Толкнув ее локтем, один из следопытов протянул ликвидатору серебряную фляжку:
– Расслабься! А то все остальные чувствуют себя последними подонками.
Ликвидатор с ненавистью посмотрела на руки и лицо говорящего и отвела взгляд.
– Ты что, боишься, что ли? – не унимался тот.
Танин посмотрела на говорящего. Мускулы на ее скуле дернулись.
Ликвидатор, не спуская глаз со следопыта, выхватила у него фляжку и сделала долгий глоток. Секундой позже она выплюнула то, что было у нее во рту, и закашлялась. Когда следопыты засмеялись, ее лицо покраснело от стыда. Сама же она съежилась, словно готова была сквозь землю провалиться.
Загоготав, следопыт выхватил фляжку и сказал:
– Женщину легче всего понять по тому, как она пьет самогон – сразу глотает или…
– А мужчину – по тому, как он говорит, – перебила его Танин. – Чем больше он болтает, тем меньше знает, о чем речь.
Следопыт разинул рот, в то время как остальные расхохотались.
– Судя по тому, что ты болтаешь без остановки, – продолжила она, – ты не знаешь ничего вообще. Но если будешь держать язык за зубами, то, пока ты здесь, может, чему-нибудь да научишься.
– Я просто хотел немного развлечься, – проговорил следопыт.
– За счет моего лейтенанта? – рассмеялась Танин. – Хочу, чтобы ты усвоил: тебя здесь можно заменить. Ее – нет. Поэтому относись к ней со всем возможным уважением. Если не пожелаешь, я даю ей разрешение порубить тебя на куски; медленно или быстро – как она сама захочет.
Следопыт опасливо покосился на меч ликвидатора. По черным ножнам полосой шли изящные узоры, состоящие из сотен маленьких слов, вырезанных по поверхности кожи: слова защиты для владельца меча, угрозы и проклятия для его врагов.
Танин глубоко вздохнула.
Ликвидатор улыбнулась.
Пол, старший следопыт, ухмыльнулся, и Танин сурово посмотрела на него. Но тот, похоже, получал удовольствие от того, как досталось его подчиненному. В свете костра глаза старшего следопыта блеснули красным золотом.
Постепенно следопыты вновь разговорились – более сдержанно, хотя разговор шел о том же. По привычке рука Танин направилась к внутреннему карману куртки, где у нее хранился единственный лист бумаги. Чувствуя на себе взгляд Пола, она отбросила назад свои черные волосы и встала. Несмотря на то, что старший следопыт все так же смотрел на нее, она не обернулась и углубилась в лес, где рокот разговора затих, заглушенный шумами леса.
Темнота свисала с крон деревьев подобно черному занавесу, и, как только глаза Танин привыкли к ней, она начала пробираться меж раскинувшихся по земле корней и упавших стволов, пока не выбралась на поляну, над которой сияли звезды.
Тогда из кармана куртки она достала сложенный листок бумаги. Бумага была старая и изрядно захватанная; она утратила свою изначальную жесткость и стала наощупь мягкой как ткань. Почерк был торопливым и неровным, а поля были испещрены вопросительными знаками и неряшливыми пометками, но Танин могла прочитать текст наизусть и даже с закрытыми глазами представить, где стоит какой знак препинания.
Копия, снятая с копии. Большинство оригинальных фрагментов погибло в огне; их горящие страницы с треском превратились в пепел, а слова, начертанные на них, – в пыль. Танин приказала запереть то, что оставалось, в подвале, но сначала скопировала эту страницу.
Этот фрагмент был ужасающе неполным: абзацы по краям обгорели и целые слова были уничтожены огнем, а со временем ее заметки покрыли текст такими дополнениями и незаконченными предложениями, что постороннему прочитать его было невозможно. Танин огляделась. Тени вокруг нее были неподвижны.
– Не знаю, почему ты позволяешь им так с собой обращаться, – сказала она.
Из тени дерева, словно материализовавшись в ночном воздухе, выступила женщина-ликвидатор.
– Тебе легко говорить. Ты им нравишься.
Танин улыбнулась, почувствовав разливающийся вокруг запах меди.
– Они меня боятся. Должны бояться и тебя.
– Я смогу за себя постоять, – проговорила ликвидатор, тронув потрепанный рукав блузки.
– Я знаю, – кивнула головой Танин.
Хотя данный ими обет запрещал им обзаводиться собственными семьями, Танин все еще помнила своих младших сестер, оставшихся в той, прежней жизни – угловатых, резких, своевольных и не таких красивых, как старшие сестры, за которыми они таскались повсюду как щенки. Но все равно их нельзя было не любить – и за их преданность, и за ревнивую любовь, и просто за то, что они были членами твоей семьи.
А теперь ее семьей была эта женщина-ликвидатор.
Танин пристально посмотрела на бумагу, будто слова, пока текст лежал в кармане, могли самопроизвольно изменить порядок. Конечно, так не могло произойти, и Танин вновь отправила листок на место. Она всегда знала, что вернет Книгу, хотя и не могла точно сказать, когда и как. Ответ на эти вопросы она получит через три дня.
Ликвидатор положила голову на плечо Танин.
– Во всяком случае, – сказала она, – спасибо!
Танин прислонилась щекой к голове, лежащей на ее плече, вдохнула запах меди и, закрыв глаза, проговорила:
– Не за что.
Глава 11Мальчик в хижине
Сефия со Стрельцом наконец добрались до затянутых облаками лесов высоко в горах Камбали – последнего рубежа, за которым горный массив круто обрывался к северному побережью Оксини. Озера и реки, во множестве пересекавшие эти альпийские луга, привлекали стада оленей, а также охотившихся за ними больших кошек, так что недостатка в дичи не было. Три года назад Сефия приходила сюда вместе с Нин, которая торговала с местными охотниками, селившимися в разбросанных по горам хижинах. Прожив все свои годы в полном одиночестве, Сефия не знала, что можно делать с другими детьми, а потому, пока они бросали дротики и играли на мелкие медные монеты, она воровала их самые ценные безделушки. Нин поймала ее за этим и заставила всё вернуть, но, тем не менее, Сефия сохранила кусок кварца с венериным волосом, который, стоило посмотреть сквозь него на свет, сиял золотым отливом.
В лесу хрустнула ветка – судя по звуку, через чащу пробиралось что-то большое. Сефия и Стрелец сошли с тропинки и спрятались: она залегла меж напоминающих лезвия листьев, он, сжимая в руке охотничий нож, устроился рядом.
По тропинке приближались люди; были слышны их голоса.
– Что делать с этой болезнью, не знаю, – говорил кто-то. – Весь лес был усыпан их трупами. А использовать ведь ничего нельзя – ни мясо, ни шкуры.
– И как вы поступили?
Двое шли по тропинке в том же направлении, что Сефия и Стрелец. Стройный юноша, совсем еще мальчик, немного моложе Стрельца, с карими глазами и маленькими, изящными руками. Второй – высокий худой мужчина с круглым лицом и морщинками вокруг глаз, свидетельствовавшими в пользу того, что их обладатель – любитель посмеяться. На плечах мужчина нес убитого оленя с неуклюже торчащими ногами и болтающейся головой; с плеча у охотника свешивалось ружье. У него, как и у его сына, на голове была кепка с коротким козырьком.
– Как говорил мой отец, «сегодня мы сделали не очень много, завтра поработаем лучше».
– И получалось?
Мужчина усмехнулся.
– Время от времени, – ответил он. – Времена были несладкие. Но он всегда повторял эту фразу. И я почему-то верил.
Они прошли мимо Сефии и Стрельца, прятавшихся в подлеске, и двинулись по тропинке прямо на север. Голоса их становились всё тише.
– Но почему? Ты же знал, что это неправда! – говорил мальчик.
– Дело не в том, лучше или хуже, – отвечал отец. – Дело в том, что нужно делать всё, на что ты способен, и верить, что можешь сделать еще больше.
Когда они свернули в сторону и скрылись среди зарослей дикого винограда и папоротников, их голоса совсем затихли. Должно быть, они возвращались домой.
Ожидая, пока отец с сыном удалятся на приличное расстояние, Сефия ворошила пальцами мох, слегка шурша веточками и полузасохшими листьями. Что-то в прошедшем мальчике растревожило ее – может быть, его маленькие руки, или то, как он, слушая отцовские истории, наклонял голову. Она посмотрела на Стрельца – помнит ли он своего отца, свою семью? Но Стрелец наблюдал за ее пальцами, блуждающими по моховой подстилке, и совсем не был обеспокоен встречей с незнакомцами. Поэтому Сефия ничего не спросила.
День двигался к вечеру, когда Сефия и Стрелец добрались до горной гряды, возвышавшейся над маленьким круглым озером. Вода была зелена от растительности, а росшие по берегам деревья склоняли свои ветви над гладкой как зеркало поверхностью водоема. С вершины гряды видно было на мили и мили.
Они уселись на скале, свесив ноги через край, и отпили по нескольку глотков из жестянки с водой. Солнце тем временем приблизилось к вершинам гор, а облака из белых превратились в розовые. На северной оконечности озера замерцал оранжевый свет. Это был лагерь Хэтчета. Сефия, прищурившись, посмотрела в его сторону.
На востоке же, в нескольких милях вниз по горной гряде, над кронами деревьев поднялся дымок. Стрелец показал на него и наклонил голову, дотронувшись кончиками пальцев до виска.
– Наверное, это отец с сыном, которых мы только что видели, – сказала Сефия.
Стрелец кивнул. Солнечный свет отразился в его золотых глазах, ставших необычайно теплыми.
Интересно, а он счастлив?
Солнце опустилось на западные вершины, и длинные тени легли на воду. Горизонт на востоке стал пурпурным, и ярко засияла первая вечерняя звезда. Сефия вздохнула и, забросив мешок за плечо, сказала:
– Идем. Нужно найти место для лагеря.
Стрелец тронул ее за руку.
– Что? – спросила она.
Присмотревшись, Сефия заметила движение среди деревьев. Где-то в паре миль от места, где они стояли, какие-то фигуры пробирались по восточному берегу озера. Порывшись в мешке, Сефия достала подзорную трубу.
– Ложись! – приказала она.
Они упали на землю. Приподнявшись на локтях, Сефия поднесла