В Троицке я явился в штаб к Иванову и поехал с ним в Особый отдел ЧК, где подробно все доложил. Меня выслушали начальник Особого отдела Деревнин и его заместитель Казаков. Затем меня направили в распоряжение военкома отдельного кавалерийского дивизиона Кузнецова для несения службы. Через месяц тот вызвал меня, и мы выехали с ним в Особый отдел. Я зашел в кабинет Казакова, где сидел еще один товарищ, с которым мне предстояло внедриться в банду. Казаков провел с нами инструктаж, разъяснил задачу, проинформировал о кровавых делах банды, предупредил, чтобы мы вели себя осторожно в ее логове, запретил вести какие-либо записи. В заключение сказал, чтобы мы в Полтавской станице уточнили с военкомом Пономаревым свой маршрут.
Мы двинулись в Брединскую станицу. Ночью я постучал к бывшему хозяину квартиры. Он вышел и подробно описал маршрут, разъяснил, как вести себя с главарями банды. Нам следовало идти к Аненской станице, углубиться в лес, передвигаться ночью. Если кто увидит нас и спросит, куда идем, отвечать: «Наниматься в работники». Если задержат вооруженные люди и отправят на хутор, говорить то же самое. В хуторе нас продержат два дня, затем отправят на базу. Там нас будет допрашивать человек лет сорока, среднего роста, без усов, но с бородкой клинышком. Ему надо сказать: «Здесь станицы богатые, в работники нас послал сюда Степанов». Он спросит: «Сотник?» — Ответ: «Да».
Мы вышли ночью. Мой товарищ сказал мне, что он пойдет в другое село. На второй день мы расстались. Шел я недели две. Однажды на поляне увидел группу всадников и побежал в кусты. Двое бросились за мной. Догнали, спросили, куда иду. Я ответил, что в станицу, наниматься в работники. Они о чем-то поговорили между собой, и, должно быть, старшой, распорядился: «Отправь его к атаману станицы. Он там правду скажет». Второй казак, вооруженный шашкой и винтовкой, повел меня к хутору. Зашли мы в избу. Там сидели женщина и мальчик лет десяти. Я узнал, что это заимка моего конвоира. Проработал я на него два дня. Затем приехали к нему двое: один на телеге, другой верхом. Забрали меня. Везли лесом почти всю ночь. Привезли к каким-то строениям. Я увидел на полянке около десяти человек и шесть-семь лошадей. Меня завели в землянку, заперли. Просидел полдня. Потом повели в большую землянку и втолкнули в небольшую комнату. Там сидели двое мужчин. У одного бородка клинышком. Он и начал меня допрашивать. Кричал, угрожал револьвером, обещал повесить. Я твердил:
— Господин станичник! Я пришел в работники наниматься.
Вижу, слово «станичник» его рассердило. Другой поправил меня:
— Их благородие не станичник, а офицер доблестного казачьего войска.
Я умоляюще начал просить:
— Ваше благородие, здесь живет народ богатый, вот меня наниматься в работники сюда и послал Степанов.
— Сотник?
— Да.
Потом я узнал: меня допрашивал офицер Старжевский, заместитель Макарова. Другой был тоже офицер. Старжевский спросил меня, знаком ли я с оружием. Потом подозвал какого-то бандита и распорядился:
— Вот тебе казак, уведи его к уряднику.
Привели меня в другую землянку. Урядник стал спрашивать, что я могу делать, знаю ли оружие. После этого он сказал бандиту, чтобы тот передал мне лошадей в упряжке для хозяйственных работ. Я и еще трое ночами ездили на заимки за фуражом и хлебом. Мой непосредственный начальник, лет сорока пяти, был очень словоохотливым. Из разговоров с ним я узнал, что нахожусь на базе банды Макарова (базой бандиты называли свой лагерь). В Аненских лесах есть две-три землянки и другое мелкое строение, где размещается штаб. Вторая база находилась в десяти-пятнадцати километрах от станицы Княжинской. Банда состояла всего из двухсот человек, большинство из них — дезертиры. Оказалось, часть бандитов жила в станицах под видом работников. Связи банды Макарова тянулись в Петропавловск, Курган, Саратовскую и Уральскую губернии. Огнестрельного оружия и патронов в банде было недостаточно. Вооружена она была карабинами, винтовками, старыми берданами и обрезами.
Ночью в землянку, где нас жило шестеро, пришел урядник. Приказал взять двенадцать разных винтовок, которые мы днем чистили, нагрузить две подводы овса, а на остальные — продовольствие. Ночью же и выехали. Встретившийся в пути верховой, что-то сообщил уряднику, и обоз повернул в другую сторону. Ехали лесом по следу отряда. Утром, как только вышли к лесопильному заводу послышались выстрелы. Я соскочил с подводы, бросился к строению и укрылся в штабелях. Стрельба уходила дальше в лес. Через некоторое время я увидел пеших красноармейцев вперемешку со штатскими. Тут двое красноармейцев крикнули: «Руки вверх!» Обыскали меня. Я сказал, что моя винтовка стоит у стенки. Красноармейцы взяли винтовку и повели меня к командиру. Здесь я увидел Полтавского станичного военкома Пономарева и командира Денисовского экс-отряда Андрея Мешкова. Доложил им обо всем, что я узнал о банде Макарова. Отряд красноармейцев стал преследовать банду, а я выехал в станицу Полтавскую, оттуда — в Особый отдел…»
В Кустанайском облпартархиве я нашел воспоминания о разгроме банды Макарова. Их написал один из участников Денисовского отряда, секретарь ячейки при Денисовском укоме РКП(б), но фамилию его, к сожалению, сообщить не могу, так как расписался он неразборчиво. Документ датирован 3 января 1923 года, то есть написан спустя полтора года после разгрома банды. Вот что рассказывает автор воспоминаний.
25 мая 1921 года Полтавскому райкому партии Троицкого уезда сообщили, что в районе объявилась банда Макарова. Срочно были мобилизованы все коммунисты. Созданным отрядом из шестидесяти человек стал командовать член райкома партии Марусин. В одиннадцать часов дня они направились на станцию Карталы, а оттуда поездом — на станцию Бреды, где в отряд влились еще восемь коммунистов. Дальше путь лежал к станции Полтавка. Однако выяснилось, что железная дорога на протяжении семнадцати верст разрушена, поэтому пришлось это расстояние преодолевать пешком. В полночь отряд прибыл в село Павловку. Утром разведка сообщила, что банда численностью в двести пятьдесят сабель и четыреста штыков из села Адриапольского направляется к станции Бреды. Отряд Марусина вышел в станицу Брединскую, где выставил караулы. Вечером разведчики отряда вернулись из села Рыменского. Им удалось заполучить точные сведения: банда состояла из трех эскадронов кавалерии, шестисот человек в пешем строю и обоза из семисот подвод. Утром 30 мая дозор, выставленный на дороге, сообщил, что банда направляется в Брединскую. Один конец колонны уже на половине пути, а другой еще в Рыменском.
Видя, что отряду из шестидесяти восьми человек не выдержать боя, Марусин принял решение сесть на подводы и отступить к станице Елизаветпольской. Отсюда он связался по телефону с Полтавским райкомом, доложил обстановку и просил выслать подкрепление. Часа через три на поезде прибыл второй отряд из девяноста человек с пулеметом. Оба отряда по железной дороге выехали в Бреды. Оставалось преодолеть еще верст пятнадцать, как разведка сообщила, что в трех местах разобраны рельсы. По пути следования отряд ремонтировал дорогу и двигался вперед. 31 мая, когда до Бредов осталось шесть-семь верст, девяносто бойцов отряда пошли цепью к сопке Маячная, что в четырех верстах от Бреды. Тут появилась конная разведка и сообщила, что три эскадрона кавалерии банды идут в наступление. Вскоре показались конники. Застрочил пулемет. Банда бросилась в атаку. В это время подошел состав и раздалась команда: «По вагонам!» Отряд, отстреливаясь из пулемета и винтовок, на поезде прибыл на станцию Елизаветпольскую.
2 июня на помощь отряду прибыли эскадрон курсантов 205-го Челябинского пехотного полка, троицкие коммунары и кавалерийский отряд из Верхне-Уральска и заняли 2 июня Бреды. Бандитов там уже не было. На станции остались только их следы: разграбленные лавки и магазины, разрушенные пути, сожженный железнодорожный мост через реку Синташта. Отряды пошли в направлении Адамовки Кустанайской губернии. Ночью село перешло в руки наших бойцов. Здесь бандиты тоже учинили грабеж, зверски расправились с коммунарами, которых было не менее шестидесяти, и ушли в Орск и Урал. О направлении их бегства можно было судить по широкой колее, которую оставили на целине более семисот подвод. Примерно через пятнадцать верст отступающие подожгли степь. За стеной пожара слышались пулеметные очереди, винтовочные залпы. Наши отряды бросились прямо через огонь. Преодолев участок, где бушевал пожар, пешие бойцы увидели, что их товарищи кавалеристы уже вступили в схватку. Помощь явилась как нельзя кстати. Прокатилось «ура», и конники бандитов бросились наутек, что предрешило исход сражения. Пешие макаровцы побросали оружие и подняли руки вверх. В плен сдались около шестисот человек. Их повели в Адамовку, вылавливая по пути укрывшихся конников банды. В одной зимовке было обнаружено и задержано около десяти человек.
Через некоторое время вернулись наши кавалеристы и рассказали, что они догнали бандитов. Произошла жаркая рубка. Но часть вражеских кончиков все-таки вырвались из окружения и ускакали. Не удалось полностью захватить и обоз.
Так завершился разгром макаровской банды.
ЧОН В ДЕЙСТВИИ
В Кустанайском областном госархиве обнаружен доклад командующего частями особого назначения губернии от 3 декабря 1921 года. «Оперативные боевые задания частями особого назначения губернии, — говорится в этом документе, — с 20 октября по 3 декабря выполнялись два раза: первый раз по ликвидации банды в 37 человек в Адамовском районе, остатки которой пришлось ликвидировать 18 ноября в Федоровском районе. Вторая банда из 40 человек в Боровском районе, преследуемая нашими отрядами, перешла во Всесвятский район…»{71}
Из множества архивных материалов меня заинтересовали сводки, относящиеся к упомянутым действиям ЧОН. Вот две выдержки из этих документов тех далеких героических лет.
1. «Банда численностью в 40 человек в ночь с 9 на 10 ноября ночевала в ауле № 6 Карабалыкской волости (на карте нет, 35 верст западнее Кустаная). Бандиты в названном ауле зарубили женщину, забрали скот, после чего удалились в направлении Костычевского. Отмечено наличие у бандитов запасных винтовок. Банда преследуется отрядом роты Кустанайского батальона под командой Пугачева в числе 35 человек…»