с приступом лихорадки, но вполне здоровым. Глаза блестели в штатном режиме.
– Слышу. Мы где? Что случилось?
Колонна наконец-то остановилась. Варвары, существа в любых ситуациях любопытные, словно подрастающие котята, начали подтягиваться к месту происшествия. Гомонили, лыбились, ворчали. Суть большинства претензий сводилась к единственному: слишком много возни с этим сморчком тиндарийским…
– Разойдись! Разойдись! – послышался громогласный окрик Ворчлюна за спинами рубак. – Что опять? Всего-то три часа топаем!
Масса рубак раскололась пополам, образовав коридор, через который пробрались к носилкам Пнилл, его тесть, Бородульф Сожру Живьем и Говорун.
– Ну, я же говорил! – первым делом сказал жрец, присаживаясь на корточки возле Талиесина. – Этот чувак крепче, чем кажется. Жив, значит! Ну, молоток!
Виконт смущенно улыбался, сидя на носилках, поставленных прямо на землю. Послы-коллеги радовались, словно дети, которым подарили деревянную лошадку. Арбар вздумал крутить над головой своим громадным мечом и едва не снес шлем с ближайшего дружинника. Поздравления от посольских сыпались словно из рога изобилия.
– Наконец-то, – пробурчал король. – Хотя бы одна проблема решена, ядрена вошь. Не хватало нам еще потерять тиндарийского посла в этой глухомани и затеять международный скандал.
По правде говоря, именно этого Пнилл и боялся, начиная с отплытия, но никому не говорил. Какие последствия для Диккарии могут наступить, если этот задохлик, таскающий на башке чужие волосы, склеит ласты? Надо было бы по уму-то оставить его дома, но Говорун уперся со всеми мистическими штучками.
Пока вроде все обошлось. Посол выглядел весьма неплохо, учитывая, что еще час назад больше смахивал на жмурика.
– Не потеряешь, король, – ответил Талиесин, поднимаясь на ноги. Легкость во всем теле была нереальная, и требовалось убедиться, что это иллюзия. – Я снова в форме!
Виконт окинул толпу варваров сияющим взглядом – чтобы, значит, ни у кого сомнений больше не возникало. Его взгляд, в конце концов, остановился на Черныше.
– А сколько времени прошло? – спросил посол. – Такое чувство, что целый год.
– Вся ночь и большая часть утра, – ответил за темного эльфа Говорун. – Ты что-нибудь помнишь?
– Помнишь, как пророчествовал? – Бычье Сердце склонился над задохликом, пристально рассматривая.
– Пророчествовал?.. – удивился Талиесин. – Нет. Мне что-то снилось… Не помню.
– Ну, вот, я же говорил, – щелкнул пальцами вонючий. – Он проснулся, все забыл и потерял дар предвидения… Жаль, конечно, ибо это еще могло нам пригодиться.
Посол шарил по сторонам удивленным взглядом.
– Да не тушуйся, брат! – бодро воскликнул Шонвайн Утрехт. – Не помнишь и не помнишь! Значит, не надо оно.
Кровожадный Чтец хлопнул два раза в ладоши.
– Так, все! Представление закончилось. Продолжаем путь. В колонну, в колонну! – Колдун посмотрел на Талиесина. – Сможешь сам идти?
– Да. Теперь хоть на край света.
– Ясно. Черныш, расскажи послу все, что произошло, а мне некогда! На привале еще побазарим!
Пока тиндарийцы тормозили по случаю чудесного возвращения к жизни, варвары построились в подобие червя и поползли на восток. Послы ускакали в голову колонны, ибо считали, что их положение просто обязывает их быть рядом с королем. Оно было и к лучшему. Черныш ждал детального разговора с господином, и лишние уши ему только мешали.
– Чего делать будем? – спросил виконт.
– Подождем. Пристроимся в хвосте, там народу меньше, – предложил слуга.
Каждый дружинник, кому посчастливилось пройти рядом с тиндарийцами, считал своим долгом оскалить в усмешке зубы.
– Ага, – кивнул виконт. – Кстати, у тебя есть что-нибудь пожрать? У меня желудок в трубочку свернулся! Невозможно!
Дроу вытащил из походной сумы кусок лохматой по краям, благоухающей ветчины и кус хлеба и с удовольствием принялся наблюдать, как Талиесин уплетает за обе щеки.
Ну, раз вернулся аппетит, значит, господин на пути к выздоровлению. Скоро вернется румянец, потом воля к жизни, потом и прежний виконт Эпралион.
Черныш блаженно улыбался. Даже в ситуации охоты за чудовищем, которое, вероятно, прикончит всех горе-охотников, жизнь умудрялась налаживаться.
Колонна прошла. Последние рубаки, нагруженные какими-то тюками, сердито сопели в ее хвосте, и вот за ними-то и пристроились Талиесин и Черныш. Заморив червячка, виконт попросил чего-нибудь попить. В сумке дроу нашелся и клюквенный морс, завернутый в тряпочку и потому сохранивший холод ледника.
– Странная штука все-таки, – сказал Талиесин, всегда склонный пофилософствовать на сытый желудок.
– Что именно, господин?
– Да жизнь. Сейчас я чувствую себя заново рожденным каким-то… Э, кто бы мне сказал, что так будет еще вчера! Словно вот взял старый Талиесин и умер, а на его место пришел я. Тебе такое знакомо, друг?
Черныш внимательно поглядел на виконта.
– Эмпирически нет… То есть, не из собственного опыта. Однако я читал о таких метаморфозах…
– Вот-вот! Метаморфоза, лучше не скажешь! Кем я был вчера, друг мой? Трусливым бесхребетным существом, которого мутило от одного запаха варваров и у которого ноги подламывались при мысли о чудовище… – Посол рассмеялся.
Черныш подождал, однако Талиесин, кажется, забыл, что не закончил мысль.
– А что теперь? – решился спросить слуга.
Талиесин посмотрел на топавших впереди гигантов и, убедившись, что они не настроены подслушивать чужие разговоры и заняты переносом тяжестей, сказал:
– Я соврал. Я не забыл. Каждая деталька отпечаталась вот в этой вот голове. – Талиесин постучал себя по макушке, а потом с неудовольствием сдернул парик. – Это до сих пор тут? Все, теперь никаких париков. – Обязательный предмет внешнего вида, принятый в Тиндарии в качестве непререкаемого канона, полетел на землю. И остался лежать, напоминая издали взъерошенный пук пакли. – А где моя треуголка? Ты сохранил?
В сумке дроу, казалось, не было дна.
Напялив любимую шляпу, Талиесин продолжил сиять жизненной силой и улыбкой до ушей.
– Ты молодец. Надо признать, и, кажется, я делал это неоднократно, без твоей помощи некий аристократ давно бы сгинул на веки вечные…
– Что вы… – Чернышу не терпелось услышать продолжение. От раздирающего его любопытства бедолага аж подпрыгивал.
– Короче, я словно вышел из тела. Случилось это после принятия отвара, приготовленного Говоруном, и он, кстати, предупреждал о подобных вещах. Надо заметить, колдун свое дело знает. Ну, вот, я впал в бессознательное состояние, но не отключился. Находясь рядом, я все видел и слышал и даже более того… Да, я помню, как пророчествовал. Уж не знаю, каким образом волшебные травы разбудили во мне этот талант, но – факт. Я видел Гренделя, Черныш: малосимпатичный субъект, я тебе скажу. Он действительно спит в пещере, куда мы сейчас идем. Однако победить его будет непросто, и только я знаю способ.
По спине дроу побежали мурашки размером с хорошо откормленных лабораторных мышей.
– Понимаешь, я словно совершил полет в эту пещеру. Не могу объяснить это ощущение легкости – может, когда-нибудь сам испытаешь. В общем, я видел монстра как тебя сейчас, и, мало того, на мой вполне резонный вопрос мне вдруг пришел ответ. А вопрос был тот самый, что теперь интересует всю экспедицию. Как прикончить гнуснейшую из тварей. И… – виконт понизил голос. – Я знаю, где слабое место Гренделя. И… я собираюсь убить его сам!..
Черныш вытаращил глаза, а виконт закивал, зловеще, будто профессиональный заговорщик.
– Только об этом пока чшшш! Ты понял?
Дроу кивнул:
– Да, господин, конечно…
Часть четвертая
Глава 1
Поместье клана Топорище стояло на большом холме, где когда-то для удобства строительства срыли вершину.
Триста лет назад заложили в основание фундамента первый камень, и не враз возвели эту махину, способную выдержать осаду целой армии. Только сам Ворчлюн Ухайдак закончил, наконец, то, что начали его предки, и мог гордиться результатом. Сейчас вождю, впрочем, было не до этого, а его дочь думала о другом.
Как попасть внутрь.
Стоя перед воротами собственного дома, где прожила всю жизнь, Офигильда ругалась с охранниками. Их наглые физиономии торчали из-за прочной ограды, которая ограничивала мостик над аркой ворот, и пытались убедить королеву, что она вовсе не королева, а… дальше следовали весьма нехорошие слова, которые в приличном, даже диккарийском обществе, произносить не принято.
– Позовите Оторвуна Зоба! – рявкнула Офигильда. – Он мой кузен, пропадите вы пропадом! Если вы сами меня не узнаете, негодяи, Оторвун узнает! После того, как я дам ему в глаз!
Варвары-охранники захохотали. Один из них показал Офигильде лук.
– Слушай, иди-ка ты подобру-поздорову! Пока мы добрые, – сказал он. – Или уже разучилась наш язык понимать? То-то и оно, что ты не Офигильда… ты – морок и призрак, злой дух, но пересечь границу ты не сможешь. Тут все заговорено!
– А может, проверим? – прищурилась великанша. – Открой ворота!
– Нетушки! – зевнул второй.
Непролазная тупость охранников, а по совместительству дальних родственников, вышибла Офигильду из колеи. Терпения у нее оставалось все меньше. А главное – было стыдно перед посольскими, которые сидели неподалеку на траве и наблюдали за представлением.
Все пошло не так. Больше двух часов марш-броска на север по пересеченной местности – и вот поместье Топорище. Стоит себе и в ус не дует, да только закрыто наглухо с приказом никого не пускать и если что, поднимать тревогу.
Полчаса Офигильда пыталась убедить охрану в своей подлинности, но до сих пор результаты были нулевыми. Никаких внятных объяснений эти обормоты наверху до сих пор ей не дали. Гады просто издевались над ней.
Следовательно, королеве оставалось только переть, как бык, на ворота. И, кстати, она уже всерьез обдумывала возможность выломать к демонам собачьим эти створки из мореного дуба, укрепленные полосами кованого железа.