— Документация в ажуре, — подтвердил Кубасов, сдергивая маленькие в тонкой анодированной оправе очки. — У вас ничего не будет к Ольшонку?
Денисов поймал недоумевающий взгляд Антона: Сабодаш был убежден в том, что Денисов придает значение осмотру груза и кладовой, следовательно, ждет не- всроятного.
— Нет, — сказал инспектор.
— Будем выгружать? — спросил начальник вагона. За несколько часов Ольшонок, казалось, зарос еще больше, голова в огромной собачьего меха шапке словно втянулась в узкую грудную клетку.
Денисов кивнул.
Из тепла сортировочного зала потянулись в маршрутную кладовую. Здесь было морозно и царил тот же хаос, что и во время первого осмотра места происшествия. Ящики сдвинуты в стороны, мешки свалены в кучу. Теперь, после выгрузки, предстоял дополнительный, более тщательный осмотр.
— Транспортер готов? — крикнул Кубасов кому-то внизу, на площадке.
— Готов!
Ольшонок убрал фиксаторы, державшие запоры, открыл погрузочную дверь. В кладовую ворвалась стужа. Снизу в проем двери тотчас выдвинулся транспортер. Ольшонок и Кладовщикова заняли места по обе его стороны, Денисов встал между ними. Поодаль, внизу, под навесом, тоже произошло движение.
— Внимание! — предупредил Денисов. — Перед тем как выгружать посылки, каждую прошу показать мне. И еще! Подмосковье к какому сектору относится?
— Смотря какое Подмосковье? — буркнул Ольшо- нок.
— Ближайшее к нам.
— Люберецкий сектор.
— Когда пойдет Люберецкий сектор, дайте мне знать. — Он поймал недоуменные взгляды обоих почтовиков, но пояснять не стал.
Лента транспортера поползла вниз. Начальник вагона показал Денисову первую отправку — ящик с черным контуром рюмки с надписью «Осторожно! Стекло!».
— Поехали! отозвались снизу, с площадки.
Денисов осматривал каждый ящик, каждый мешок
перед тем, как им попасть на движущуюся серую ленту, уходившую к контейнерам.
«Состояние упаковки… — Денисов переворачивал груз, осматривал со всех сторон. — Состояние бечевы… Адрес получателя… Адрес отправителя… Все в норме» Выгрузка шла медленно. Почтовики простаивали, но Денисову не в чем было себя упрекнуть — в куртке, он мерз больше всех.
Он и сам не мог бы толково объяснить, на что надеется.
«Состояние упаковки… Состояние бечевы… Адреса… Дальше…»
«Разве вы всегда знаете — почему так, не иначе?»— вспомнились ему слова чудака, рекомендовавшегося экстрасенсом. — В самом деле! Совсем не всегда, скорее наоборот…»
И все-таки гора груза медленно таяла, обнажая рифленые листы, лежавшие в основании кладовой. В проеме двери, на перекрестке огней, бивших из вагона и проникавших из-под навеса, тени почтовиков казались черными птицами, махавшими огромными крыльями.
— Вот закончат строительство почтамта… — Кубасов порывался помогать — брал очередной ящик, подолгу держал на весу. — Пригласим — покажем современный уровень почтовых операций…
— Люберецкая секция пошла! — предупредил Ольшонок.
— …Вся сортировка и погрузка автоматические. Удивитесь!
— Минуту! — Денисов взглянул на трафарет посылки, которую дежурный поставил на транспортер, и дернул на себя.
То, что он искал.
Небольшой, аккуратно сколоченный ящик. На трафарете стоял знакомый адрес:
«п/о РЖАКОВО МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ УЛ. ВОСТРЯКОВСКАЯ, 32 ГРУБОВНИКОВОЙ К. М.»
Антон удивился:
— Сам себе послал?!
Ольшонок искоса взглянул на посылку в руках Денисова:
— Что б не тащить в электричке! Почта доставит!
Денисов отставил ящик в сторону. Разгрузка продолжалась.
Через несколько минут Денисов нашел вторую посылку, адресованную в Ржаково, и тут же Сабодаш увидел третью.
Больше ничего интересного в кладовой не обнаружили. Почтовики освободили место вокруг квадрата, в котором был обнаружен труп Косова.
Рифленые листы пола теперь можно было впервые осмотреть полностью.
— Сколько же у него было ключей? — спросил-вдруг Антон. — Под последним ящиком блеснула «тройчатка» железнодорожных ключей — «трехгранник», «отвертка» и «специалка». — Они же остались в купе!
— Не трогать! — предупредил Денисов. Он осторожно, перчаткой, поднял ключи, обернулся к почтовикам. — Проверьте! Вы уверены, что это его ключи? Не ваши, не Салова?!
Кладовщикова вместо ответа похлопала по карману шинели — раздался глухой металлический звук.
Ключи Салова в дежурке, — сказал Антон. — И начальника вагона тоже. Я запер в сейф.
— Разрешите. — Ольшонок с минуту смотрел на ключи. — Нет, — сказал он наконец, — это не нашей бригады.
— Или у Косова были две пары? — Вопрос о принадлежности ключей Денисов считал одним из важных. — В пути вы видели их?
Ольшонок покачал головой.
— Ни разу.
— Приступаю…
Антон аккуратно, ножом, разрезал бечеву, поддел крышку ящика. Гвозди легко поддались, освободив фанерку. Дежурный снял ее, положил на стол. Содержимое посылочного ящика было завернуто в старый номер «Гудка».
— Вот так груз! — сказал Антон, убирая газету.
В ящике до самого верха лежали пестрые платки с блестящей ниткой — люрексом, такие, как те, что Денисов видел в доме Косова и потом в ржаковском универмаге. Такой же платок Косов вез с собой.
— Надо считать, — Антон обернулся к понятым.
Женщины подсели ближе, Антон помог разложить
платки на столе — они оказались разных расцветок и рисунков и, судя по ценникам, разной стоимости. Вначале их следовало рассортировать.
— Каким образом Косов смог бы отправить посылки из вагона? — поинтересовался тем временем Денисов у дежурного по отделению.
— Это просто. — Кубасов шумно отдышался. — Если заранее приготовить ящики. Уложил, заполнил дубликат бланка. У нас их полно. И приложил к «группе». В данном случае — к Люберецкому сектору.
— А общий итог посылок? Их ведь на три больше!
Пока считали платки, Антон нажал клавиш телевизора. В центре обрамленного красной пластмассой экрана зажглась блестящая точка, которая тут же начала удаляться, прежде чем исчезла совсем.
— Косов сдал бы их со всей почтой по отдельной накладной, — объяснил Кубасов. — И они пошли бы дальше, как все остальные отправления.
— А штемпель?
— Штемпель?! В почтовом вагоне свой!
Как и следовало ожидать, в других посылках Косова тоже оказались платки. Пока Антон составил протокол осмотра, Денисой еще раз прошел по вагону, заглянул в углы. Коробку от «Мальборо», о которой рассказывал шофер ржаковского универмага, он нашел не сразу. Она оказалась вверху, над крайней полкой в купе отдыха бригады. Стандартная коробка с надписью «Marlboro». Видимо, в ней Косов доставил платки в вагон. Когда Денисов вернулся назад в сортировочный зал, подсчет платков во втором ящике подходил к концу.
— Четыреста! — объявил Сабодаш. — Да еще там штук двести. — Он кивнул на третий ящик. — Спекуляция в крупном размере!
— Этим у нас та бригада отличалась… — вздохнул Кубасов. — С которой Косов ездил! Которых арестовали в Бейнеу…
— Сколько веревочка ни вейся!.. шепнула одна из понятых.
Сабодаш не ошибся: в третьей посылке действительно оказалось почти двести платков — сто девяносто два.
— Это не все! — Антон вытащил газету, закрывавшую дно.
Между стенкой ящика и газетой лежали два зелено-. ватых листка плотной глянцевой бумаги. Антон осторожно достал их, положил на стол.
— «Аккредитив на предъявителя…»
— Сумма большая? — спросил дежурный по отделению.
— Каждый по шесть тысяч. Всего двенадцать.
— А когда выписаны?
— Вчера!
— Наверное, после прибытия поезда. — Денисов вгляделся в надпись на печати: «Государственная трудовая сберегательная касса 5284/0809». Он знал сберкассу, она находилась у самого вокзала.
— Не слабо, — Кубасов покачал головой.
Ольшонок и проводница промолчали.
Денисов был уверен, что они уже видели раньше аккредитивы, обнаруженные в посылке,
В ожидании младшего инспектора, который должен был вернуться в вагон с минуты на минуту, Антон курил. Денисов по привычке положил голову на стол, закрыл глаза.
— С платками понятно. — После двух ночи голова Антона начинала работать ясно. — Со своими коллегами, арестованными в Бейнеу, Косов занимался спекуляцией по-крупному. Только случайно он не был задержан вместе с ними. Судьба дала ему шанс: он не попал в рейс вместе со Стасом…
Денисов молчал — Антон продолжил:
— У Косова вдруг появилась возможность «завязать»! Стать тише воды и ниже травы. Он эту возможность игнорировал. Закупил платки и взялся за старое…
— Думаю, платки были закуплены раньше, — не открывая глаз, сказал Денисов, — просто он решил разом от них избавиться.
— Возможно. Он вез их для известного ему дельца. Но сделка по какой-то причине расстроилась.
— Опаздывали, — снова подсказал Денисов. — Почтово-багажный поезд выбился из графика. В Бейнеу стояли. В Кунграде. В Ургенче около суток. Между прочим, можно примерно предположить, куда он их вез. Туда, где опоздания стали особенно ощутимыми. БХСС, во всяком случае, сможет раскопать!..
— Платки с самого начала находились в посылочных ящиках, это было сделано для маскировки. На всякий случай… — Антон не спеша, один за другим вводил в систему имевшиеся в их распоряжении факты. — Скорее всего так они делали в бригаде Стаса… Но где связь? Если оглянуться назад… — Историк по образованию, он оседлал любимого конька. — Убийство, как ни одно преступление, сохранилось почти в первобытном его виде! Остались, так сказать, те же внутренние и внешние черты этого гнусного действия…
Качнуло. Денисов понял, что спал. Маневровый поставил под навес очередной вагон. Он словно все сместил в рассуждениях Сабодаша.
— Но аккредитивы… — сказал Антон. — Они же не занимают места! Почему и они в ящике?!
Антон анализировал обстоятельства, связанные с появлением аккредитивов. В пепельнице чернел окурок. Денисов спал не больше десяти-пятнадцати минут:
— Повтори насчет аккредитивов. — Короткий сон освежил его.