы так, — сказала Даша.
— Но как тень-Филарет сюда попал? — удивился Леша.
— Тени — они все такие, — объяснил Бочкин. — Всегда без спросу и в любую щель…
— Поедешь с нами домой, — велел Леша тень-Филарету. Но тот не обратил внимания. Он лапой дурашливо цапнул тень собачьего уха и отпрыгнул. Тень Лилипута мигом откликнулась на игру, вскочила. Тень кота бросилась удирать, тень пса — за ней.
— Ну и дела… — покачал красной фуражкой Бочкин. А Лилипут удивленно посмотрел на солнечные половицы, где теперь не было его тени. Вздохнул и положил морду на передние лапы.
— Извините, но нам пора, — опять напомнила Даша.
— Еще порцию мороженого на прощанье, — предложил Бочкин. Ему не хотелось расставаться.
От мороженого даже Даша не могла отказаться. Хотя и сказала:
— Ох, не схватить бы ангину.
— Мороженое, наоборот, полезно от простуды! — заспорил Леша. — Я недавно им рыбу-луну вылечил! Тетю Ихтилену!.. Дядя Бочкин, вы ее знаете?
— Ну как же, как же! Она и ко мне наведывалась за мороженым неоднократно. Очень приятная особа. Трудолюбивая. Светит целыми ночами над всей нашей местностью… Но говорит, что и ей с высоты не видно сейчас столицу. А раньше даже отсюда, с Пристани, весь город был как на ладони. Вернее, как на макушке… Непонятные настали времена и невеселые…
Он задумался, и тогда Леша и Даша стали прощаться. Обещали скоро навестить Бочкина снова. Тот проводил их до поезда. А Лилипут целых пять минут бежал рядом с поездом (который ехал теперь задом наперед: паровозик толкал вагоны). Тень Лилипута прыгала рядом с ним. А куда девался тень-Филарет, неизвестно. В последний момент его видели растянувшимся на желтой бочке (она осталась на станции).
На станциях Чьитоноги и Одинокий Шарманщик оказалось пусто, поезд проскочил их без остановки. Вблизи ромашковой поляны вагоны опять незаметно превратились в ящики, а паровоз в самовар. Только сиял он по-прежнему. Леша похлопал его по горячему боку:
— Завтра поедем снова!
Сверкающие пробки
Но назавтра поездка к Бочкину не получилась. День оказался пасмурный, сыпался равномерный дождик. И дело тут не просто в погоде, а в том, что не найти было сухого топлива для самовара-паровоза.
Папа вспомнил:
— Друзья мои! Я ведь обещал послать с вами Евсею Федотычу графинные пробки! Почему бы вам не отправиться сейчас?
Мама всполошилась:
— В такую-то слякоть!
Но папа сказал, что дети у них не грудные младенцы. Что случится из-за летнего дождика с людьми, одному из которых семь, а другому уже девятый год?
— Они простудятся, — спорила мама.
Тут в углу заворочалось Ыхало. Оно появилось утром, долго извинялось, что вчера проспало целый день и не навестило своих друзей, но зато сегодня обещало маме до вечера помогать по хозяйству. Сейчас Ыхало сказало:
— Нынче мокровато, но не холодно. А если кто и зачихает, я растоплю баньку да так их пропарю, что любая хворь мигом вылетит.
Леше с Дашей и самим интересно было найти улицу Проходную и посмотреть на собирателя пробок (хотя, конечно, пробки — это дело несерьезное).
— К тому же, — вспомнил папа, — вчера я не сказал вам очень важную вещь. Оказывается, в том доме, где живет сейчас Евсей Федотыч, в давние годы жила старушка, бабушка Света, которая одно время была няней малолетнего Ореста Редькина. А Евсей Федотыч ей приходится не то двоюродным внуком, не то троюродным племянником.
Леша и Даша не считали, что тут есть что-то особенное. Ну, внук так внук. Но на маму это почему-то подействовало.
— Хорошо, идите. Только оденьтесь в непромокаемое.
Папа дал Леше две стеклянные пробки: круглую и граненую. Леша сунул их в карманы. Потом он и Даша завернулись в полиэтиленовые накидки с капюшонами. Леша в красную, Даша в зеленую.
— Наденьте резиновые сапожки, — велела мама.
— Ну, прямо как в экспедицию… — проворчал Леша.
В сенях, когда из открывшейся двери пахнуло дождливым воздухом, Леша вдруг подмигнул Даше и, дрыгнув ногами, сбросил сапожки в угол.