е слова у меня не складываются в отношении биологического оружия. Но было уже поздно — с той стороны двери «постучали».
Дубовая створка распахнулась и на меня выпрыгнула собака. По крайней мере, я так ее разглядел. Тонкое длинное тело, напоминающее худющего добермана. Только вот через кожу выпирали не ребра, а костяные шипы и наросты. Короткие острые ушки торчали из бинтов, покрывающих голову. Вся морда перемотана — глаз не видно, а от челюсти торчит только кусочек с рядом мелких и острых зубов, как у пираньи, нос так и вовсе отсутствует.
Я выстрелил прямо в бинты. Во все стороны полетели обрывки марли, несколько пуль пробили голову деймоса насквозь и ушли куда-то в стену, а собаку отбросило обратно в комнату. Но монстр как будто этого не заметил, поднялся на лапы, тряхнул головой и начал сопеть. А вот «хирург» завопил от ужаса и возмущения.
— Не стреляйте, малыш же еще не окреп!
— Окстись, старый, какой же это малыш? — Гидеон ударил беснующегося «хирурга» рукояткой револьвера и начал целиться в «аспиранта». — Матвей, время!
Деймос уже поднялся, начал рычать, пригнул голову к полу и медленно, будто на охоте, пошел вперед. Я выхватил «гусиную лапку» и, когда деймос прыгнул на меня, встретил его «клювом» по голове. Разорвал бинты и буквально расколол его голову на четыре части.
Или нет? И так было задумано?
Собаку снова отбросило в сторону, но он поднялся и стал трясти головой, разбрасывая остатки бинта. Поднял на меня голову и издал такой вопль, будто кого-то сейчас будут резать. Челюсть распалась на четыре части, по какой-то странной прихоти природы или злого гения человека. На полноценный бутон не тянуло, и как это могло закрываться без бинтов, было непонятно, но острые зубы просто битком торчали на каждой четвертинке.
«…охренеть, они вырастили демогоргона…» — восторженно вздохнул Муха.
«…Матвей…» — серьезным тоном сказал Ларс, а потом с придыханием продолжил: «…нам очень нужны их записи… или хотя бы давай возьмем его себе, а?»
— Ага, щас, — я шагнул в комнату, навстречу деймосу и присвистнул.
Полутемное помещение сплошь было заставлено клетками, в каждой из которых в разной степени мутации сидело, лежало, скулило, рычало по собакообразному деймосу. Жуткие кадры — у одного вместо шерсти, набор гнойных дымящихся язв, у второго голова в виде конуса с острым рогом, третьему пекинес позавидует. Что у всех было общего — так это бешеная пена вокруг зубастых отверстий.
Зато в самом конце комнаты стоял сейф, который светился защитными символами в свете ауры. Я довольно быстро расправился «демогоргоном», он действительно еще не окреп. Реакция была заторможена, координация нарушена.
Под охи фобосов я переступил через мертвое тело и подпалил его огневиком, получив совсем маленькую капельку силы. Подделка, она и в этом мире подделка.
Я аккуратно, чуть ли не на цыпочках, бочком-бочком, стараясь не зацепить ни одну клетку, стал продвигаться к сейфу. Проход довольно узкий, клетки в два яруса и все питомцы со второго практически мне в глаза смотрят. Уткнулись в решетку, так что задвижки заскрипели. И сопят — жадно и голодно, истекая слюной и пеной. Я как раз проходил мимо «красивого» пекинеса, как деймос рыкнул и брызнул на меня зеленой кисло пахнущей слюной. Пятна на воротнике куртки моментально окрасились в ржавый цвет.
«…примерно так я себе и представлял питомник для бездомных деймосов…» — сказал Муха: «…точно никого не можем взять?»
— Успокойтесь уже, если не хотите увидеть питомник для бездомных фобосов, — я дошел до сейфа и присел на безопасном расстоянии. — Ленька, твой выход. Справишься?
«…уже работаю…» — причмокнул Воробей и потянул из меня силу: «…легавых ко мне только не подпускайте, у меня аллергия, руки чесаться начинают…могу сигнализацию задеть…»
— Если она нас прямо на месте не убьет, то можешь не церемониться, нас уже заметили, — в подтверждении моих слов, в здании включилась пожарная сигнализация. — Банши вот не церемонится, действуй быстро.
«…принял…» — хмыкнул Ленька, а мой внутренний аккумулятор разом просел где-то на треть.
Для меня через ауру все выглядело так, будто тонкий лазерный луч, проходит по периметру сейфа и прорезает паутину из защитных линий. Оставляет черный неровный след, будто с выжигателем переигрались, и ломая общую структуру, разваливает защитный контур. К пожарной сигнализации присоединился истошный визг магической охранки сейфа, но практически сразу затих. Ленька, совсем уж перестал стесняться, хапнул еще силы, просто вырвал с корнями весь магический сгусток, который производил шум.
А потом мы принялись за замок. Меня подтолкнуло к сейфу, а что-то теплое и мягкой обвило руки, как будто пледом накрыли. Я достал отмычки и, лишь отчасти контролируя свои действия, потянулся к замочной скважине.
«…может, лучше лапкой?» — спросил Муха.
«…опасно, вдруг насквозь пробьем и контейнер повредим…» — отмахнулся Ленька: «…не отвлекайте…мне итак руки-крюки достались, будто из одного места растут и слушаются плохо…»
Хм, это он про меня что ли? Совсем распоясались, сейчас выберемся, пропишу им регламент поведения. Но пока смолчал, наоборот, расслабился, полностью передавая контроль медвежатнику. И через пару минут услышал столь радостный щелчок.
Открыл дверцу и уставился на деревянную шкатулку, исписанную защитными символами. Замер, опасаясь брать это. И фобосы притихли — будь сейчас утечка черногнили, хоть крошка от капельки и все, считай, больше не увидимся. Их даже в питомник никто не примет — просто нечего будет принимать.
Пришлось убеждать себя, что ничего со мной не случится. Что Грешники и Прайд пусть и по-своему понимают, что такое хорошо, а что плохо, но себе они не враги. Черногнили все равно, какую силу уничтожать, скверну сожрет и не поморщится.
Выдохнул, мысленно перекрестился и дотронулся до шкатулки — прохладно и шершаво. Символы под пальцами вспыхнули, волной оббежали шкатулку и погасли. Я открыл, совсем уж затаив дыхание, понимал, что пойди что-то не так — это не спасет, но инстинкты не хотели вдыхать то, что лежит внутри. Бархатная подложка, а по центру в углублении — сильно меньше, чем сама шкатулка, лежал в чем-то даже красивый флакончик. Граненый, как стакан, только овальной формы. Сверху крышка, залитая смолой. Почти прозрачное — внутри нечто похожее на инфузорию-туфельку. Чернильная клякса с неровными, постоянно двигающимися краями. Ползает по стенкам, как живая.
Поскреб стекло ногтем — ничего не произошло. На вид не «горилла глас», конечно, но может, алмаз или какой-то другой закаленный кристалл.
«…на зуб еще попробуй…вдруг золото…» — хихикнул Ларс, удивительным образом снимая общее напряжение.
С меня будто наваждение спало. Притяжение, которое транслировала черногниль, исчезло. Клякса как клякса, пузырек как пузырек. Не молиться же на него?
В соседней комнате раздался выстрел. Слишком громко прозвучавший на фоне пожарной сигнализации. Я чуть склянку на пол не выронил.
— Матвей, я отвлекся, — раздался обеспокоенный крик Гидеона. — Он успел дернуть какой-то рычаг. Будь внимательней и поторопись!
Щелк! Щелк! Щелк!
Я обернулся, с ужасом глядя, как один за другим открываются все клетки питомника. А первая тварь уже неуклюже (видать, лапы затекли) спрыгивает на пол и поворачивается в мою сторону.
«…тьфу, старый, какую подлянку подкинул…» — профессор демонстративно повернул шеей с боку на бок, типа показывая, что он готов к драке: «…а ты нас все время ругаешь…»
«…поддерживаю, вот только…» — Муха тоже проклюнулся: «…давайте лучше котейку заведем…»
Я уже не слушал, запихнул шкатулку за пазуху и начал палить из «шмайсера». Сбил первого деймоса в полете, прострелил спину второго, бегущего по нижнему ряду, отбросил очередью третьего, закинув его в кашу-малу из зубов, когтей и рогов, сваливающихся в узкий коридор со всех сторон. Даже целиться было не нужно — просто косить первый ряд. Но «шмайсер» сухо щелкнул и тир закончился.
Сразу двери твари, толкая друг друга, бросились на меня. Следом за ними еще две — настолько тощие недодоберманы, что с ними и третий бы в ряд поместился. Это если пасть не открывать — а «бутоны» раскрылись и начали чавкать, будто там помпа встроенная.
Я дернул ближайшую решетку, вложив всю доступную мне силу. Мейн, Муха и Ларс синхронно начали валить весь левый ряд сцепленных между собой клетки. Придавил первую парочку, отбросил вторую и, прыгнув сначала на сейф, а потом на сваленные клетки, побежал к выходу.
Снова раздались выстрелы со стороны Гидеона. Часть деймосов успела выбежать в комнату, а часть уже сориентировалась и с обеих сторон запрыгнула перекошенные клетки. Но, к счастью для меня, деймосы провалились сквозь прутья и застряли, просто бешено клацая на меня пастью. Зато снизу постучали — то здесь, то там проскакивали зубы или когти. Идти пришлось, как в игре: пол — это лава. Тут перепрыгнуть, там отскочить, тут «лапкой» пришибить.
Я выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь, и бросился на помощь к Гидеону. Святоша бегал вокруг операционного стола, отмахиваясь стулом от двух фобосов. Еще пятеро мертвых уже дымились вокруг. Вклинился в их круговорот и перехватил инициативу, сломав костяной хребет худому деймосу. И сразу же встретил второго, поймав его на острый конец «лапки».
— Успешно? — пытаясь отдышаться, спросил Гидеон.
— Надеюсь, что да, — я кивнул и достал шкатулку, потряс ее над ухом, вроде бы ничего не разбилось.
— Надо выбираться, — Гидеон начал заряжать свой револьвер, поглядывая в окно на коридор.
Я тоже перепаковался — открыл пространственный карман, закинул туда шкатулку со «шмайсером», перезарядить все равно не успею, и остался со своим стандартным набором: «кочегар» и «задира». Плюс с некоторых пор моя любимая лапка в чехле. Еще подпалил все тушки деймосов. Крохи, но хоть чуть-чуть восстановлю то, что забрал медвежатник Ленька.