— Хорошо, если бы нашел способ-то, — сказал Бочкин.
— Ох, хорошо бы. Да ничего пока у него не выходит…
— Ну, будь здоров, Гаврила.
— И вам доброго здоровьица… — Гаврила помахал дубиной, пароход тонко погудел на прощанье и бодро зашлепал дальше.
Под солнцем искрилась озерная ширь, но горизонт застилала дымка.
— Раньше-то отсюда вся гора со столицей видна была, — с прежней невеселостью объяснил Бочкин. — А сейчас только марево… Ну, ладно, давай, Леша, поворачивать, а то в болото въедем. Да и все равно домой пора. Надо вас еще мороженым угостить…
На обратном пути грусть понемногу улеглась. Погода была великолепная, места красивые. Что ни говори, а замечательная прогулка.
— В следующий раз навестим на Желтых Скалах Авдея Казимировича Белугу. Иначе говоря, дона Куркурузо, — пообещал Бочкин. — Узнаем, как у него дела. Может, и продвинулся он в своей работе…
После возвращения на Пристань все путешественники, кроме тень-Филарета, ели в станционном буфете мороженое и пили чай с земляникой и булочками. Булочки были, правда, черствые (не то что бабкины пирожки), но все равно вкусные. Однако Даша все чаще ерзала на стуле:
— Ох, Лешка, уже совсем вечер…
— Какой же вечер! Солнце вовсю светит!
— Потому что лето! А времени-то уже девятый час!
— Ладно, едем! Спасибо, дядя Бочкин…
Обратно поезд мчался как угорелый. Но Даша все равно волновалась:
— Скорее! А то достанется нам от мамы…
На полном ходу проскочили мимо станции Чьитоноги. Бабка торчала в окошке. Ей хором крикнули:
— Бабушка, спасибо за пирожки!
Но она лишь погрозила пальцем и захлопнула окно.
Зато от мамы не попало. Она только сказала:
— Где это вас носило до такой поры? Марш умываться и ужинать.
Даша и Леша умылись во дворе у крана, съели по тарелке гречневой каши с молоком и, усталые, отправились спать. Они думали, что чудеса на сегодня закончились.
Лунчик Луняшкин
Сперва все было обыкновенно. Задернули шторы, чтобы летний закат не мешал спать. Уснули быстро.
А около полуночи Даша растолкала Лешу.
— Смотри, там что-то светится.
В щель между шторами пробивался ровный желтый свет. Похоже на лампу.
Леша прошептал:
— Может, тетя Ихтилена приземлилась за окном?
— Нет, это на подоконнике…
Много раз пробили в соседней комнате скрипучие часы, и гном Петруша сказал:
— Пора спать…
Но какое тут спать, если рядом опять что-то непонятное!
Даша боялась, и поэтому Леша бояться почти перестал.
— Я знаю, что это такое! Икринка в стакане разгорелась!
Помните, стакан с икринкой Ихтилены неделю назад поставили на подоконник. Так он и стоял там, полузабытый. Икринка лежала себе в воде, как желтоватый стеклянный шарик. Только иногда мерцала еле заметной искоркой.
Откуда же такой яркий свет?
Леша храбро выпрыгнул из кровати и отдернул штору… И засмеялся:
— Ой, Дашка! Иди сюда…
На краю стакана сидел маленький рогатый месяц. Мокрый. С глазками, носом и улыбчивым ртом. Ростом со спичечный коробок. Он был похож на елочную игрушку. От него-то, как от ровного пламени свечки, и расходился желтый свет.
Месяц поглядывал на Лешу и Дашу хитрым крошечным глазом и болтал черными тонкими ножками (вроде тех, что у буквы «а»). Как мальчишка на заборе. Ручки у него тоже были. Он держался ими за край стакана.
Даша прижала к щекам растопыренные пальцы.
— Какой миленький…
— Из икринки вылупился. Это сынишка тети Ихтилены.
— Вот она обрадуется!
Месяц-малыш вдруг тихонько застрекотал. Словно крошечная пичуга или сверчок. И заболтал ножками сильнее. Леша осторожно протянул раскрытую ладонь.
— Не бойся, иди ко мне…
Месяц не боялся. Он ловко вскочил на кромку стакана, а оттуда прыгнул к Леше на руку.
Он был легонький. Такое ощущение, что на ладонь сел кузнечик. И шло от него ощутимое тепло.
Месяц подбоченился, отставил одну ножку, задрал подбородок и опять застрекотал.
— Что-то говорит по-своему, — выдохнула Даша.
— Надо его Ыхалу показать. Ыхало все волшебные и звериные языки знает, оно переведет.
— Прямо сейчас?
— Утром. Неудобно будить Ыхало среди ночи.
Даша мизинцем погладила малыша по теплой выпуклой спинке.
— Живи у нас… Леша, давай придумаем ему имя! Он ведь только родился, и его никак не зовут.
Месяц замер, словно понял, о чем речь, и прислушался.
— Давай назовем… Лунчик!
— Почему?
— Ну… похоже на «Лёнчик». У нас в классе Ленчик Максимов был, самый хороший из мальчишек. Никогда ни к кому не лез, не задирался. И веселый…
— Ладно. Еще похоже на «лучик» и на «луну». Ты хорошо придумал… А фамилия пусть будет Луняшкин. Лунчик, ты согласен?
Маленький месяц заплясал на Лешиной ладони. Видимо, обрадовался. — А потом вдруг подпрыгнул повыше, задрыгал ручками-ножками, словно карабкался по крутому склону, и быстро поднялся под потолок. В угол, где было совсем темно. И там засветился, будто в небе. Леша и Даша опомниться не успели.
— Ох, он свалится и расшибется, — наконец прошептала Даша.
— Не свалится. Он ведь месяц, приспособлен к высоте. Его мама Ихтилена вон какая большущая, и то не падает.
Леша задернул штору.
— Давай спать. А Лунчик пусть нам светит.
— А он не удерет? Он ведь еще глупенький, новорожденный… Надо закрыть форточку.
— Почему ты решила, что он глупенький? Может, месяцы сразу рождаются с полным соображением… А держать его у себя насильно мы не имеем права. Как сам он захочет, так и будет.
Леша и Даша опять забрались в кровати. И стали смотреть, как маленький месяц Лунчик Луняшкин светит над ними, будто прямо из сказки. А он висел неподвижно, только изредка подмигивал крошечным глазом.
Леша уснул, и ему приснилось много маленьких месяцев. Будто они шеренгами маршируют по гранитной площади. А сам Леша стоит наверху старинной зубчатой башни и смотрит на этот парад. Рядом с ним висит в воздухе теплая, как большая печка, тетушка Ихтилена, а с другого бока пыхтит дядька в блестящих латах и шлеме с перьями. Кажется, рыцарь Бумбур Голодный. Он один за другим ест пирожки и говорит с удовольствием:
— Ну вот, наконец-то открылась дорога на столицу…
А Даше приснилось, что она по своим выкройкам сшила для Луняшкина желтую рубашку, но тот не хочет надевать обновку, выскальзывает из пальцев и удирает под потолок…
Леша проснулся рано и сразу глянул вверх, в угол, где ночью устроился Лунчик.
Месяца там не было.
Леша расстроился, а потом подумал: «Наверно, приснилось…»
Но тут ощутил он на себе какое-то шевеление. На простыне, которой укрывался Леша, туда-сюда шагал на своих тонюсеньких ножках Лунчик Луняшкин. Шагал сосредоточенно, заложивши ручки за спину.
Утреннее солнце уже пробивалось в щели, и малыш месяц теперь почти не светился. Он был похож на игрушку из желтого фарфора.
— Здравствуй, Лунчик… — Леша протянул к нему ладонь. Малыш сразу прыгнул на нее и подбоченился. Вот, мол, я какой.
Тут и Даша проснулась. Запищала от радости, забралась к Леше на кровать. Потянулась к Лунчику.
— Ой ты мой хорошенький…
— Осторожнее… Что ты над ним сюсюкаешь, будто над куклой? Он ведь живой.
— Разве живого нельзя приласкать? — обиделась Даша.
Леша сказал примирительно:
— Ладно, пошли к Ыхалу, покажем Лунчика…
Было еще прохладно и росисто в тени старых яблонь. Вход в баньку успел опять зарасти крапивой. Леша поэтому из рогатки пульнул глиняным шариком в оконце. Не сильно, а так, чтобы стекло звякнуло, но не разбилось. Потом еще раз…
Заспанное Ыхало выбралось из печной трубы.
— Что за хулиганство! Вот я вас…
— Простите, пожалуйста… — начала Даша.
— Ой! Ых… — Обрадованное Ыхало скатилось с трубы и крыши в чертополох. — Я думало, это воробьи клювами в окошко стучат, есть у них такая привычка… Доброе утро.
— Доброе утро! Смотри, Ыхало, кто у нас есть! — Леша уже был с Ыхалом на «ты». — Из икринки вывелся… Даша, покажи.
Даша раскрыла ладошки.
— Ых ты-ы! — Ыхало заулыбалось беззубым ртом. — Какой славный месячонок…
Лунчик Луняшкин заприплясывал и застрекотал. Потом прыгнул в руки к Ыхалу.
— Что он говорит? — прошептала Даша.
— Ну что… Радуется. Вроде как «тра-та-та, тра-та-та, хорошо на белом свете…» Вы ему нравитесь… И я тоже… — Ыхало, кажется, засмущалось.
И тогда Леше пришла удачная мысль:
— Ыхало! Если ты Лунчику понравилось, пусть он у тебя живет!
Даша глянула на брата с неудовольствием. Но он сказал:
— У нас дома полным-полно всяких ламп, а в баньке никакого света. Вот пусть Лунчик и освещает ее по ночам…
По правде говоря, Леша боялся, что Лунчика увидят мама и папа и станут расспрашивать: откуда он взялся. И придется рассказывать про ночное путешествие в лес и знакомство с Ихтиленой. А какой маме понравится, что ее сын без спросу шастал ночью по лесу и мотался на электричке? Да еще на границе сказочного пространства…
— Но пусть Лунчик приходит к нам в гости, — потребовала Даша. — И пусть иногда светит и у нас.
— Конечно, конечно! — обрадовалось Ыхало. — Большущее вам спасибо! — Оно было очень довольно, что Лунчику разрешили жить в баньке. Теперь будет гораздо веселее. А то ведь одно-одинешенько там. Заглядывает, правда, тень-Филарет, но чаще всего днем, а по ночам он всегда где-то гуляет…
Лунчик и Ыхало сделались неразлучны. Днем Лунчик жил в кармане Ыхала, который оно специально пришило к своей шкуре. А ночью висел под низким потолком баньки, сказочно светился и стрекотал. Ыхало умиленно слушало эту ребячью болтовню.
Несколько раз среди ночи приземлялась у баньки тетушка Ихтилена — повидать сынишку. Были у нее и другие дети, но они жили далеко, в разных сказках. А этот — младшенький, любить его полагалось крепче всех. Но забирать к себе Лунчика тетушка Ихтилена не стала. Малыш привык уже к Ыхалу, пусть живет, где ему нравится.