Догнал маклака:
– Уступи мне мешочек!
– Жирно больно! Езжай сам в город!
– Недосуг мне…
– А коли и был бы досуг – городские без вас все разобрали, только я и успел захватить…
– Уступи, будь друг!
Поторговались-поторговались – уступил маклак два мешка, деньги получил и опять дальше едет, лошадку подстегивает:
– Эй, поскорей, – завтра опять поедем!
Едет мужик в деревню, радуется. «Не беда, что нового плужка не на что купить, зато буду первый богатей, как война начнется»…
Жена встречает:
– Не белой ли мучки привез?
– Какое мучка! Мел молотый!
На что?
– Молчи! Война скоро, будет!
– А-а-а! – догадалась баба, – война! Прячь, подальше, а то неравно отборка начнется…
– Только ты, смотри, ни гу-гу!
– Ладно!
Только уж, если баба что узнала – не миновать и всей деревне узнать. Не успела товар припрятать – побежала к Марье, Марья – к Дарье, Дарья к Аксинье, Аксинья к Фетинье:
– Война! Надо, мел закупать!
– На что ж его, мел-то?
– Как на что?..
Бабы к мужьям, те к маклаку:
– У ступи, брат…
Маклак день и ночь товар подвозит – в три дня все расторговал, а народ так и прет со всей округи.
«Эх, продешевил, – думает маклак, – вперед умней буду»…
Поделил с торговцем барыши и живет припеваючи.
А мужикам покою нет: сами в город поехали. Ходят, мелу ищут, а нигде нет:
– Этому товару сезон прошел. А на что вам?
Мужики жмутся:
– Вот, говорят, будто война будет…
Ну, и что же?
– Как что? Вот тогда-то как раз мел и надобен…
Весь базар над мужиками смеялся:
– Дураки! Газеты-то вы читаете, аль нет? Какая война? А если и война, на что тогда мел?
– Оно и правда, – и мы думали: на что бы?
– Дураки!
– То-то и есть, что дураки…
Повернули оглобли и назад в деревню:
– Облапошили нас… Ненужный товар втридорога купили, а теперь и на нужное денег нет…
Приехали в деревню, ходят из избы в избу: Иван к Демьяну, Демьян к Трофиму, Трофим к Максиму:
– Дураки!
Думают, – куда бы мел загнать, да кто купит?
– Дурее нас человека искать надо – тот купит!
А дурее нас дураков нету!
– Не может того быть, – говорит тот мужик, который первым на мел попался, – и такие дураки найдутся!
– Неужто найдутся? – обрадовались мужики.
– А вы так рассудите: кто у нас бедный? Софрон. А беднее Софрона – Степан. А беднее Степана – Лукьян. А в городу, небось, и еще беднее Лукьяна, найдутся…
– Вестимо!
– То же и с дуростью… Мы дураки, – а дурее нас еще есть…
– Ишь ведь что придумал!
– Всю ночь, говорит, думал – я вас подвел, я вас и выручить должен. Предоставьте мне действовать.
– Ну что же, действуй! Только где ты таких дураков искать будешь?
– Известно где, – в городу! Там всего много – неужто в таком товаре недостаток?
Нагрузили на утро мужики подводы мелом и поехали в город.
Время как раз было такое, что по всем дорогам агенты шныряли, искали, где бы хлеб купить. Догоняет один такой в шляпе и с портфелем под мышкой:
– Что везете? муку?
– Мука не мука, а мел молотый…
– На что он?
– Известно, на что… Хлебы печь, – ответили мужики – и ну лошадь подстегивать. – Айда скорей, нам к сроку поспеть надо!
Задумался агент: к сроку требуется – значит, на место везут. А на место везут – значит, товар нужный. А нужный товар – его и купить не мешает.
– Много у вас?
– Урожай не велик, а хорошую цену дают, так везем…
– Продайте мне…
– Не можем! Мы для мелсиндиката…
– Что там ваш синдикат, – он вас с деньгами три дня проморит, – а у меня тут и деньги! Везите в контору, там рассчитаемся!
«Ишь ты хитрый какой, в контору! А вдруг там люди умней тебя!»
– Не продадим!
Едут дальше, а агент не отстает, – в сторонке следом тянется. А навстречу другой:
– Что у вас? Мел молотый? А на что? Может быть, у вас в зерне есть, нам для заграницы зерном требуется…
– Мы в мелсиндикат…
А первый агент нашептывает:
– Не продавайте ему, – я вам еще прибавлю…
Тут и другие агенты объявились, – и пошла торговля: забыли, что покупают, и на товар не глядят – каждому у другого отбить лестно, перед начальством выслужиться: вот, мол, я один с товаром вернулся! До города не доехали, такую цену дали, что и продать не жаль. Досталось какому-то в очках, тот не знает, что и купил, только деньги сует. Мужики спрашивают:
– Куда сваливать?
А он:
– Куда хошь, мне бы только купить, я за это процент получаю!
Едут мужики назад, радуются, промеж себя рассуждают:
– С руками оторвали! Дурости-то что!
Рука
Ванька и Васька с детства в одной деревне жили, вместе в бабки играли, вместе яблоки воровали, вместе биты бывали – вместе и в Москву приехали.
Слезли с поезда – Васька и спрашивает:
– Ты куда теперь?
Ванька подумал.
– Нись, – говорит, – к Бутыркам – там дядька, нись за Москвареку – там тетка живет – авось, где-нибудь на месте устроят… А ты как?
– Да мне-то что, – Васька отвечает, – я про себя не говорю – у меня рука есть!.. Ну, прощай, нам с тобой не по-пути…
На Ваньку, как уж товарищ ушел, сомнение напало: «Как это так – рука?!»
Только Васькина следу в толпе не осталось: ищи – не найдешь!
Шел Ванька пешком за Москвареку и все об Васькиных словах раздумывал: хотел тетку спросить, да никак не решался – засмеет еще. Выбрал время да и спросил теткину дочку – не так страшно.
Та сразу обсудила:
– Значит руки есть – не пропадешь.
И так последнее слово растянула – словно бы тетушка.
Так оно и вышло. Мало-мало Ваньке место определилось в заводе болванки перетаскивать. Тетка сказала:
– Живи, учись, до мастера дослужишься! Старшим не перечь и работу хорошенько сполняй!
Первоначалу было трудновато – а потом привык; руки есть, а с руками не пропадешь: поболят-поболят – и пройдет, а потом так и вовсе легко стало!
Первого числа всем жалованье давали и Ваньке тоже двадцать два рубля! Сроду таких денег в руках не держал. Принес тетке.
Та рассчитала, спрятала:
– Мотри, не больше ли дали-то! Ну да я все равно у мастера спрошу.
– Хошь спрашивай – хошь нет: все тут!
– Мало-мало, а все пригодится – не даром хлеб ешь!
Так начал Ванька работать.
Время много ль прошло – Ванька до слесаря дослужился. Жалованье принес – тетка и половины не взяла:
– Тебе надо костюм справить – весь обносился!
Купили новую рубаху, брюки, а Ванька еще тросточку приобрел. Тетка говорит: баловство, а ему одно удовольствие.
Вышел он в праздник в новом костюме по городу гулять, идет тротуаром, тросточкой камушки отщелкивает.
Вдруг Васька!
И не узнать бы никак! На голове шляпа с полями, руки собачьей кожей обтянуты, и на глаза стекло навешено. Да тот Ваньку сразу признал:
– Ваня, давно не видались! Как живешь?
А сам все на Ваньку смотрит – даже совестно стало; не знает, куда и руки спрятать: оробел будто.
– Да как живу – помаленьку… Работаю вот… До слесаря дослужился… Руки есть – не пропадешь!
Посмотрел Васька на Ванькины руки, а они, что сажа, черные – и отмыть нельзя!
– А ты как?
Васька ухмыльнулся:
– Как видишь… Я теперь самому дирехтору помощник… Одного жалованья полторы тысячи выгоняю… Да там еще что…
Ваньку аж в дрожь бросило:
– Ну? И как же это ты?..
– Вот чудак! Я тебе говорил – у меня рука есть!
И Ванька опять подумал:
«Вот у меня две руки – а все никакого толку»…
Чудесная машина
В деревне Перекати-Поле мужики услыхали, что в городу на выплату машины дают. Федотов Митька, ходовой парень, питерщик, расхвастался:
– Какую хочешь машину – такую и получай. Которая машина жнет, которая сеет, а есть такая машина, что ни тебе ни жать, ни тебе ни сеять, а она тебе – хлеб, она тебе – пирог, она тебе – сапоги! Во какая машина!
– Лектрификация, – смекнули мужики.
– Она самая! Сельмаш-трест, – прочитал он по складам, – вот туда и обращайтесь.
Собрали мужики денег и отправились в город. В городу на самой большой улице дом в пять этажей стоит, окна по две сажени, блестят, как зеркало, ручки у дверей медные, ты ее только открой, а она сама за тобой захлопнется, лестница каменная винтом, а для господ такая машина есть, что ты на нее только сядь, она тебя вверх моментом подымет. Мужики тоже хотели на этой машине наверх взлететь, да их не пустили: мандата на болезнь представить не могли. На самом верхнем этаже контора, в конторе еще пять машин, что сверчки трещат – пишут, а одна машина деньги считает. В отдельной комнате директор сидит, говорит не просто, а в трубку – машина для дальнего разговора: за сто верст человека обругать можно – и бесплатно, и душе облегчение.
Мужики к директору.
– Так и так, – машину бы нам.
– Молотилку? Сеялку? Веялку?
Совсем забросал.
– Очень будем благодарны… Я еще бы нам такую машину, чтобы ни тебе жать, ни тебе сеять, а она тебе – хлеб.
Засмеялся директор:
– Нет у нас такой машины!
Мужики сразу смекнули: скрывает.
– Ну, – говорят, – мы подождем, пусть он нам эти машины даст, а потом и настоящую потребуем.
Время подошло сеять, едут в город за сеялкой.
– Не прибыли еще. Обождите маленько.
Я другой, что на машине деньги считает:
– Вносите следующий взнос, не то ваш задаток пропадет.
Внесли.
Еще время прошло – косить надо, едут за косилкой.
– Не прибыли еще.
Я другой:
– С вас тут взнос.
Жать время подошло. Ну, да что говорить – нет и нет, а с них все взнос да взнос: и не дать нельзя, – грозят, что задаток пропадет. Дошел черед до молотилки – у мужиков и денег нет.
– Как хотите – задаток пропадет!
По городу бегали-бегали: везде пишут – кредит, а в долг никто не верит.
– Что ж, видно, не судьба!