Пошли по всей волости кружить – никто ничего не сказал. Кого ни спросят, каждый свое: вик говорит – это уезд спит, уезд говорит – это губерния спит, губерния на центр сваливает. Один говорит – Наркомпрос спит, другой говорит – Наркомзем спит, третий юстицию укоряет.
Замаялись наши ребята, куда идти, не знают. Уселись у дороги, сидят и на пальцах гадают:
– Земотдел спит, нарсуд спит, милиция спит…
Проходит мимо них красноармеец – бравый молодец. Шапка на затылке, на шапке звезда, идет спешит, руками помахивает. Видит: народ сидит у дороги и на пальцах гадает.
– О чем, братцы, гадаете?
Те ему, конечно, все по порядку: не знаем, мол, кто это так крепко спит…
Посмотрел на них красноармеец и говорит:
– Эх, вы! Не можете догадаться, кто спит? Да это ваше общество спит – не может своих выборных людей подтянуть. Пойдем-ка все вместе да их хорошенько растолкаем.
Мудреное дело
У избы председателя сельсовета толпится народ. Паренек в сбитой на затылок фуражке, с засученными по самые плечи рукавами и брюках галифе, – секретарь сельсовета из местных комсомольцев, читает прибитую к председателевой избе бумажку.
– Сидоров, Лямзин, Авдеев, Стукалов! – повышая голос, выкрикивает он. – Обрезкин, Федюшкин, Ковалев, Егоров!
– Вот народу-то! – вздыхает баба. – За налог, что ли?
– Попала пальцем в небо! Не налог, а председателя выбираем!
– Мудреное это дело, – заметил старик, – кабы двоих-троих вывесили, сразу бы сообразили – а тут целый десяток… То ли дело; бывало, приедем в волость, а он там уж сидит. Кто против? Известно – никого!
– Кому ж хочется против власти!
– Ну, и попадались мерзавцы, – мало ли их теперь по тюрьмам сидят!
– А вы не галдеть! – сердито прикрикнул председатель. – Приказано обсуждай, а вы тут контру разводите! Поименно будем! Кто первый-то?
– Сидоров, – ответил секретарь, – кто против?
Крестьяне смутились.
– Нешто мы против? Сидоров, так Сидоров – нам-то что!
– Кто против, – передразнил старик, – обсудить надо сначала, какой такой Сидоров и какие евоные качества…
– Известно, какие качества, – откликнулась баба, – пьяница.
– Это гашинский Сидоров? Пронька? Пьяницы хуже его во всей волости не сыщешь!
– Не надо!
– Лямзин – второй кандидат, – продолжает секретарь, – это непьющий.
– Правильно, не пьет! Давай Лямзина!
– Это который Лямзин-то? – вмешался старик. – Это что в Стрешневе председателем был? Взяточник!
– Взяточников нам не надо!
– Кто следующий? Авдеев? Это какой такой Авдеев?
– В Кожухове кооперацией заправлял?
– Это еще у которого пятисот рублей не досчитались?
– Долой! Следующего!
– Федюшкин! Егоров! Вот Егорова бы можно, – не пьет, взяток не берет…
– Рохля, – заявил председатель, – двух слов связать не может – вышел как-то на собрание, мычит, а ничего не разберешь.
– На что нам рохлю-то? Кто там еще?
– Вот еще Ковалева пропустили. Хороший мужик, непьющий…
Все призадумались.
– Вот его и наметим, – сказал председатель, – нечего бобы разводить.
– В самый бы раз, – начал старик и осекся, – только вот что…
– Чего?
– А то, что не знаем мы, кто из этого Ковалева выйдет. Те-то все у нас на виду, – ну, растратчик, ну, взяточник, ну, пьяница, – а тут – невесть что.
– Темный товар, – а вдруг он притеснителем окажется?..
– А я бы, – заявил один из крестьян, – выбрал Авдеева. Голова! А что он пятьсот рублей растратил – велика беда. За три-то года? А этот ваш Ковалев за один месяц тысячи три хапнет… Темное это дело.
– Еще бы не темное! Летось Трифонова выбирали – таким тихоньким прикинулся, а что вышло? Драчун!
– Разве ихнюю душу увидишь!
– А все-таки растратчиков выбирать не след, – сказал старик, – уж тогда, по-моему, лучше пьяница.
– Пьяница не в пример лучше. Проспался – и опять человек. Да и кто у нас не пьет?
Все посмотрели на председателя.
– Кто ж не пьет – все пьют, – охотно согласился председатель.
– То-то ж и дело, что все. Да как пить!
– Так мы Лямзина выберем – непьющего. Ежели взяточник – вина не его, небось, сами даем…
– Принесут, как не взять, – обрадовался председатель.
– По нашим местам нельзя без этого! Давай Лямзина!
– А может, Егорова выбрать, – рохля, а по нашим местам…
– Так вы кого же, граждане, хотите? – засуетился секретарь, – то никого, то все хороши. Надо что-нибудь одно решить.
– Чего ж решать! Нам все едино. Мудреное это дело!
– Да чего ж тут мудреного! – не согласился старик. – Приедем, как раньше, в волость, начальство прикажет: выбирай такого-то. Ну, и выберем.
– Вестимо, начальству лучше знать, кто по теперешней линии подходящий.
– А вы – то кого хотите? – не унимается секретарь.
– Да нам-то что: кто по списку первый, того и пиши!
– Сидоров первый.
– Вот вам и намек, – выбирай Сидорова! Иначе зачем же его наперед всех поставили?
– Пьяница ведь, – всполошилась баба.
– А тебе что? Может, нынче линия такая – пьяниц выбирать.
– Трезвого-то где найдешь, – согласился председатель. – Ну, решили, что ли, Сидорова?
– Пиши!
Народ постепенно расходится. Дольше всех не уходит старик. Он топчется на месте, хочет что-то сказать.
– Ты чего? – спрашивает его председатель.
– Как так чего! Кого ж мы, значит, выбрали?
– Сам знаешь, кого – Сидорова! Первый, небось, кричал!
Старик вздохнул, сердито сплюнул и, махнув рукой, сказал.
– Пьяницу выбрали! Ну, и дела!
Постник
Нанимался батрак к кулаку. Долго о цене торговались, спорили. Хозяин и говорит:
– Чего ты из-за рубля ерепенишься? Ну, я дешевле других даю – не спорю, а ты посмотри, какой у меня харч. Нигде такого не сыщешь. Садись – пообедай, а там и сговоримся.
Подали обед, батрака тоже за стол посадили. Смотрит тот – обед прямо надиво. Щи такие, что от них и пар не идет, до того жиру много, мяса – ешь не хочу, каша с коровьим маслом – ажно блестит. Совсем наелся, а хозяйка еще молока тащит:
– Ешь, говорит, у нас добро свое, не купленное.
– Всегда так у вас? – спрашивает батрак.
– Спроси кого хошь – все знают, как мы живем. Только одно скажу – не взыщи: люди мы старые, в бога веруем – посты строго соблюдаем.
– Что ж, – думает батрак, – постов много ли?
Согласился, стал работать у кулака.
День проходит – второй. Обеды такие – ешь не хочу.
– Разжирею, думает, на таких харчах.
Работает во-всю, затем ест во-всю – радуется. На третий день хозяин зовет обедать:
– Не взыщи, – говорит, – сегодня у нас среда – постимся.
– Ну, небось рыбы наварил, – думает батрак, – тогда и пост не в пост.
Приходит обедать – глядит: подали тюрю с квасом да редьку с постным маслом. Он и не притрагивается:
– Спасибо, говорит, я со вчерашнего дня сыт.
Шапку в руки и опять во двор работать – Завтра вдоволь наемся – день скоромный.
Приходит назавтра – хозяин ему:
– Не взыщи, сегодня хоть и четверг, а мы постимся. Когда мой родитель помирал, я ему на кресте обещал в этот день скоромного не есть.
И опять тюря да редька. Несладко, а батрак проголодался – ест. Завтра опять – пятница, а в субботу, думает, отъемся.
В субботу приходит – хозяин опять ему:
– Сегодня, говорит, моей бабушке память. Такой уж порядок, один овсяный кисель, а скоромного ни-ни!
С тех пор и пошло – что ни день, то пост. То среда, то пятница, то понедельник, да на беду во всякий скоромный день у хозяина то дедушка умер, то внучек скончался, то от старины так повелось, то попу обет даден.
Измучился батрак, похудел, работать не в мочь. Хозяину как-то говорит:
– Голодно у вас – все посты да посты…
Хозяин ему:
– А мне-то, что же, по-твоему, сладко поститься?
А сам хоть бы что! Батрак уж высох от постов, кожа да кости, а тот толстый, как был, ходит да все отрыгивается.
– Неужто ж он так отъелся, что ему и посты нипочем? – думает батрак. – Дай-ка проверю!
Стал присматриваться. Сидит за обедом – подают тюрю да редьку. Он ест, а хозяин, смотрит, не ест. Только поболтает в миске ложкой, да пустую в рот.
– Эге! – подумал батрак, – что-то ты сыт больно.
Пошел будто бы в лес дрова рубить, а сам полдороги не прошел – да назад. Приходит в избу, – а там и дверь заперта. Стучит.
– Хозяин, открой – я топор забыл.
– Где ты там забыл? Я принесу, – кричит из-за двери хозяин.
– Открой, тебе не найти.
Да на дверь, как следует, принажал – крючек и оторвись. Входит – а за столом хозяин сидит со всей семьей и щи хлебает.
– Хлеб да соль! – говорит батрак. – Неужто ж вы мясное едите? Ведь сегодня пятница. Грех!
Хозяин покраснел, что сказать – не знает.
– Правда, – говорит, – по слабости грешим, а тебе я бы не посоветовал. Душу погубишь. Грех!
– Что ты, – ответил батрак, – есть не грех. Вот грех – не евши работать!
Сел за стол и давай щи уписывать.
А как скажет хозяин, что сегодня, мол, пост, – батрак ему:
– Ой ли, пост? Дай-ка я в печку загляну, что там твоя хозяйка готовит.
С тех пор и постов как-будто поменьше стало.
Наука
Вороватый нынче народ пошел. Слов нет. Особенно нашего брата-мужика ни к чему подпустить нельзя. Ты самое что ни на есть дерьмо без присмотра оставь – он и дерьмо возьмет:
– В хозяйстве, мол, пригодится.
Вор народ… Многие говорят: оттого это, что суды слабые. А я не скажу этого – суды, как и должно быть. Нельзя же, в самом деле, всех в исправдом сажать – кто-то, ведь, и работать должен? Тут не в судах дело, а единственно разве в том, что в нашем народе никакого понятия ни об чем нет.
Все, по-моему, от недостатка культуры.
Стою я как-то у ворот, к телеге новое колесо прилаживаю. Дело зимнее, а известно, с зимы не приготовь, весной и выехать не на чем будет. Стою, работаю… Тимоха Карякин бежит.