И совсем жалобным голосом добавил:
– Избенка-то у меня. – совсем развалилась. Выручите, благодетели – выберите меня.
Трактористы
В наше время без машины совсем невозможно. Спину гни, землю сохой ковыряй. Сквернота, а не жизнь. То ли дело с машиной. Трактор хотя бы взять: он тебе вспашет, он тебе посеет, он тебе хлеб испечет. Другой без трактора и спать не ляжет – трактор ему на ночь пятки чешет, а он лежит – прохлаждается.
– Здорово, ребятки, с трактором. Эх, кабы нам!
Я чем же мы в самом деле хуже других? Народ мы небалованный, нам бы только землю вспахать, а с остальным и сами управимся. Собрались, потолковали и выписали. Куда ни шло.
И, представьте, машину нам в скорости прислали. Новенькая такая машина, блестит. Паренек с машиной прикатил – тоже новенький, в крахмальном воротничке – и тоже блестит.
– Вот, – говорит, – какое обращение: ручку сюда поверни – идет, обратно поверни – стоп.
Все рассказал. Ходит машина по деревне, трясется, будто боров, с боку на бок переваливается.
Показал и уехал.
– Куда же ты? – говорим. – Разве у нас не останешься?
– Некогда мне… Требуйте из города тракториста – пришлют.
Поставили трактор в сарай – ждем тракториста. Неделю ждем – нет. Другую неделю ждем – нет. Еще раз требуем, и еще неделю ждем – опять нет. А нам уж пахать пора.
– Что ж это мы, ребятки, сохой что ли пахать будем? Давай сами пустим.
– Давай!
Парень один вызвался – Андрюшкой зовут.
– Я, – говорит, – человек наученый – в кавалерии два года был – с любой лошадью справлюсь – неужто мне эту штуку не оседлать?
И оседлал. Сел, ручку повернул – пошла машина. Прет по деревне – а мы за ним следом. Он шибче – и мы шибче. До ворот доехали, он кричит:
– Открывай!
Мы бежим открывать, а он прет и прет – прямо на ворота. Как языком ворота слизнул – все столбы повыдергал.
– Ну, думаем, и сила!
А машина все дальше прет. На полосу приперла – Андрюшка кричит:
– Приправляй лемеха, пахать буду.
А где же тут на ходу?
– Останови! – кричим.
Он побледнел весь – а остановить не может. Все дальше и дальше прет, безо всякого стеснения. Полосу прошел – по кочкам прет, кочки прошел – в лес уперся.
Только, слава те, лесу осилить не смог. Богатырь-богатырь, а споткнулся.
Мы Андрюшке кричим:
– Вертай назад – едем в деревню!
А он туда ручку вертит, сюда вертит – машина ни в бок, ни на сторону.
– Не идет!
Остановились и смотрим – а что делать, никто не знает.
– Плевое дело, – пастух говорит, – небось нужной части не прислали. Всегда уж так. А я знаю, чего нехватает.
– Говори, коли знаешь.
– Кнута нехватает. Ее бы кнутом огреть – сразу бы пошла. Корова небось, ежели которая упрямая…
Махнули на него рукой – молчи! Секретарь совета заинтересовался.
– Не по форме, – говорит, – к машине отнеслись. Во всяком деле свою форму знать надо: одно в лесную комиссию, другое в земельную, третье в губотдел. А вы не то направление взяли, вот и уперлись.
– Брось, ты не понимаешь.
Милиционер явился.
– Это, – говорит, – не что иное, как хулиганство. Посадить бы денька на два в холодную.
Секретарь ячейки пришел:
– Почистить, – говорит, – надо бы. Оттого она и не идет, что не вычищена. Нашу ячейку почистили – живо работать стала.
– Оставьте, говорим, тут мастеровой человек нужен. А вы туда же. Посылай за кузнецом!
Явился кузнец: в одной руке молоток, в другой рашпиль.
– Что, не идет? Мы сейчас.
Посмотрел там, посмотрел тут:
– Шипы, – говорит, – стерлись. Тут ясное дело, что требуется: надо, говорит, наварить, да закалить, да отянуть, да оковать. Действуй, Андрюха, рашпилем, а я молотком буду.
Там ударил, тут ударил – какая-то хреновинка отскочила.
– Ишь ты, – говорит, – как сухо закаливают.
Тут уж мы все на него:
– Брось, уйди!
А машина стоит и стоит.
Что ж тут поделаешь? Двенадцать лошадей в нее кое-как впрягли да доставили в деревню. Стоит машина в сарае, а мы сохой пашем. Отпахали – а тут на наше счастье и тракторист приехал.
– Что, говорит, тут у вас?
Машину посмотрел, одну штуковину повернул, другую повернул – глядим – пошла машина.
– А как, – говорит, – вас сломать угораздило?
Мы молчим, только в затылках почесываем.
– Дешево, – говорит, – отделались – давайте десятку за ремонт, да мне в город на дорогу.
Ну, а теперь мы, слава богу, с трактором. Пахать, понятно, вспахали, и без него, а все-таки хорошо. Вечерком насядут на машину девки да парни – и пошла потеха. Катаются, радуются.
Говорят, что по осени машина нам весь хлеб смолотит.
И то ладно. Чай, мы народ не балованый – не пятки ж нам она чесать будет.
Старый обычай
Граждане села Загорья после праздника, на котором было немало драк и даже одно убийство, обсуждают на сходке вопрос о пьянстве.
– Изживать надо этот обычай, – говорит председатель, – как праздник, так все пьяным-пьяны. Хозяйству полный разор – и вот видите, какие несчастья бывают. А все вино. Предлагаю вынести постановление: кооперации водкой не торговать, самогонки никому не гнать и самим не пить…
– Правильно! – гудит сход.
– С этого же дня постановим, – обрадовался председатель, – у кого что есть спиртного – просто-напросто вылить. Баста!
– Правильно!
– Голосуем резолюцию: с сего числа постановляем разделаться с вековым пороком пьянства и запрещаем в нашем селе потребление спиртных напитков, а равно самогонки и прочее. Кто за – поднимите руки.
Поднялось две-три руки.
– Что же вы, граждане?
Граждане топчутся, молчат.
– Ну, так как же?
– Не знаем, как. Все хорошо, а вот маленькое остается сомнение.
– У кого есть сомнение – говори.
Из толпы выходит молодой парень.
– Я понимаю, – говорит он, – пьянство бросить надо. Пить нельзя. Нехорошо это. А вот ведь случай какой: женюсь я через неделю. Женишься-то ведь один только раз. Как же молодость не помянуть – другая ведь жизнь начнется: ребята пойдут, заботы всякие. И вдруг для такого раза не выпить?
– Правильно он говорит, – поддерживают голоса, – для свадьбы не мешало бы и облегчение сделать.
Председатель тоже смутился.
– Правильно, что свадьба – большое дело.
– Ну, как же свадьбы не справить?
Наконец, выход нашли.
– Мы для свадьбы можем исключение сделать, – говорит председатель. – Резолюция остается старая, только пометим: окромя свадьбы. Голосуем. Кто за?
Опять поднялось несколько рук – остальные не голосуют.
– Что там еще?
– Не знаем, как. Сомнение маленькое есть.
– Какое сомнение – говори.
Из толпы выходит крестьянин.
– Моя баба сына должна родить. Уж, наверное, сына принесет, не иначе. Бабка Акулина и та говорит: «по животу видно, что сын». Первый сынок у меня родится. Ну, как же с такой радости да не выпить. Нельзя.
– Нельзя, – поддержали многочисленные голоса.
– Вот я и говорю – для таких случаев тоже не мешало бы исключеньице…
– Понятно.
– Пожалуй, что и так, – соглашается председатель. – Мы так и запишем, окромя свадьбы и рождения сына.
– А дочка-то чем хуже? – раздался из задних рядов женский голос. – Неужто, если дочка родится, то и не радость?
– Теперь равноправие – одинаково радоваться должны.
– Что верно, то верно, – согласился председатель. – Женский пол обижать будем – в контру попадем. Так и запишем: окромя свадьбы и рождения сына или дочки. Кто за?
Десяток поднятых рук. До большинства далеко.
– Что ж вы! – сердится председатель. – То кричат «правильно», а как голосовать – вас и нету. Что еще?
– Сомнения есть.
– Выкладывай, какие там сомнения.
Выходит еще гражданин..
– Всякие бывают дела, – говорит он. – Вот у меня, например: лошадь покупаю. Деньги пять лет копил. Как же с такой радости.
– Да. Радость тоже немалая. – согласился председатель.
– А если я корову покупаю, – чем же корова хуже лошади? – заявила женщина.
– Для мужика – лошадь, для бабы – корова. Уж постановлять, так на равных правах, – согласились крестьяне.
– А если кто шубу новую сошьет? – вспомнил кто-то.
– А вон Ванька сапоги новые купил, – неужто ж он, ирод, и не угостит из-за этой резолюции?
Председатель призадумался.
– Чего ж думать-то! Дело простое – для таких случаев можно и исключеньице сделать. Сами же резолюцию пишем, никто, как мы.
– Ну, так что же, граждане, – волнуется председатель, – постановляем мы или нет? Отменяем мы пьянство или нет?
– Понятно, что отменяем.
– А ну его – пьянство.
– Ты только в резолюции исключенье пропиши: в таких-то и таких-то случаях – можно.
Председатель пишет исключения: при покупке коровы, лошади, сапог, шубы…
– Пиджака! – кричат сбоку, – бывает такой пиджак, что дороже шубы.
– Именины еще припиши – небось раз в год.
Все записано. Председатель читает резолюцию.
– Ну, теперь как? Все, небось, за?
Поднялось два десятка рук – но не больше.
– Опять сомнения?
– Есть такие сомнения, – выступает старик. – Пьянство, это понятно, надо уничтожить, а обычай-то наш старый уничтожаем мы или нет? Не все же радость – купить. Иной раз и не купишь ничего, а дело большое начнешь. Перед началом большого дела, по-моему, тоже разрешить надо.
– Правильно говорит.
Председатель сдался.
– Ну вас. Как хотите, так и напишем – перед началом дела, так перед началом. Все теперь?
– Кажись, все.
– Ну, поднимай руки.
Все подняли руки, как один человек.
– Вот и хорошо, – обрадовался председатель, – все-таки резолюцию по борьбе с пьянством приняли. Разойдемся, что ли?
Старик, который хлопотал за выпивку перед началом дела, снова выступает вперед.
– Как же это расходиться? А? Большое мы дело, граждане, начали. Пьянство-то отменяем?