Караваны с озера бывали, но всего несколько раз в год, стараясь разом пройти опасные места большой толпой. По прикидкам Гидеона постоянно здесь проживало не больше пяти сотен человек, и то в основном старики и дети, а все остальные работали на окрестных добычах. Чужаки порой появлялись, используя острог, как перевалочный пункт, и вопросов ни у кого не вызывали.
До города нам не хватило совсем чуть-чуть, бездонный, по моим ощущениям, бак с топливом все же опустел километрах в пяти от города. На лесной дороге вблизи с покрытой льдом рекой. Мы оттолкали моторку с дороги, загнав ее под раскидистую елку, и соорудили небольшой лагерь.
Гидеон поматерился, на неких условных балбесов, которые не смогли заправить машину, махнул рукой и завалился спать прямо в «буханке». Захар взял топор, снасти и пошел попытать счастье в зимней рыбалке. Мы со Стечей развели костер и стали готовить завтрак и варить кофе, а потом и Банши подтянулась, подвинула нас и привесила котелок со своими химикатами.
Я расслабился. Вот прям: мороз и солнце, день чудесный. Нога почти не болела, солнышко пригревало, а костер и горячая еда даже уют создавали.
Я смотрел на острог на другом берегу реки. Высокий деревянный частокол, башни по периметру, с которых нас, скорее всего, уже заметили. Крыши пары десятков домов, над которыми белели столбы дыма, купол храма с узкой колокольней. Лепота!
Я заметил, как раскрылись ворота, и из них неспешно выехала телега, запряженная тощей лошадкой. Тишь, гладь, мир — идеальное место, чтобы залечь на дно.
Обсудили со Стечей, как искать дневник Гордея. Я выдал все известные мне вводные. Про нападавших, про соседа, который неожиданно исчез, переведя стрелки на поверенного. Как сейчас помню: «в случае срочных вопросов, обращайтесь к К.Н. Панченко в гор. Белый Яр». А вопросы были, только учитывая мою геолокацию, отложенные на неопределенный срок.
Потом стал делиться со Стечей и греющей уши Банши своими догадками, затронул тему отца, чуть было не проболтался, что я пришелец, но вовремя заткнулся. Пришлось, правда, выдержать странный взгляд Банши, от которого меня спасло ее варево, начавшее кипеть. Не хотел им врать или что-то скрывать, но и не видел повода, что эта информация прям важна. А реакция могла быть неоднозначной.
Стеча пообещал сделать пару запросов, как только доберемся до почты. Навести справки по своим детективным каналам, чтобы к нашему возвращению в Белый Яр, что-то да уже закрутилось.
Когда понял, что кофе уже не лезет, каким бы вкусным ни был напиток — зерна здесь что ли натуральней, без всяких там ГМО и искусственных красителей, решил размяться, провести инвентаризацию, да и почитать уже купленные «учебники».
Нож, кирка, двустволка и «мосинка», к которой мне совершенно не хотелось прикасаться. Таинственные знаки, вырезанные на ложе, после предательства Пахома уже не казались чем-то добрым и защитным, а скорее навевали воспоминания о секте. Да и таскать два длинноствола, когда приятнее налегке махать эпическим клевцом, было такое себе решение. И я отдал ее Стече, которого ничего не смутило.
«Наган» было жалко. И как подарок от Кравец и как любимую игрушку из детских воспоминаний. Надеюсь, в Бикатунском остроге будет нормальный торговый центр. Можно без брендового аутлета, но хотя бы «Охотник Рыболов».
Я посмотрел на поселение, понимая, что все мои мечты, скорее всего, разобьются о суровую реальность и в лучшем случае я только штаны себе новые найду.
Ворота опять распахнулись и оттуда выехал вооруженный ружьями конный отряд. И если первый мужик на телеге на нас даже не взглянул, то эти (а я их насчитал восемь человек), явно смотрели в нашу сторону и решали, как быстрее до нас добраться. Напрямик по льду или в объезд до моста. Кажется, решились — двое помчали напрямик, а остальные разделились в стороны, чтобы окружить нас с обеих сторон.
— Кажись, по нашу душу? — Стеча тоже заметил движение.
— Пойду Гидеона будить, — Банши закупорила наполненную склянку, зачерпнула в пустой котелок снега и двинулась к буханке.
— Выглядят слишком целеустремленно, — я посмотрел, что Захар бросил рыбачить и уже ковыляет в нашу сторону. — Интересно, то есть они уже знают, что мы в федеральном розыске?
— Каком? — удивился Стеча.
— Забей, — я проверил, заряжено ли ружье, а заодно заглянул в душелов, чтобы убедиться, что и там все заряжено. — Говорю, думал, что здесь глушь полная, а, оказывается, есть связь с внешним миром. Шустро Исаев работает.
— Не факт, может, просто проверка? — сказал Стеча, но при этом покрепче прижал к груди «мосинку».
Конные на льду, заметив нашу суету с оружием и приготовления, придержали лошадей. Стали нарезать круги, но ближе не подходили, а ждали своих напарников. Из ружья я не добью, а вот для «мосинки» они как на ладони.
В окне «буханки» мелькнул заспанный Гидеон, кивнул, что готов. Пять на восемь — не самый плохой расклад, бывало и хуже. Нападать первыми мы не будем, так что просто ждем.
Гидеон с Банши в «буханке», мы втроем у костра, но так, чтобы не маячить в простреле дороги и при необходимости легко уйти под прикрытие деревьев. Оружие на виду, вроде и вместе сидим, но каждый свою сторону контролирует. У меня еще мэйн наготове, чтобы он там себе не думал, а бронежилет из него отличный получается.
Мы услышали лошадиное ржание и скрип снега, уже совсем близко за елками. Потом стало тихо и на колею, по которой мы толкали буханку, вышел один всадник. За ним появилось еще двое. Лошадь всхрапнула, дернув головой, и будто ей в ответ в лесу заржала еще одна, а всадники на льду, пришли в движение.
Мужчина — с виду вылитый казак или красноармеец, как я их помнил по фильмам. На вид черная кучерявая папаха, овчинный тулуп с пришитыми нагрудными кармашками, заменяющими патронташ — на поясе шашка, в руках «берданка». Остальные как младшие братья с минимальными вариациями в тулупах и шапках.
Главарю на вид было лет пятьдесят, остальным от сорока до шестнадцати. Причем молодняк преобладал.
Мы смотрели на них, они на нас и особенно на «буханку». Пауза затягивалась.
— Мы не ждали вас так быстро, телеграмма же только пришла, — наконец начал главарь без приветствия, улыбнулся, но сразу смутился, заметив, как мы напряглись. — Вы же охотники? Вас из Барнаула прислали?
— Да, — высунулся Гидеон. — Из него родимого, с попутным ветром, так сказать. Мы раньше выехали, чем весточка ушла.
— Я уже и не верил! — воскликнул главарь, лихо, несмотря на тулуп, соскочил с коня и пошел к нам. — Никто уже не верил! Мы куда только не писали, я сам уже собирался ехать. У нас здесь есть служилые люди, славные парни, но не охотники…
— Так, что у вас случилось-то? — вклинился Захар.
— Беда у нас, — вздохнул казак, — Лоскотуха где-то на реке завелась, под лед уже пятерых утащила. Разлом где-то есть. Но и это еще полбеды, девки у нас пропадать начали, малые совсем. Поможете?
Глава 13
— Лоскотуха говоришь? — нахмурился Гидеон и переглянулся с Захаром. — Они просто так не появляются. Давно?
— Да, всякое бывает, — почесал затылок главарь, сдвинув папаху. — Поедемте в острог, там обсудим. Меня Яков зовут, а вы из Белой Стрелы?
— Да, — быстро кивнул Гидеон, пока никто из нас не успел что-нибудь ляпнуть.
— Ха, а я думал вы огнестрел не используете, только луки? — нахмурился Яков.
— Так то летом, — я вмешался, видя, что Гидеон на паузе. — На морозе так сподручней. Хотя есть у нас и такие, догонят скоро.
— Ох и чудные вы, Орденские, — улыбнулся главарь и сразу же замахал руками. — Не подумайте ничего, просто уж очень вас ждали. Уже вторую неделю сидим за воротами по ночам, слышим, как воет она, под забором шастает. У нас весь частокол освященный, но это же не дело, взаперти сидеть.
— Не дело, — поддакнул Гидеон. — Моторку есть чем заправить? А то мы торопились, пожгли все.
Яков кивнул и стал спешивать свой отряд, чтобы нам уступили лошадей. Захару эта идея не понравилась, сказал останется и будет ждать, когда мы с топливом вернемся. А мне понравилось — лошадь попалась спокойная, глаза добрые, морда теплая.
Я погладил ее, здороваясь и переживая, что нечем ее угостить. Надо будет еще подумать, что взять себе про запас: малую моторку или живую лошадь. Раньше побеждал байк — его хоть и «кормить», но ухаживать точно проще, а сейчас задумался.
Острог производил гнетущее впечатление. Вроде и солнце блестит на заснеженных крышах, и домики крепенькие, аккуратные с резными раскрашенными наличниками. Я заметил небольшой трактир с нечитаемой стертой вывеской и резным деревянным поросенком, дом с вывеской: «Складъ» и магазинчик при нем, перед которым прямо на улице выставили несколько лотков с керамической посудой, рыболовными снастями и плетеными корзинками.
Продавцы с интересом смотрели в нашу сторону. А вот все остальные люди серые. Напряжённые, уставшие лица, косые подозрительные взгляды.
Неспешная жизнь — пара мужиков трудилась в приоткрытой кузне, вокруг которой будто весна началась от таявшего снега. Дедок сгорбившись тащил сети в сарай, может, на починку, а, может, на просушку. Женщины у колодца замерли при нашем появлении, а потом принялись щебетать с удвоенной силой. Пацан в тулупе нараспашку выбежал нас встречать, но его тут же догнала и перехватила перепуганная мамаша.
Казалось, что при виде Орденских охотников в глазах людей должна появиться надежда, но пока только страх и недоверие.
Яков подвёл нас к большому дому, на мой строительно-архитектурный вкус, самому дорогому в поселении. На пороге в огромной шубе стоял раскрасневшийся толстый мужик лет за пятьдесят. Этот нам был рад, лоснящиеся губы, будто он только что блинов объелся, растянулись в кривой улыбке.
— Рад приветствовать легендарную Белую Стрелу в нашем скромном поселении, — мужик попытался изобразить что-то в виде приветствия и поднять руки, но шуба, видать, была слишком тяжелая. — Я староста и звать меня Петр Данилыч. Можно просто Данилыч. С кем имею честь?